Ольга Малышкина - Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Историко-фантастический роман для любознательных детей и взрослых
История серой крохи была, конечно, занимательной, но Брыся сейчас больше волновала необходимость снова погрузиться в таинственное нутро вентиляционного лабиринта, да еще с риском оказаться не в той эпохе. И он рассудил, что гораздо разумнее сначала проникнуть в бывшие царские покои, а уж там попытаться «продырявить» время!
Идти предстояло далеко, в противоположную часть Дворца, на третий этаж, где в северо-западном крыле («ризолите», как красиво выражались архитекторы) когда-то располагались комнаты Николая Первого.
Самый короткий путь к лестнице, ведущей в апартаменты Императора, пролегал через галерею семейных портретов, куда Брысь частенько сопровождал принцессу Марию. (Она любила останавливаться перед каждым изображением родственников Цесаревича Александра и подолгу всматриваться в фамильные черты династии Романовых.)
Чтобы попасть в Галерею, нужно было вернуться в Фельдмаршальский зал и, желательно, побыстрее.
– За мной! – скомандовал Брысь, и вся компания бросилась к выходу.
Юный артист, заторопившись, запутался в лапках, кубарем скатился с высоких ступенек и уронил компаньонов, так что какую-то часть пути по скользким паркетным узорам вся троица проделала на меховых животах. Брысь очутился у дверей раньше других и первым услышал шаги.
Терять было нечего, и они припустили старым маршрутом, оставив далеко позади сердитого охранника, пока опять не оказались под осуждающими взглядами фельдмаршалов.
Особенно строго взирал на виновников бессонной ночи Михаил Илларионович Кутузов, самый главный полководец времен войны с Наполеоном. Может, именно потому, что один глаз скрывала повязка, второй – вобрал все недовольство, накопившееся у старого вояки.
От его пристального взора друзья поспешили укрыться в Портретной галерее.
С тех пор, как Брысь побывал здесь в последний раз, картин на стенах значительно прибавилось. Бывший царедворец задержался возле принцессы Марии. Цепкая память живо воскресила те дни, когда создавался этот холст. Можно сказать, при его непосредственном участии! А что? Если бы художник не опасался кота, следившего за каждым движением кисти, то не работал бы так быстро и вдохновенно!
А вот и Цесаревич! Правда, он изображен уже императором Александром Вторым, статным красавцем, с гвардейской выправкой и пышными бакенбардами, но все равно неуловимо напоминал юного щеголя, каким знавал его Брысь.
– Смотрите! – вдруг воскликнул новый знакомый. – Это же я!
На одном из портретов рядом с Николаем Первым весело размахивал нарисованным хвостом большой королевский пудель. Без подсказки друзья ни за что не узнали бы в этой взрослой псине прыгающего сейчас от восторга, маленького – даже по кошачьим меркам – Гусара.
– Написано в тысяча восемьсот сорок девятом году. Очевидно, ты прожил долгую жизнь! – задумчиво произнес Савельич.
– А главное, это доказывает, что у нас получится его вернуть! – обрадовался Брысь.
– Это доказывает и еще кое-что, – мудрый философ бросил выразительный взгляд на друга, – вернув его, ты изменишь свое прошлое. Ведь сам же говорил, что вы никогда не встречались во Дворце!
Брысь посмотрел на кучерявого щенка, уставившегося на них непонимающими глазенками.
– Но ведь я не забуду Александра и Машу?
– Не знаю… Это слишком загадочная и мало изученная область науки.
Брысь немного подумал, машинально вылизывая шерстку, а потом решительно произнес:
– Все равно мое место здесь, а его – там! В путь!
И они понеслись вперед, провожаемые длинной вереницей царственных особ…
Глава седьмая.
Неожиданный исход
Увы! Шаги раздавались все ближе, а двери, через которые Брысь собирался вывести всю компанию к лестнице, оказались заперты. То ли охранники еще не дощли сюда с проверкой, то ли уже успели их закрыть. Так или иначе, друзьям пришлось спасаться от преследования в Концертном зале, которым завершалась роскошная Невская анфилада.
Савельич такому повороту событий даже обрадовался, так как неожиданно получил возможность увидеть очередной шедевр – серебряную гробницу Александра Невского.
– Между прочим, ее создали по велению императрицы Елизаветы Петровны, той самой, что запустила в Эрмитаж нашего брата!
Однако в данный момент музейные экспонаты и предметы интерьера интересовали Брыся исключительно с точки зрения наличия или отсутствия в них отверстий, сквозь которые можно было бы «проникнуть» в глубины времен. В этом произведении искусства он таковых не обнаружил и увлек своих друзей в Малахитовую гостиную императрицы Александры Федоровны, жены Николая Первого.
После строгой белизны Концертного зала на нежданных посетителей обрушилось буйство красок: изумрудно-зеленой, насыщенно малиновой, кремовой, золотой… Даже бывшему Личному Коту пришлось сощурить глаза, хотя он частенько сюда забегал, когда в комнате собиралась большая царская семья или принимали высоких гостей.
Картины прошлой придворной жизни захлестнули Брыся, и на несколько мгновений он забыл, зачем тут оказался. С наслаждением растянувшись на мягком диване, он предался воспоминаниям, как сиживал в засаде в складках портьер и ловил юных великих князей Константина и Николая за ноги. Доставалось иногда и Государю, и даже Государыне, ну, и высоким гостям, конечно, за что неоднократно получал веером по тому месту, откуда растет хвост.
Пока друг погружался в стародавние времена, которые лично для него закончились буквально пару дней назад, Савельич благоговейно разглядывал узоры на малахитовых колоннах, проверял когтями на прочность бархатистую обивку кресел и ажурную ширму, а Гусар примерялся острыми маленькими зубками к золоченой мебельной ножке.
За этими занятиями и застал их громкий возглас:
– Ну всё! Теперь не смоетесь!
Вошедшие проявили неожиданную сноровку и захлопнули тяжеленные двери перед носом у метнувшихся было к выходу экскурсантов. «Что ж, – злорадно подумал Брысь, – поиграем в догонялки!»
Трудно сказать, на что рассчитывали Люди, но явно не на то, что последовало в следующие несколько минут. Оставив поимку безобидного с виду пуделечка на «потом», они бросились ловить котов. Но и тощий черный, и более упитанный серо-белый в золотистом ошейнике одинаково ловко взобрались по плотным шторам под самый потолок, а оставленный без присмотра щенок весело крутился под ногами, радостно тявкая и повизгивая от переполнявшего его восторга. От избытка чувств он даже тяпнул одного из стражей порядка за лодыжку и помчался по Малахитовому залу, надеясь, что его тоже примут в игру.
Укушенный действительно кинулся следом, и они завертелись вокруг круглого стола из травянисто-зеленого уральского камня с фигурными ножками-балясинами, так что со стороны стало совсем непонятно, кто кого пытается догнать. В какой-то момент разгоряченный то ли преследованием, то ли погоней маленький пудель взлетел наверх, словно был легкокрылой птичкой, а не собакой, и запрыгнул в большую малахитовую вазу необыкновенной красоты.
Обрадованный таким исходом затянувшейся «игры», охранник перевел дух и сунул руку внутрь округлой чаши, намереваясь схватить щенка за шкирку.
– Что за черт! Куда он делся? – человек растерянно шарил по донышку единственного предмета в интерьере гостиной, сохранившегося из «допожарного» периода ее истории, о чем гласила табличка при входе в зал.
– Неужели у него получилось?! – воскликнули хором Брысь и Савельич, наблюдая за происходящим сверху.
Второй охранник оставил попытки стряхнуть котов, намертво вцепившихся в ткань, подтащил к столу старинное кресло и, взгромоздившись на него, заглянул внутрь вазы.
– Пусто! Ты уверен, что он запрыгнул именно сюда?
– Конечно, уверен! Ночь сегодня хоть и сумасшедшая, но с головой у меня пока все в порядке!
– Ничего не понимаю! Может, он нам померещился? Бывает такое, чтобы двоим сразу?
– Не бывает! – в сердцах воскликнул пострадавший от острых щенячьих зубов.
– А с этими что будем делать?
Люди, задрав головы, сердито воззрились на засевших под потолком нарушителей музейного порядка.
– Да, ну их! Оставим проходы в дверях, сами выбегут.
