Хозяйка дворца - Чжоу Мо
Верноподданный Фухэн не осмелился бы расспрашивать государя, как все было на самом деле, так что ее слово было бы решающим.
Но сделанного не воротишь, так что молодой женщине оставалось только бормотать сквозь рыдания:
– Для хлопка нужны две ладони, и в этой беременности виновата не я одна. Ты только и знаешь, что стыдить меня, так почему же я не видела, чтобы ты призвал к ответу императора?
Фухэн покачал головой.
– Я состою при императоре десять лет и куда лучше тебя знаю, что он за человек. Даже сравнись ты красотой с небожительницей, он и пальцем бы не тронул ту, что совершила со мной поклонения небу и земле и вошла в дом Фуча моей супругой. Можешь не рассказывать, откуда взялся этот ребенок, я могу догадаться и сам. Лучше тебе благословить меня и пожелать благополучного возвращения. Если же я не вернусь…
Тут сердце Эрцин гулко стукнуло.
– Что тогда?
Фухэн легко улыбнулся, и в этой улыбке не было ни чувства вины, ни нежности.
– Твоим пристанищем до конца дней станет монастырь в пригороде столицы!
Сказав это, он оставил Эрцин, исторгавшую из себя потоки брани, и ушел не оборачиваясь.
Поход в Цзиньчуань длился уже давно, прежний командующий Нэ Цинь был арестован и препровожден в столицу, а так как трусливые попытки избежать боя привели к сокрушительному поражению, Хунли снял с его шапки павлинье перо[1].
Теперь дело поручили Фухэну… Вот только поручение это было не из тех, что каждому по душе, а из такого сорта, от которого любой поспешил бы избавиться.
Поэтому, стоило Фухэну вернуться домой, к его дверям один за другим потянулись с уговорами старый хозяин с хозяйкой, друзья и родные. Все они полагали, что молодому воину нужно отказаться от поручения, даже рискуя вызвать монарший гнев, – все лучше, чем пасть на поле брани и сгинуть в пограничье.
Даже приставленная к нему служанка Цинлянь, подавая чай, спросила:
– Молодой господин, вы правда собираетесь в Цзиньчуань? Я слышала, войска там несут большие потери и никто во дворце не осмеливается отправиться в поход. А теперь туда посылают вас. Наверное, это очень опасно…
После того как он получил это назначение, у Фухэна не было времени даже на короткую передышку: едва окончилось его дежурство во дворце, он поспешил домой, взял с книжной полки трактат по военному искусству и стал его пролистывать. Услышав слова служанки, он поинтересовался:
– Цинлянь, это старая госпожа тебя надоумила?
Девушка стушевалась и поспешно опустила голову.
– Простите, молодой господин, слишком я распустила язык. Но старая госпожа совсем разболелась от волнения, говорит, если вы не откажетесь, она вас больше не увидит…
– Если втягивать голову, как черепаха, страшась войны и смерти, зачем тогда вообще изучать военные трактаты и поступать на службу? Если старая госпожа спросит снова, так ей и передай: Фухэн отправился заниматься тем, чем всегда хотел, и просит за это у нее прощения.
– Мечи на поле боя слепы, всякое может случиться… Неужто нет у молодого господина на душе кого-то, по кому он не перестанет скучать? – Цинлянь увидела, как изменилось его лицо, и вновь потупилась. – Простите меня, негодную, не следовало мне такого говорить…
Казалось, эти слова задели что-то в душе Фухэна; взяв в руки военный трактат, он надолго застыл перед полкой, словно прекрасное изваяние, а потом вдруг отложил книгу.
– Выйду ненадолго.
– Молодой господин! – кричала служанка у него за спиной. – Куда вы? Темнеет!
Молодой человек стремительно выбежал из особняка.
«Герой, что у коня лишь ищет славы»[2], Фухэн был превосходным наездником – он летел во весь опор, так что прохожие замечали лишь порывы ветра рядом с собой, а повернув вслед головы, видели только клубящуюся в воздухе пыль.
Фухэн так резко натянул поводья, что лошадь встала на дыбы.
В резиденции Юаньмин дворцовые служанки как раз занимались вечерней уборкой.
Вэй Инло оглянулась, не выпуская из рук метлы.
– Странно, мне как будто послышался стук конских копыт.
Что-то промелькнуло в тени деревьев, чья-то рука раздвинула завесу зелени и притянула девушку к себе.
– Ты слишком долго пробыла на солнце, тебе напекло голову, вот и грезится всякое. – Рука легла на плечо Вэй Инло, Юань Чуньван прижался к ней и томно произнес: – Поторопись, а не то я сомлею. Проводи меня и смочи голову.
– Ох, держись! – Вэй Инло в тот же миг забыла о том, что ей послышалось, и ушла, поддерживая собеседника под руку.
Позади раздался вздох.
– Какой смысл заводить с ней разговор? – сказал себе Фухэн, отводя руку. – Вот если я вернусь живым…
«Нашли погибель многие герои среди сотни битв, другие же чрез десять лет вернулись»[3]. Раз нельзя условиться о времени свиданья, зачем заставлять кого-то ждать? Уж лучше уйти не попрощавшись.
И снова раздался стук конских копыт, унося от резиденции Юаньмин слова, что не были сказаны, и решимость идущего на смерть генерала.
Глава 113. Новая встреча
– Празднование дня рождения матери-императрицы в этом году проводится в павильоне Дагуанмин в резиденции Юаньмин. Прибудут правящая императорская чета, вдовствующая императрица и благородная супруга Чунь, поэтому недопустима даже малейшая ошибка. Вам я поручаю уборку императорского павильона Циньчжэн.
Управляющий Чжан кивал, по очереди отдавая распоряжения присутствующим. Последними он кивнул Вэй Инло и Юань Чуньвану:
– Вы двое отвечаете за очистку от сорной травы берега озера Хоуху.
Вэй Инло переспросила:
– Всего озера Хоуху?
– Именно! Всего озера Хоуху!
Опасаясь, что девушка не понимает всей важности этой работы, управляющий добавил:
– Во время празднования дня рождения вдовствующей императрицы на берегу озера в резиденции Юаньмин будет проводиться церемония освобождения живых существ, так что вбейте себе в головы накрепко: малейшую промашку вы ощутите на собственной шкуре!
Когда управляющий Чжан ушел, Чуньван смерил Инло взглядом.
– Что это ты разулыбалась? Работу нам поручили тяжелую и утомительную.
– Если в Юаньмин прибудут император и благородная супруга Чунь, значит, я смогу увидеть Минъюй, так ведь? – Вэй Инло засияла от радости.
После того как не стало императрицы, служанок из дворца Чанчунь распределили по разным местам,
