Сергей Жоголь - Сыны Перуна
— Я же сказал, что раньше молчал, а теперь признаюсь. Люблю я тебя, люблю давно, как только первый раз тебя увидал, так с тех пор только о тебе думаю. Не хочу, чтобы ты с этим русом общалась. Если позволишь, к отцу твоему пойду, буду у него тебя в жены просить.
В ответ на эту трогательную речь паренька Зоряна рассмеялась. Но тут же, устыдившись, перестала.
— Да какой же ты жених, сколько лет-то тебе? Мальчишка ведь еще.
— Лет мне столько же, сколько и тебе, зимой семнадцать будет.
— Нет уж, дружок, тебе подружку помоложе искать надо. Ты паренек видный, найдешь для себя еще любушку, а мне тот рус дорог. Люблю я его, люблю всем сердцем, как никого не любила, — и внезапно для себя самой выпалила. — Ребенка я от него ношу, уж второй месяц пошел.
На душе сразу стало как-то легко и радостно. Она сумела признаться этому несчастному, влюбленному в нее парнишке, и камень с сердца как будто свалился. Видела Зоряна, что причиняет ему боль, но назад пути уже не было.
Невер побледнел, и, наверное, с минуту оба молчали. Потом юноша поднял опущенные было к земле глаза и выкрикнул с отчаянием.
— Не нужен он тебе, этот русич! Уйдет он к князю своему и не вернется. А может, сгинет в бою, и останешься ты одна-одинешенька. Будешь потом, как Иля Рогдаева с дитем мыкаться, а я, если хочешь, могу принять тебя и с ребеночком.
— Нет, Невер, не будет по-твоему. Любовь она ведь такая, что все стерпишь. Покинет меня мой суженый, значит, судьба моя такая. Только любит он меня и не оставит, вот так-то. А теперь уходи, не тереби душу ни себе, ни мне.
10
— Где он, убью гаденыша! — Борята орал на весь дом. — Прочь с глаз моих, а то и тебя пришибу, как клопа!
Зоряна только что признавшаяся отцу во всем, в слезах бросилась на грудь подоспевшей матери.
— Уймись, дурень старый, — заслонив собой дочь, выкрикнула перепуганная Улада мужу, прижимая Зоряну к груди и закрывая ее от взбешенного супруга своим телом. Все знали, что пореченский воевода в гневе был страшен, и редко кто осмеливался ему перечить и вставать у него на пути в такие минуты. Зоряна плакала навзрыд, уже тысячу раз пожалев о том, что осмелилась рассказать о своей беременности отцу. Борята не унимался. Он уже выскочил во двор и, отшвырнув сапогом попавшуюся ему под ноги, тут же заоравшую кошку, вырвал из стоявшей поблизости старой колоды для колки дров торчащий в ней огромный топор. В этот момент он наконец-то увидел того, кого искал. Чеслав, опоясанный мечом, с которым почти никогда не расставался, входил в ворота. Воевода бросился на молодого гридня, как разъяренный бык. Проходившие мимо бабы истошно завизжали.
Застигнутый врасплох, Чеслав не растерялся. Он качнулся навстречу воеводе, поднырнул под руку, рефлекторно выхватил меч и с разворота наотмашь привычным движением рубанул Боряту по запястью. Наблюдавшие за произошедшим из открытых ворот соседи только ахнули. Рука воеводы уцелела только потому, что умелый княжий дружинник в последний момент вывернул кисть, и удар мечом пришелся плашмя. Топор упал на траву. Чеслав сжал зубы от боли, вывихнутая кость, выскочив из сустава, заставила руку предательски повиснуть. Молодой рус, перехватив меч клинком к себе в другую руку, врезался в грудь воеводы левым плечом, предварительно ударив того ступней под опорную ногу. Борята рухнул на землю, как поваленный дуб. Чеслав, сжав от боли зубы и придерживая вывихнутую руку, медленно осел на землю.
— За что же мне такой позор на старости лет? — поднявшись, воевода сел на колоду. — Ведь я ж к нему как к сыну родному относился, а он… — он как-то сразу изменился в лице, постарел, осунулся.
Медленно, превозмогая боль, поднялся Чеслав и, подойдя к Боряте, упал перед ним на колени.
— Прости меня, сам я должен был тебе открыться. Но лучше поздно, чем никогда, — юноша протянул левой рукой воеводе свое оружие. — Возьми меч мой, жизнь мою возьми, отдаюсь я на суд твой. Только люблю я дочь твою, и нет мне без нее житья. Позволь мне в жены ее взять, позволь навсегда в семье твоей остаться. Будет ей муж, а тебе и роду твоему защитник верный вместо сынов твоих погибших.
— Батюшка, не гневись, не будет нам теперь друг без друга счастья, — бросилась на колени перед воеводой несчастная Зоряна. — Богами молю, благослови.
Лицо воеводы как будто посветлело.
— А как же князь да служба твоя? — удивленно заметил Борята.
— Не станет Олег меня неволить, а службу князю я здесь и буду теперь нести, здесь теперь его вотчина, а вотчину оберегать нужно.
— Ну ежели так, подойди, жена, — и вместе с Уладой они дали родительское благословение новой пореченской семье.
Маленькие мальчишки бежали по поселению и громко кричали.
— Молодой рус воеводину дочь замуж берет!
11
Меч представлял собой обоюдоострый стальной клинок с рукоятью из мореного дуба, приклепанного с двух сторон к стальному сердечнику. Ножны были сделаны из двух деревянных частей, выполненных из высушенного тополя, соединенных кольчатыми овальными стяжками из медного сплава, упакованных в потертый кожаный чехол. Конечно, нужны были еще долгие и долгие годы тренировок и специальных упражнений, чтобы этот клинок стал для его хозяина грозным оружием. Чтобы он мог рубить им с седла, точным движением пробивать прочные доспехи и кольчуги, одним словом, делать свою привычную кровавую работу.
Но сейчас это оружие, которое Радмир держал в руках, было для него чем-то сверхестественным, живым. Оно, несмотря на холод стали, грело юношу каким-то своим особенным теплом, исходившим через клинок из глубин веков. Словно души воинов, держащих такие мечи, витали над головой, передавая новоиспеченному владельцу свои силу и умение. Пусть меч был простоват, но для Радмира это был воистину княжеский подарок, и Горик, решивший одарить своего любимца, от всей души радовался, глядя в сверкающие глаза юноши.
Снова тренировка, снова поединок. Они вышли вдвоем на открытую площадку и приготовились. На этот раз все было гораздо серьезней, чем учебные бои с деревяшками. Радмир был первым из тех, кто вышел на поединок с настоящим мечом. Сжимая левой рукой рукоять своего нового оружия и отведя ее чуть в сторону, Радмир изготовился, слегка согнув ноги в коленях. В правой был тяжелый деревянный щит каплевидной формы с наклепанными на него стальными пластинами. Юный воин смотрел из-за верхней кромки щита на своего сегодняшнего соперника и ожидал.
Сегодня сам Горик стоял напротив и вел учебный бой со своим лучшим учеником из всех пореченских бойцов. Горик не спешил, он вышел на поединок без щита, в его правой руке, несмотря на то, что он был левшой, сейчас была кривая хазарская сабля. Бойцы двинулись по кругу, и поединок начался. Радмир атаковал первым, но не сразу бросился в бой, а попытался сделать несколько ложных выпадов. Но матерого руса было нелегко провести. Он лишь однажды, когда Радмир сделал обманную атаку, слегка дернул в сторону головой. Все остальные финты княжий гридень оставил без внимания. Хотя клинки обоих соперников еще ни разу не соприкоснулись, юноша почувствовал, как руки начали предательски потеть, а дыхание стало чуть более неровным. Горик был серьезен и тверд, как скала. Радмир не выдержал. Он обрушил на своего учителя целую серию мощных ударов, от трех из которых тот с легкостью уклонился, четвертый парировал своим кривым клинком, а в пятый раз просто ушел с линии атаки. Именно на пятом ударе нога Радмира ступила в лужу и, поскользнувшись на влажной жиже, неудачливый вояка грохнулся в грязь под общий смех наблюдавших за поединком товарищей.
Грозный окрик Горика заставил всех смеющихся замолчать и затаиться. Радмир вскочил на ноги, сплюнув попавшую в рот землю. Он был в ярости. Вся радость от сегодняшнего дня пропала, несмотря на полученный подарок, парень был просто убит горем. Весь перепачканный грязью, мокрый, он тяжело дышал, но снова встал в боевую позицию.
— Когда ведешь бой, ты не должен поддаваться гневу, будь спокоен. Хуже всего, когда ты трусишь, это делает тебя слабым. Твои колени трясутся. Мозг не работает, а мышцы предательски слабеют, — коренастый дружинник говорил, лениво отмахиваясь сабелькой от обрушившегося на него с новой серией ударов Радмира.
— Но гнев — тоже плохой советчик, ярость хороша только в меру. Ярость не должна наполнять тебя целиком, иначе ты тоже становишься уязвимым. Твой разум должен быть холоден, как сталь твоего меча. Твое сердце должно биться ровно, в такт твоим движениям. Меч — продолжение руки, щит — часть твоего тела, а глаза видят все вокруг, каждое движение врага, каждый камешек под ногами, каждую лужицу, корешок или кочку, — Горик одобрительно кивнул, когда Радмир с легкостью перескочил через очередную лужу, и на этот раз даже не покачнулся.
