Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

Два стражника взяли Мани за плечи, подтащили к трону и бросили на колени так, что Мани упал навзничь и жалко и нелепо завозился, пытаясь встать на колени. Царь с тупым любопытством смотрел на него.

– Это ещё кто такой? – ни к кому не общаясь, спросил он и брезгливо ткнул пальцем в стоящего перед ним на коленях человека.

Вперёд выступил один из магов.

– Картир, – пояснил Георгий Васильевич.

Картир склонился перед троном в раболепном поклоне.

– Недостойный, копошащийся во прахе у твоих ног, величайший, называет себя Мани, хотя при рождении он получил другое имя.

Картир говорил, не разгибаясь и не поднимая глаз на царя. Видимо, это было запрещено этикетом.

– В чём его обвиняют?

– Жалобу принёс к твоим стопам я, о царь царей. Этот Мани учил против нашего закона и тем смущал твоих подданных.

Мани вскинул голову, нашёл Картира и, глядя ему в глаза, громко возразил:

– Если я заблуждаюсь, докажи!

Бахрам прервал его вялым движением руки:

– Я вышел к тебе, недостойный, даже не омыв рук после трапезы! Я спешу, ибо собираюсь усладить сердце своё охотой. Ты думаешь, я буду слушать склоки магов?! Скажи лучше, ты охотник?

– Нет, господин…

– Воин?

– Нет…

– Но, может быть, ты искусный целитель?

Мани молча склонил голову.

– Тогда я спрошу так: если ты выдаёшь себя за некоего пророка, способного говорить с богами, почему ты не испросишь у них исцеления для себя? Я вижу, ты хром, но твои боги не спешат на встречу с тобой, а?

– Что сделал я тебе, о царь? – воскликнул Мани. – Три десятилетия в царствование твоего отца Шапура, да будет благословенна его память, я учил людей и никогда не слышал ни слова хулы. Велико число слуг твоих, которых освободил я от демонов и духов лжи. И много было тех, кого я поднял с одра болезни. И много было тех, от кого я отвратил всевозможные виды лихорадок. И много было тех, кто умер и кого я вновь вызвал к жизни. Что изменилось во дворце мудрого и справедливого Бахрама? А может, Картир и другие маги, завидуя мне, влили тебе в ухо яд недоверия?

– Не слушай его, великий! – завопил Картир, валясь с громким стуком на колени. – Его рот полон лжи, как болото полно пиявиц! Позволь провести обряд очищения расплавленным свинцом! Пресветлый Митра явит нам справедливость и покажет, кто…

– А ты, Картир, готов пройти это испытание вместе со мной? – прервал мага Мани.

Тут Бахрам стукнул посохом, и в зале повисла тишина.

– Довольно! – приказал он сварливым голосом. – От ваших воплей вино, которое я выпил за обедом, обращается в жёлчь и стучит мне в голову, подобно копыту необъезженного жеребца. В дальнейшем разбирательстве нет проку. Картир, ты правильно подал жалобу. Я тобой доволен, и я решил, что этот человек – обманщик и лжепророк. В подземелье его и в цепи! Потом я решу, что с ним делать, а сейчас мы едем на охоту!

Мани бессильно склонил голову:

– Твоя власть, о царь! Делай со мной, что хочешь!

Во дворце Бахрама не было подземелья, поэтому Мани бросили в неглубокий подвал с маленьким квадратным оконцем у самого потолка. Старик был скован цепями, обмотанными вокруг тела, за руки и за ноги, на шее у него было железное кольцо, которое короткой цепью крепилось к стене. Оковы были настолько тяжёлыми, что Мани почти не мог шевелиться.

Георгий Васильевич сделал нам знак оставаться у входа, а сам шагнул вперёд. Мы видели только его спину, но догадывались, что дьявол преобразил свою внешность, поскольку, увидев его, Мани отшатнулся насколько мог и прижался спиной к стене.

– Привет тебе, учитель Мани, – негромко сказал дьявол.

– Ты – Ариман?[34] – спросил Мани дрожащим голосом.

– Ну, можно сказать и так…

– Зачем ты пришёл? Моя душа не принадлежит тебе!

– Мне не нужна твоя душа. Я пришёл говорить с тобой, учитель Мани.

– Я слушаю тебя…

– Скажи мне, пророк Мани, вот что. Ты учил тридцать лет. И чем всё кончилось? Где твои ученики? Их нет. А Баат вообще предал тебя стражникам.

– Это ложь!

– Посмотри мне в глаза.

Мани взглянул на дьявола, потом с трудом поднял руки и закрыл лицо. По щекам поползли медленные слезы, оставляя за собой грязные дорожки.

– Итак, всё, чему ты учил, поругано, твоих учеников нет более с тобой, а один из них – предатель. Ты всё ещё веришь в то, чему учил? Скажи мне. Быть может, ещё не поздно? Покайся перед Картиром, выдай ему своих учеников, вложи свои ладони в руки его, пади на лицо и целуй прах под ногами его, может, он простит тебя, а Бахрам вернёт свободу. Тебя знают в царстве, ты будешь говорить то, что прикажет Картир. Не всё ли равно, чему учить, если твоё учение оказалось ложным?

– Оно истинно!

– Тогда почему оковы не спали с тебя по чудесному волеизъявлению?

– Я… Я не знаю… Скажи, о Ариман, что будет со мной? Меня убьют?

Георгий Васильевич помолчал.

– Нет, ты не будешь казнён, я не вижу этого в твоём будущем.

– Значит, я буду жить и выйду на свободу? – обрадовался старик. – И я увижу небо над головой, и воду в реке, и снова смогу ощутить вкус спелых плодов? А может быть, Божество позволит мне ещё раз увидеть море? Но… Но ведь Бахрам и Картир не простят просто так! Значит, мне всё же суждено предать?

Дьявол вздохнул.

– У меня нет власти над твоей судьбой, пророк Мани, и я ничего не могу сделать для тебя. Я услышал, что хотел. Прощай, мы никогда больше не увидимся по эту сторону мира, а твоя судьба в твоих руках.

Он повернулся и, подметая грязный пол длинным плащом, не оглядываясь, вышел.

Мани смотрел ему вслед, и в глазах его больше не было страха – только смертная тоска.

…и мы вновь очутились на веранде подмосковной дачи.

– Ох, – вздохнула Ольга, – ужас какой … Это зловоние, жара, люди с безумными глазами… Мне надо чего-нибудь выпить! Георгий Васильевич, хотите пива?

– Благодарю, если позволите, мне лучше коньяку, – не изменил своим вкусам дьявол, устраиваясь в кресле. Плащи исчезли, мы были в своей обычной одежде. – Пожалуй, я вас на коньяке разорю, придётся открыть вам какой-нибудь клад.

– Библиотеку Ивана Грозного или сокровища Наполеона? – с надеждой спросил я. – А может, золото Полуботка[35] или Колчака?

– У вас иудеев в роду не было? – с интересом спросил дьявол.

Только русские в родне,Прадед мой – самарин,–Если кто и влез ко мне,Так и тот – татарин[36]

- ответил я.

Ольга фыркнула.

– А татарам пиво нести?

– Обязательно! Сразу две банки!

Дрожащими руками я вскрыл банку, вылил её содержимое в стакан и выпил, не отрываясь. Вторую стал пить, уже разбирая вкус. Дьявол тактично ждал, покачиваясь в кресле.

– Вы сказали, что Мани не будет казнён, – спросила Ольга, с наслаждением потягивая пиво из запотевшего стакана, – это правда?

– Я никогда не лгу, – спокойно ответил тот. – Если нельзя сказать правду, просто не отвечаю. Мани действительно не будет казнён. Ему суждено умереть в тюремной камере на четвёртый день месяца Шаревар, примерно через три седмицы после ареста, не выдержав тюремной сырости и скверного питания. Всё-таки он старик… Бахрам забыл про Мани уже на следующий день, а Картир, который, в отличие от своего пустоголового властелина, не забывал ничего, не стал ему напоминать. В коптском Евангелии манихеев сказано так… Дьявол на секунду задумался, припоминая, а потом процитировал:

«В одиннадцать часов дня взошёл он из своего тела вверх в обитель своего величия в вышине».

Когда Картир узнал о смерти пророка, он приказал проткнуть его тело горящим факелом, чтобы убедиться в том, что ненавистный глава секты действительно покинул этот мир. После смерти Мани отрубили голову, из тела набили чучело и выставили на потеху толпы, а когда останки начали разлагаться, их выбросили на свалку. Впрочем, оставшиеся верными Мани ученики нашли его тело и похоронили там, где он был рождён – в Ктесифоне. Позже могила Мани затерялась.

– Я всё-таки не понимаю… – тихо сказала Ольга. – Зачем было убивать старика? Чем он им мешал?

Он умер. Боже!Ужасный век, ужасные сердца!

– со странной интонацией процитировал дьявол.

– Мани мешал зороастрийским магам. Говоря вашим современным языком, он был слишком популярен. Шапур склонялся к манихейству, а вот его младший сын оказался под влиянием зороастрийцев. Это и погубило учителя Мани.

– Признаться, я ничего не понял в манихействе, – вздохнул я. – Когда Мани проповедовал Баату, мне было немного жаль этого армянина, хотя он и предатель. Что вообще можно было понять из разглагольствований Мани?!