Конн Иггульден - Император. Кровь богов
– Я думаю, твое участие в этом деле подошло к концу, Гракх, – обратился к нему патриций. – Пожалуй, тебе самое время сесть на коня и вернуться к своему патрону, чтобы доложить о случившемся, так?
Охранник трибуна хмуро глянул на него.
– Это решать не тебе. Либурний велел мне обеспечивать безопасность твоего друга. Я могу отправить ему донесение с гонцом.
Меценат убрал руку с плеча Октавиана и шагнул к легионеру.
– Как мне это выразить, чтобы ты понял? Мне надо поговорить с моим другом до того, как он накликает свою смерть. И я не хочу видеть твои уши, когда буду говорить с ним. Ты знаешь, что мы придем в Дом девственниц в полдень… слышал, что сказала верховная жрица. Так почему бы тебе не пойти туда и не подождать нас там?
Гракх бесстрастно смотрел на него. Он прослужил достаточно долго, чтобы его задевали слова. Охранник молча повернулся и пошел прочь – его сандалии застучали по брусчатке Форума. Цильний чуть расслабился, поднял руки и отвел обоих друзей подальше от собравшихся. После оглашения завещания и ухода консула толпа быстро редела, так что найти место, где их не могли подслушать, труда не составило.
– Клянусь богами, Октавиан! Если бы консул просчитал ситуацию, он бы получил твое наследство в обмен на один-единственный приказ. Его ликторы порубили бы тебя в капусту, а заодно Агриппу и меня! – начал возмущаться Меценат, когда друзья оказались наедине.
– Я думал, он поможет, – стоял на своем Октавиан. – Столь многое изменилось… Мне трудно все учесть.
– Так сунь голову в фонтан или сделай еще что-нибудь подобное, – резко бросил молодой патриций. – Нынче соображать надо быстро.
Агриппа и Октавиан удивленно посмотрели на своего товарища. Тот медленно покачал головой:
– Ты хотя бы понимаешь важность этого завещания для тебя и для тех, кто сейчас во власти?
Наследник Юлия пожал плечами.
– Я знаю, деньги большие, но пока я их не получил…
– Я говорю не о золоте, Октавиан! Хотя сейчас ты самый богатый человек в богатейшем городе мира. Я говорю о клиентах! Теперь ты понимаешь?
– Честно говоря, нет, – признал Октавиан Фурин.
Агриппа тоже пребывал в недоумении, и Меценат глубоко вдохнул. Он вырос в мире, где все прекрасно знали, о чем идет речь, но теперь видел, что оба его друга далеко не в полной мере оценили дар Цезаря.
– О, Юпитер, убереги меня от неучей! Патрицианские семьи укрепляют свое влияние клиентами, которые находятся у них на содержании. Это ты должен знать.
– Разумеется, – кивнул молодой человек. – Но…
– У Цезаря были тысячи клиентов. Он этим славился. И теперь они твои, Октавиан. Усыновив тебя, он передал тебе не только родовое имя. Теперь ты можешь призвать на службу половину Рима, половину римских легионов, если захочешь. Вполне возможно, что и трибун Либурний теперь твой верный слуга, вместе с Гракхом.
Гай Октавиан нахмурился:
– Я не могу унаследовать их, как драгоценный камень или дом.
– Усыновление говорит, что можешь, – стоял на своем Меценат. – Да, найдется несколько недовольных, которые уйдут, но бесчестных ублюдков хватало всегда. Отныне ты сын божественного Юлия, Октавиан. Ты это осознаешь? Клятвы верности, которые они приносили ему, теперь перешли к тебе.
– Но я даже не знаю, кто они! – воскликнул центурион. – Какая мне польза от разговоров об этих тысячах? У меня есть только одежда, которая на мне, и лошадь где-то на дороге в Брундизий. Пока Сенат не примет Lex Curiata, я нищий.
Меценат ответил не сразу. Некоторое время он смотрел на закопченные развалины здания Сената – худший из многих шрамов, которые они увидели в городе за два предыдущих дня.
– Списки твоих клиентов где-то найдутся, и они не знают, что у тебя ничего нет. С этого момента ты должен вести такую игру, ради спасения своей жизни… и уничтожения врагов. Взять его имя – блестящий ход. Ты хочешь увидеть этих Освободителей поверженными? Тогда веди себя как наследник бога и самый богатый человек в Риме. Держи себя так, будто, щелкнув пальцами, ты можешь обрушить на любого гнев Марса. – Молодой человек на мгновение задумался. – Ты допустил ошибку, попросив помощи у консула. Возможно, у тебя уже достаточно верных сторонников в Сенате, чтобы обеспечить нужный исход голосования и без него.
Гай Октавиан пристально смотрел на него.
– Я могу держаться, как угодно, но это не принесет мне золота, в котором я нуждаюсь, и не приведет клиентов.
– Через пару часов у тебя встреча в Доме девственниц, – ответил Меценат. – Октавиан, с этого дня римляне будут почитать твое благоволение за счастье. Тебе не придется их искать. Они сами придут к тебе.
Глава 7
Октавиан шел к Дому девственниц бодрым и освежившимся. За несколько монет они с Агриппой и Меценатом сходили в баню и поели у уличного лотка. Да, теперь он носил тогу с чужого плеча, одолженную одним из друзей Мецената, но чувствовал себя гораздо увереннее. В парной, велев рабам-банщикам держаться подальше, трое друзей составили планы на будущее. И под солнцем, достигшим зенита, приемный сын Цезаря решительно вошел в храм, миновав и Гракха, и даже стражников, словно имел полное право их игнорировать. И действительно, они не посмели его остановить, так что через несколько шагов трое молодых людей сменили уличную жару на прохладу залов, предназначенных для поклонения богине. Возможно, мужчины постарше и не таращились бы столь откровенно, но весталки славились не только своей невинностью, но и красотой, а это сочетание только разжигало аппетит таких, как Цильний Меценат.
Квинтина Фабия появилась из каменной арки, чтобы приветствовать их. Она сменила утреннее официальное одеяние на столу из хлопковой ткани, которая не скрывала, а выставляла напоказ ее фигуру.
Легким шагом жрица подошла к Октавиану, взяла его за руки и поцеловала в щеку.
– Я скорблю за тебя и с тобой, – начала она. – Я надеялась, что прах Цезаря удастся собрать для могилы, но погромы были ужасными. Какое-то время никто не решался выйти на улицу. Я очень сожалею.
Октавиан моргнул. Он не ожидал сочувствия, и оно грозило достать до той части его души, где не утихала боль.
– Спасибо, – поблагодарил он весталку. – Думаю, в городе ты – первый человек, от которого я услышал такие слова.
– Ты должен простить тех, кто во власти, по крайней мере, за это. С наведением порядка дел у них по горло. Скажу честно, ты просто представить себе не можешь, как все было плохо.
– А эти Освободители? – спросил Гай Октавиан. – Где они прячутся?
– Некоторых, как Луция Пеллу, убила толпа. Остальные достаточно быстро поняли, куда дует ветер, и разбежались по своим поместьям и провинциям. Здесь ты их не найдешь, во всяком случае, в этом году, но в Сенате остались их сторонники. Со временем, я в этом не сомневаюсь, они тайком вернутся в Рим, пряча свои лица. – Верховная жрица пожала плечами, крепко сжимая руки юноши. – Я рада. Они пытались смыть позор содеянного, но граждане им не позволили. Хоть какая-то польза от этого хаоса.
– Мы можем перейти к делу, Квинтина? – спросил Цильний Меценат.
Женщина оглядела его с головы до ног.
– Вижу, ты снова здесь, Меценат. Сколько прошло лет?
– Не так и много, думаю, – отозвался молодой человек. – Ты прекрасно выглядишь.
– Не могу пожаловаться. Мне передать наилучшие пожелания твоей матери или ты сделаешь это сам?
Конец ознакомительного фрагмента.
Сноски
1
Децим Юний – речь о Дециме Юнии Бруте Альбине. Автор сознательно укорачивает имя, чтобы избежать путаницы.
2
Аурей/Aureus – древнеримская золотая монета. Первоначально использовалась исключительно в качестве наградной монеты – для раздачи войскам в награду за одержанные победы. Находилась в обращении более пятисот лет.
3
Знак рогов (Sign of Horns) – поднятые кверху указательный палец и мизинец.
4
Бона Деа (Благая Богиня, часто Добрая богиня, иногда Фавна или Фавния) – в римской мифологии богиня плодородия, здоровья и невинности, богиня женщин.
5
Оптий (Optio) – помощник центуриона, заменявший его в бою в случае ранения.
6
Клиент (cliens) – в Древнем Риме свободный гражданин, отдавшийся под покровительство патрона и находящийся от него в зависимости.
7
Lex Curiata – в данном контексте закон о вступлении в наследство (лат.).
