Ривка Рабинович - Сквозь три строя
Мы узнали его как человека широкой души. Он любил хорошую жизнь, но любил также помогать другим людям, особенно родственникам; это было для него делом гордости. Ему не нужны были подробные объяснения, чтобы понять наше положение. Дядя обещал помочь нам всеми возможными путями и посетить нас перед возвращением в Ленинград, к тому времени уже освобожденный от блокады.
Дядя Илья был женат на русской женщине, Марии Федоровне. У них обоих это был второй брак. В Ленинграде они вели обеспеченную жизнь (в сравнении с уровнем жизни большинства населения); дядя мастерски умел обходить запреты властей и сочетать официальную работу с частным бизнесом. Он был в избытке одарен именно теми качествами, которых так не хватало папе во время его кратковременной работы директором магазина. Он работал на предприятии по пошиву меховых шапок – товара, на который был большой спрос. Часть товара сбывалась по официальным каналам, а другая часть оставалась в руках дяди и его компаньонов и сбывалась на частном рынке.
Чтобы у читателя не сложилось мнение, что дядя был просто преступником, расскажу вкратце, как действовала советская экономика. В течение всех лет «диктатуры пролетариата», начиная с 20-х годов и кончая развалом СССР, власти заботились главным образом о быстрой индустриализации, согласно лозунгу: «Догнать и перегнать Америку!» Все ресурсы направлялись либо в тяжелую промышленность, либо на грандиозные проекты – строительство плотин и электростанций, рытье каналов и т. п. Производство товаров потребления считалось лишней тратой ресурсов. Но поскольку миллионы людей не могут жить долгие годы без одежды, обуви и других предметов быта, в стране развилась параллельная экономика. Несмотря на суровые наказания за «экономические преступления», всегда находились люди, готовые идти на риск. Обычно они работали на государственных предприятиях, но параллельно делали еще что-нибудь – иногда в подпольных мастерских, но чаще всего на тех предприятиях, где они работали официально. Никто не считал занятых в параллельной экономике мошенниками или обманщиками, общее мнение гласило: «Если власти не заботятся о наших нуждах, позаботимся о них сами. Молодцы те, кто умеет это делать!» Каждый, кто мог, где-нибудь подрабатывал, чтобы жить чуть-чуть лучше. Широко известно было шутливое ругательство: «Чтоб ты жил только на зарплату!»
По понятным причинам данные об объеме параллельной экономики никогда не публиковались, но специалисты оценивали его в тридцать процентов, а в определенные периоды даже в сорок процентов от валового национального продукта. Резонно задать вопрос: как могла экономическая деятельность в таких масштабах оставаться скрытой от всевидящих глаз «большого брата»? Ответ можно разделить на две части: во-первых, было немало случаев, когда люди попадались и их судили. Во-вторых, по мере развития параллельной экономики она втягивала в себя и тех, кто «наверху», кто обязан контролировать и бороться с ней. Это была живая цепь, ее звенья начинались с рабочего, производящего товар, включали шофера – перевозчика товара, кладовщика и так далее вплоть до начальников, и каждое звено цепи получало свою долю прибыли. Поэтому «никто ничего не видел и не слышал». С точки зрения руководителей государства параллельная экономика даже была полезна: она освобождала их от забот о нуждах населения и нейтрализовала брожение и недовольство.
Дядя Илья жил в Советском Союзе с молодых лет. Он хорошо знал эту систему со всеми ее писаными и неписаными правилами и плавал в ней как рыба в воде. Миллионером он не стал, но жил намного лучше тех, кто вынужден был довольствоваться только зарплатой.
После письма мы получили от дяди Ильи денежный перевод и посылку с одеждой. Предстояла еще одна тяжелая и устрашающая зима. Конец войны был далек, и хотя уже не было опасений, что немцы победят, тыл переживал невыносимые трудности. Годы мобилизации всех ресурсов на нужды фронта довели широкие массы людей, и прежде живших в бедности, до полной нищеты. Что касается нашей семьи, то у нас не было никаких продуктов к зиме, кроме скудного пайка хлеба, отвратительного по качеству, так как в муку подмешивали овес и отруби. Было еще немного картошки, которую мы вырастили на предоставленной нам части огорода Физы.
Несмотря на то, что наша одежда была сплошь покрыта заплатами, мы не могли позволить себе носить вещи, которые прислал дядя Илья. Все было продано, и за счет выручки мы сумели увеличить запас картошки на зиму.
В противоположность дяде Илье, который хорошо знали реалии советской жизни, контакты с дядей Яковом в Америке были сложны. Он не понимал наши намеки, задавал прямые вопросы и хотел получить такие же прямые ответы. Так, например, он просил описать нашу квартиру. Ясно, что мама не могла ответить ему прямо. Она написала так: «Наша квартира похожа на родительскую квартиру, где мы выросли, только на одну комнату меньше». В своем ответе он раскрыл то, что она пыталась скрыть от цензуры: «Но там ведь было всего две комнаты! Ты хочешь сказать, что вы все живете в одной комнате?»
Даже если он это понял, все же картина получилась приукрашенной. В той бедной родительской квартире все же были кухня и ванная с туалетом; в избе, где мы жили, ничего этого не было, изба нам не принадлежала и в ней жила, кроме нас, хозяйская дочка. Попробуй-ка, опиши все это американцу!
Мама пыталась намеками отговорить его от перевода денег, которые ничего не стоили при смехотворном обменном курсе, и просила заменить переводы посылками – например, тканями на мужские костюмы. Это увеличило бы пользу от его помощи во много раз.
В ответ на эти намеки он спросил прямиком: «Что вы можете купить на деньги, которые я посылаю? У нас это приличная сумма, достаточная для содержания семьи!» Как ответить ему, что этих денег (ста двадцати рублей после обмена) не хватает даже на покупку ведра картошки, стоящего двести рублей? Это было абсолютно исключено. Вместо прямого ответа мама придумала историю о знакомом, который привез из Риги много долларов и думал, что он обеспечен, но вскоре увидел, что от этих денег пользы очень мало. У этого мифического человека было несколько костюмов и отрезов на костюмы, и как раз эти вещи очень помогли ему.
Это тоже была опасная версия: цензоры не были глупы и умели расшифровывать намеки лучше, чем наивные американцы. Даже дядя Яков, в конце концов, понял эту прозрачную аллегорию.
Другая сложность была связана с личностью дяди Якова. Он был из тех, кого называют «людьми не от мира сего». В его поступках было много странного. Он не женился, мало общался с людьми, вел образ жизни отшельника.
Мама знала о его странностях. Поэтому она не ожидала, что он будет ходить по магазинам и искать модные вещи, которые свели бы с ума женщин в Парабели. Чтобы упростить ему задачу, она просила ткани – товар простой, не требующий хлопот с выбором цвета или фасона. Но даже эта задача была трудна для него. Он писал позже, что договорился с большим магазином тканей: он будет переводить магазину постоянную сумму денег, а все прочее сделают владельцы магазина: выберут ткань и поручат своим служащим упаковать и отправить посылку. Так дядя избавил себя от всяких хлопот.
В середине зимы прибыла первая посылка. Продажа ткани не создавала никаких трудностей: не было такого начальника в Парабели, который не горел бы желанием приобрести высококачественную американскую ткань. Ничего подобного ей они никогда не видели!
Глава 16. Маленькая воровка
Благодаря помощи дяди Ильи и дяди Якова мы прожили зиму сравнительно легко. Голодная смерть нам уже не грозила. Это не значит, что мама отказалась от «режима питания», но супы, которые она варила, стали гуще. Меню осталось прежним: по две чашки супа три раза в день.
В ту зиму нам пришлось преодолевать новую трудность – самим добывать дрова. Ввиду недостатка кормов колхоз стал держать меньше лошадей, и Физе не давали лошадь для привозки дров: все лошади были заняты на колхозных работах. Для нас это был удар, особенно с учетом того, что плита была неисправна и пожирала массу дров.
Почти каждый день мы ходили в лес, который тянулся полосой между огородами и речкой. Там мы с помощью ручной пилы валили березы и сосны, обрубали с них ветви и верхушку и распиливали очищенные стволы на части, которые можно взвалить на плечо и нести домой. В мои обязанности входило также протаптывание дорожки к дереву, выбранному нами в качестве очередной жертвы. Я спрыгивала с натоптанной тропинки, погружалась в снег до пояса и продвигалась к дереву шаг за шагом, утаптывая снег. Папа следовал за мной, и мы брались за пилу.
Понятно, что принесенные из леса части стволов нужно было во дворе распиливать на чурки, чурки расколоть на поленья, а поленья складывать в поленницы, кубиками крест-накрест, чтобы сохли. Возня с дровами занимала все наше время в короткие зимние дни.
