Маршал веры. Книга третья - Виктор Васильевич Бушмин
– Герцог Бургундии? – Предложил Рауль.
– Да ты что – с ума сошел!!!
– А что такого, сир?
– Надо, чтобы ими стал владеть, какой-нибудь, менее родовитый сеньор. Чтобы у него не было могучего рыцарства под его знаменем. Чтобы он смог опираться только на свои, собственные, силы! Чтобы, когда закончится крестовый поход, ему трудно было удержать все захваченные земли под своей рукой. Чтобы, когда он, или его сыновья, утомившись в одиночку воевать с толпами альбигойцев, сами принесли нам все эти земли, согласившись на компенсацию! Или, того хуже – только бы живыми уйти оттуда!..
Филипп и сам удивился своим мыслям. Надо же! Еще лет десять назад, он и помыслить не мог об этом! Король подумал еще немного и сказал:
– Пока Герен будет готовиться отослать гонцов к рыцарству Франции, подготовь мне указ о пожаловании рыцарю Ги де Леви звания маршала. Ведь, ежели нам свезет, и его святейшество отважится на объявление искупительного и очистительного крестового похода в земли, зачумленные ересью и погрязшие в беззаконии и тирании аспидов, нам надобно иметь в рядах воинства маршала, обличённого властью Господа в лице папы Римского и земным владыкой, в нашем лице. Ибо сюзерен на землях франков есть король франков, и токмо он полагает согласие на кару и раздает милости …
Рауль поклонился и, не проронив ни слова, вышел, оставив Филиппа наедине со своими размышлениями.
«Жернова мельницы», как Филипп позднее прозвал свой план в отношении юга Франции, запустились…
ГЛАВА II Жернова мельницы
Седьмого января 1208 года папский легат Пьер де Кастельно публично разругался с графом Раймоном де Сен-Жиль, графом Тулузы и маркизом Готии.
Ссора была вызывающе громкой и, самое главное, нарочито публичной!
Пьер де Кастельно, окончательно убедившись в нежелании графа встать на путь истинной веры, и возвратить церквям все что украл и отнял у них, отлучил его от церкви. Пьер, не дождавшись окончания званого вечера и пира, покинул графа, оскорбив его прилюдно.
Он пригрозил ему скорыми и суровыми наказаниями.
Граф Раймон, жуткий позер и трус, в подражание королю Англии Генриху Второму, высказал сожаление в том, что «этот монах до сих пор еще жив»!
Также, помнится, сказал король Генрих перед убийством Томаса Бекета!
Рыцарство повскакивало со своих мест, желая выслужиться перед своим графом и повелителем. Тайные агенты короля Филиппа только и ждали этого, или подобного повода…
Возле города Сен-Жиль, прямо возле развилки на одноименный графский замок, папский легат Пьер де Кастельно был убит неизвестными рыцарями, судя по манерам и выправке, и одетыми в цвета графа Тулузского…
Папа Иннокентий III был поражен и возмущен до глубины души наглой выходкой графа и его «еретиков».
Он обратился, как того и пожелал в свое время король, к Филиппу Французскому с просьбой возглавить священный и очистительный поход рыцарей.
Король вежливо отказался, намекая на то, что во время его отлучки на его земли может напасть король Жан Английский.
Папа начинал злиться и паниковать…
Тогда Филипп, изображая «верного и покорного слугу святой католической церкви», разрешил проповедовать крестовый поход на его землях, объяснив доходчиво папе Римскому, «кто в доме хозяин».
Папа Иннокентий согласился, признав право короля Филиппа вершить праведный суд над графом-изменником Раймоном де Сен-Жиль…
ГЛАВА III Гонец
В двери спальни осторожно постучался слуга. Ги де Леви открыл сонные глаза, не понимая толком, откуда послышался шум. Он посмотрел на безмятежно спящую служанку, разметавшую свои прекрасные рыжие кудри по подушкам. Стук раздался снова. Ги резко толкнул ее, она вскочила с постели и, наскоро похватав свои одежды, убежала. Рыцарь потянулся, зевнул и, набросив халат, вышел из спальни.
– Мессир хозяин, прибыл королевский гонец. – Произнес слуга с перепуганным лицом.
– Спасибо, Жак. Я скоро буду. А пока прикажи начать угощать посланца короля. – Зевнул Ги.
– Уже исполнено, хозяин… – слуга поклонился и побежал вниз по лестнице.
«Зачем? Кто это?» – подумал с интересом Ги и пошел переодеваться.
Гонец – статный королевский конный сержант в добротном кожаном камзоле поверх кольчуги сидел за накрытым столом. Шлем свой, посланец поставил рядом, прямо на стол. Меч вместе с ножнами стоял, прислоненный к столу. Когда вошел Ги, сержант встал и поклонился, после чего произнес:
– Королевский конный сержант Жиль де Робмон. Королевский указ для вашей милости, мессир рыцарь Ги де Леви!
Сержант вынул из крепкого дорожного футляра свиток пергамента и, приложив его сначала к сердцу, протянул рыцарю. Ги взял пергамент и краем глаза отметил, что тот был скреплен большой королевской печатью.
– Вы, судя по вашему бравому виду – дамуазо, мессир сержант?
– Да, мессир рыцарь. – Поклонился Жиль, удивленный способностью рыцаря, вот так, с беглого взгляда, определить его принадлежность к «однощитовому», или бедному, рыцарству.
«Что-то важное…» – подумал он и вскрыл ленту пергамента. Он всмотрелся в текст, с трудом привыкая к витиеватым буквам латыни, и обомлел…
В парадный зал замка, тем временем, собрались практически все рыцари сеньора и шателен, который учтиво кивнул гонцу и, подойдя к Ги, тихо спросил:
– Что-то важное, мессир?
– Ну что ты! Гонец доставил мне указ Его величества о присвоении мне звания маршала кавалерии Иль-де-Франс. – Стараясь напустить спокойный и равнодушный вид, сказал Ги. – Нам пожаловано особое звание маршала де Ла Фо (Веры), этим званием Его величество доверил мне и возложил на меня… – Только вот что возложил? Подумал Ги, – Что именно? И что дает титул «Маршала Веры» в войске, где и так соберутся все истинно верующие католики? Или это что-то другое.
Но он смолчал, решив для себя, что время само все расставит на свои места и откроет, когда будет положено смысл всего.
Гонец, услышавший, какой важный приказ он доставил, резко вскочил со стула и, припав на одно колено, произнес:
