Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1 - Марина Алиева
– На все воля Божья, – философски заметил мужчина. – Её как следует обмыли и осмотрели, кормилица уже дожидается, что еще нужно? Не каждому, родившемуся нормально, так везет, и ничего, выживают. Должна выжить и она, – добавил он с нажимом на слово «должна».
И, помолчав, снова спросил:
– Других причин для вашего угнетенного состояния нет?
Женщина отрицательно качнула головой. Немного подумав, потянулась к девочке и взяла её на руки. Ребенок завозился в ворохе покрывал.
– Крошка какая, – улыбнулась женщина. – Всегда хотела иметь девочку.
– В таком случае, поздравляю вас, мадам Вутон, сегодня Бог исполнил ваше желание.
– Я должна ее как-то назвать?
– Разумеется. Только назовите как-нибудь попроще.
– Тогда, с вашего позволения, я назову ее Жанной…
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЕПИСКОП
1
Епископ Лангрский размашисто шагал по Сарагосскому дворцу за сутулым провожатым и недовольно хмурился. Час назад присланный из Франции гонец принес ему дурную новость: сэр Генри Болингброк наконец решился, высадился в Англии, прошел по ней победным маршем, арестовал (о, Боже, арестовал!!!) законного короля Ричарда и фактически силой вынудил его отречься от престола, после чего перед лицом парламентской ассамблеи провозгласил королём себя!
Нет, лично против сэра Генри епископ ничего не имел. В конце концов, граф для Франции не чужой – девять месяцев прожил в стране изгнанником фактически из-за того, что всего лишь был лично неугоден этому идиоту Ричарду! И местная знать, весьма падкая на проявления рыцарского благородства, всегда по достоинству оценивала историю с прерванным поединком1, считая сэра Генри стороной безусловно правой. Поэтому, когда пришло известие о смерти лорда Гонта – всеми уважаемого отца сэра Генри, и о том, что все его земли конфискованы короной, а десятилетнее изгнание сына заменено на пожизненное, по обе стороны пролива нашлось немало желающих предоставить свою помощь в возврате незаконно отнятых прав.
А тут и случай подвернулся. Восстали ирландские короли, и болван Ричард, не слушая уговоры людей здравомыслящих и дальновидных, поехал усмирять их лично! И увяз в этом конфликте по самые уши!
Он вообще последние годы старательно свергал сам себя, приближая к трону людей, мягко говоря, странных, слушая не менее странных фаворитов и, по личному желанию расправляясь с людьми, чья вина была так же сомнительна, как и вина изгнанного Болингброка. А чего стоило одно только дурацкое желание непременно стать императором Священной Римской Империи, или, к примеру, канонизировать этого мужеложца Эдуарда Второго! Глупости и только! И это ещё мягко сказано. Болингброку не пришлось прилагать много усилий, чтобы найти себе сторонников.
Но наследственные земли – это одно, а корона – дело иное! Тут уже права самого сэра Генри вызывали сомнения. И благородный изгнанник, ещё вчера всем понятный и приятный, в одночасье превратился в узурпатора, которому, во избежание конфликтов внутренних, обязательно теперь потребуется конфликт внешний – то есть новая война!
Но с кем?!
Боже милостивый, до чего же глупы бывают, порой, правители земные!
Епископ еле удержал готовый вырваться стон досады.
"Что теперь будет? – думал он. – Что?! С таким трудом добились перемирия в бесконечно вспыхивающей войне, заключили договор о взаимной военной помощи герцогу Бургундскому, выдали за Ричарда дочь французского короля… И, к слову, что теперь будет с ней?!"
Перед мысленным взором епископа промелькнуло детское личико восьмилетней Изабеллы. Такой он видел её три года назад – немного испуганной, храбро не подающей вида и очень, очень милой… "Нет, тут волноваться не стоит. Девочку, конечно же, вернут во Францию. Но вот сам Ричард… Что будет с ним?"
Рука сама собой сотворила крестное знамение.
"Тут и гадать нечего, – мысленно вздохнул епископ. – Свергнутые короли живут недолго!" Можно считать, что Ричард уже умер. Но вот война…
Это епископу Лангрскому было сейчас совсем не нужно.
2
Как пятый сын герцога де Бара, епископ Лангрский по традиции готовил себя только к духовной карьере и никем другим, кроме как прелатом, естественно, быть не мог. Хотя чего греха таить: мечталось иногда и о крестовых походах, и о кровавых сражениях с непременным подвигом, за который король обязательно дарует герою собственное герцогство или графство, и обездоленный пятый сын, не имеющий никаких надежд продолжить династию, станет родоначальником династии новой – своей собственной.
Но увы: традиции жестоки и жестки. Воевать прелату не полагалось, четверо старших братьев на здоровье не жаловались, а когда к смертному одру старого герцога слетелись в полном составе все искатели наследства, молодой Луи де Бар окончательно уяснил, что стать первым в этой толпе можно только с помощью наемных убийц или яда. Поэтому, оставив в стороне честолюбивые устремления, епископ пораскинул мозгами и нашел единственно приемлемый путь на широкие просторы династической мечты и реальной власти. Путь хоть и хлопотный и чрезвычайно извилистый, зато безгрешный и надежный. Путь откровенной купли-продажи, которую для людей родовитых и высокопоставленных давно уже заботливо окрестили политикой.
Благо и в государстве дела складывались так, что без дипломатии на плаву никак не удержишься.
Безумие, поразившее короля Шарля, привело к тому, что в борьбе за власть сцепились между собой его брат – Луи Орлеанский и дядя – Филипп Бургундский. А это в свою очередь раскололо светское общество точно так же, как еще раньше противоборство двух пап – Авиньонского и Римского – раскололо духовенство. И тому, кто научился маневрировать в бурном море церковной политики, море светских страстей было уже не страшно.
Шпионская сеть, давно уже ставшая для высокопоставленных прелатов чем-то вроде обязательного перстня, регулярно доносила обо всех междоусобицах, территориальных конфликтах, необоснованных притязаниях, мелкопоместных ссорах и прочем таком же, что составляло главную ценность любого политика, а именно: подробную и точную информацию.
Оперируя ею достаточно было протянуть руку туда, где особенно густо переплелись интересы сильных мира сего и в самый что ни на есть нужный момент вытащить за хвост мелькающую тут и там удачу. Кому-то она являлась в виде солидной должности, выгодной женитьбы или ловко построенной интриги. Епископ же понимал под удачей покровительство и дружбу влиятельных людей.
Взять, к примеру, одного из знатнейших дворян королевства – Луи Второго Анжуйского. Его отец – брат всесильного Филиппа Бургундского, первый герцог Анжуйской ветви и второй сын Иоанна Доброго – оставил сыну обширные территории богатейшего герцогства и номинальные титулы короля Сицилии и Неаполя. Покровительство такого человека очень бы пригодилось епископу в деле
