Василий Колташов - Византийская ночь(исправленный вариант)
- Послушай меня, Таяг! - заорал Даврит, вставая и наполовину вынимая меч.
- Ты знаешь, как могуществен повелитель. Ты знаешь, что сам император Константинополя упал перед ним на колени, прося пощады и мира. Византия платит нам дань. На колени, князь! Будь благоразумен, не гневи кагана! Я надену на тебя знак власти…
Свита посла и разъяренные склавины стояли уже близко друг к другу. Оружие обнажилось.
Даврит больше не управлял собой.
- Собака! Грязная, вонючая собака! - орал он. - Кто позволил тебе так говорить со мной, гнилой пес!
- Одумайся, князь! Одумайся! Ты ведь не всесилен!
- Мой меч тебе все объяснит, собака! Попробуй его поставить на колени!
- Крови! Такую дань мы хотим! - орали склавины.
- Моча лошадей! Выродки! Шакалы! Дети рабов! - смешивались разноязычные голоса.
- Ты хочешь смерти, Даврит! - кричал Таяг, отступая под защиту своих людей. - Твою шкуру каган постелет в своем шатре, а из черепа сделает чашу. Не шути! Змеи будут забавляться в твоих кишках!
- Пусть вас утащат под землю черви! - отвечал Даврит. - Встань на колени сам, грязный пастух! Встань или я снесу тебе башку! Слышишь меня!?
- Ты заплатишь, навозный гад! Мышь, жрущая птичий помет! Ты изведал милость кагана, но не знаешь каков его гнев! Баян не простит!
- Убейте всех! Смерть! Перун, защити! Убивайте их! Убивайте травоедов!
- Вы все будете рабами! Боги помогите нам! Режьте этих псов, воины!
- Смерть коротконогим! Убивайте их!
Бешенство охватило всех. Даже хладнокровный Всегорд более не обладал собой. Голоса и металлические звуки ударов смешались со стонами раненных и умирающих. Даврит одним взмахом разрубил вставшего у него на пути авара, но несколько склавин рухнули рядом под ударами мечей кочевников. Князь должен был отступить. Под ногами он почувствовал кровь.
- Режьте этих свиней! Каган наградит каждого за собачий скальп[46]. Убейте князя! Убейте! Я сам вырежу ему глаза, а потом надругаюсь над его женами и детьми! За скальп Даврита Баян наградит вас!
- Выпустите им кровь! - орал что было сил Даврит, снова прорубаясь к послу. - Насытим Чернобога!
Один из склавин попытался выйти из схватки и подбежать к окну, но ловкий удар кочевника свалил его замертво. Свалка была звучной. Однако дружинники, спавшие в ближайших домах, не могли все слышать и прийти на помощь. Шанс ускользнуть с боем у аваров оставался.
- Убейте всех! Смерть вонючим тварям!
Князь сделал еще один шаг вперед. Спасаясь от удара кочевника, под ногами Даврита прополз раненый Боз. Кровь была уже всюду. Через шум ударов и выкриков, князь склавин услышал, как барабанит в закрытую дверь стража.
- Ломайте! - прокричал он, нанося новый удар.
- Держись, князь!
Еще мгновение и Даврит увидел, как под топором молодого воина рухнул посол кагана. Голова Таяга была разрублена пополам. Князь собрал все оставшиеся силы и закричал:
- Добивайте! Всех добивайте! Пировать будем здесь, на крови этих выродков!
Вскоре, прижатые к запертой двери, были сражены последние авары.
3
Колонна всадников шла вперед по снежному краю.
Все вокруг удивляло маленького Амвросия. Непривычными казались люди, которых встречали путники. Косматые, светловолосые, в меховых одеждах, они поражали не столько своим внешним видом, сколько повадками. Склавины держались прямо, уверенно и свободно. Говорили они неторопливо и твердо. Глаз не отводили. Сами смотрели открыто. Мимика их была небогата, но чувств своих они не скрывали. Необычными были дома варваров: низкие, бревенчатые, выросшие из земли словно грибы. Многие поселения обносили склавины частоколом или крепкой древесной изгородью. Внушительной высоты круглые валы из грунта и бревен защищали родовые селения варваров. Каждое племя возводило их по числу своих родов. В случае беды они могли укрыть общинников из многих селений рода.
Первыми ехали Рыва и Феодагат. За ними цепочкой тянулись готы и сопровождавшие их склавины. Покинув заснеженную землянку, отряд быстро вырос. Оставив новые жилища, к нему присоединились двести готов в полном вооружении. Потом путники встретили две дюжины конных склавин, дружинников - так они себя называли. По поручению Даврита всадники ждали отряд у горы издали походившей на спящего медведя.
Два раза в день путники делали продолжительные остановки. Варили кашу. Жарили мороженую дичь. Кормили лошадей. По ночам выли волки.
Снег всюду лежал белый-белый. Мороз игриво колол кожу, а светлый пух хрустел под копытами невысоких коней. День за днем колонна уходила все дальше на север. Там невообразимой громадой вырисовывались горы.
Амвросий ехал верхом вместе с готом по имени Алавив. Молодой воин все время что-то напевал, а иногда отпускал едкие шуточки в адрес своих приятелей. Другие готы тоже не оставались в долгу, старались насмешкой сократить путь. Они были крепкими, любили посмеяться и казались мальчику великанами из легенд, унаследованных от языческих времен. Воины пахли потом, железом и кожей. Разговоры их небыли затейливы. Они вспоминали охоту, далекие походы, хвастались взятой добычей, успехами на войне и в любви. Превозносили они и плодородную землю, что дали им склавины. Мечтали о сытой счастливой жизни.
- Дети мои вырастут сильными, - хвалился перед другом чернобородый варвар. - Из похода я привезу им подарки, а жене добуду красивые серьги. Такие сверкающие, что даже императрица в Константинополе будет завидовать моей Ренеке.
- Посмотрю я на то, что ты подаришь моей сестре на самом деле, - добродушно усмехнулся Алавив. - В прошлый раз ты наболтал подарков на целый сундук серебра, а вместо этого…
- Ты мне не веришь? Ты мне не веришь. Ты думаешь, что мальчишка может учить старого волка. Я брал в Италии столько золота, сколько ты весил в свой первый год! Только одних рабов я захватил сотни. Спроси кого хочешь!
- Так я теперь знаю, чем ты соблазнил Ренеку - баснями, старый плут.
- Давай-давай, смейся Алавив. Посмеемся вместе, когда ты покажешь хвост своей кобылы врагу, а я приведу домой тысячу жеребцов. Что молчишь?
Готы, ехавшие вокруг, надрывали животы от хохота, слушая спор собратьев. Амвросий не все понимал в речи варваров. Родной для него была вульгарная фракийская латынь, смешанная из языка римлян и множества варварских наречий. Но все что маленький пастух мог разобрать, открывало ему совершенно другой - новый мир. Он был велик, прекрасен и опасен одновременно. В нем человеку полагалось быть гордым и отважным, опираясь не только на себя одного, но и на друга рядом.
Все время Амвросий размышлял, над тем, что произошло с ним за последние месяцы. Молился богу. Разве мог кто-то лучше его понять? Мальчика радовало, что теперь жизнь совсем не походит на ту, какой была она прежде. Он тревожился о том, что ждало его впереди. Мысленно повторял слова обращения к высшему существу: «Господь, правящий на небе как на земле, сохрани душу мою и тело мое, даруй хлеб мне на этот день и прости мне грехи мои…» Не все было ясно Амвросию в этом адресованном небу заклинании, которому научили его взрослые. Но мальчик свято верил в его магическую силу. Бог непременно должен был слышать слова ребенка.
Проезжая мимо спорящих готов Валент приостановил коня.
- О чем они, крестник? - обратился он к мальчику.
Амвросий пожал плечами.
- Не замерз?
- Нет. Мне тепло.
Малыш потянул ноздрями холодный воздух.
- Знаешь, почему готы не удержали Рим, отдав его императорам? Они жуткие хвастуны. Они храбрецы и заслуживают восхищения, но слова всегда у них впереди дел. Не то, что мы римляне, - и он подмигнул заулыбавшемуся мальчику.
- Нет, ты уж лучше расскажи, почему готы Рим захватили, - сменил собеседника чернобородый варвар. - Чьи легионы не устояли?
- Так было лучше для самого Рима, - ответил Валент, выпрямляя черные брови. В душе его царило отличное настроение. - Из всех народов только готы могли спасти старую цивилизацию. Они не разрушали наших порядков, а приняли их и защитили. Италия долгие годы жила спокойно под властью остготских королей, не зная разорения.
- Так чего же ты, добрый человек, учишь мальчишку черт знает чему!? - нахмурился чернобородый.
Валент почесал покрытую инеем бороду не зная, что и ответить.
- Просто я спросил… - робко заступился за римлянина Амвросий.
- Что?
- Его я спросил, - повторил ребенок немного смелей.
«Толковый мальчишка, не дает меня в обиду, хоть это ему и не по росту», - мелькнуло голове Валента, от внимания которого ничто не ускользало. Немало изучивший существо человека, он вновь ощутил в этом слабом юном создании какую-то еще только пробуждающуюся силу духа.
Итальянский изгнанник никогда не имел своих детей, но книги и бурно прожитые годы открыли ему многое. Он не верил во Христа, не верил в богов, не верил в колдовство и загробный мир. В его глазах не горел огонь фанатизма. Он был осторожен. Его не раз обманывали, предавали и пытались убить. Но Валент знал, что есть люди, которые заслуживают того, чтобы в них верить. Он был все еще жив, а это доказывало его правоту. Ненавидя врагов, римлянин всем сердцем любил друзей, любил, зная все их слабости - все недостатки.
