История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2 - Дмитрий Чайка
- Госпожа! – склонился он в поклоне.
- Авдон, - отчеканила Фредегонда. – В город вернулись слуги, бросившие мою дочь в Тулузе. Они должны быть наказаны.
- Их казнить, госпожа? – деловито поинтересовался судья.
- Нет, - после небольшой паузы сказала Фредегонда, и ее лицо озарила хищная улыбка. – Это будет несвоевременно, мы получим бунт. Но каждый из них должен получить что-то на память об этой поездке.
- Я все понял, госпожа, - склонился судья. – Все будет сделано в лучшем виде. Мы найдем новых слуг, а эти не забудут своего предательства никогда. Остальным наука будет.
Наутро виновных выволокли из домов и собрали перед старым дворцом. Пекари и повара, горничные, портные и прачки. Их было под сотню человек. Перепуганные люди, которые вернулись домой из дальних земель каким-то немыслимым чудом, были окружены воинами. Из толпы их выдергивали по одному, и передавали палачу. Кто-то потерял глаз, кто-то ухо, нос или палец. Всех их лишили одежды и дали взамен какие-то рваные вонючие тряпки. Страшные крики, которые стояли у дворца, перекрыл густой бас судьи.
- Вы предали свою госпожу, и вы наказаны. Молите Бога за добрую королеву, которая не стала вас казнить. То, что вы получили, будет уроком вам всем. А теперь, пошли все вон отсюда. Вы не нужны здесь больше! Убирайтесь!
Толпа перепуганных, воющих от ужаса и боли людей отхлынула от дворца. Да только идти многим из них было некуда. У них не было другого дома, как не было иного способа зарабатывать на жизнь, кроме как служить королю. Тут у многих еще деды служили, они даже родились в этом дворце. И это делало их судьбу еще более страшной. Стать литом – это самая завидная участь, которая могла ждать теперь бывших королевских слуг. А ведь можно было попросту умереть от голода. И они повалили на левый берег Сены, где стояли монастыри. Святые отцы не дадут пропасть. Да и рабочие руки там всегда нужны.
А в этот момент Хуппа получал указания от своей госпожи. Уж он-то никуда от нее делся, преданней собаки не было, чем граф-конюший. Он прекрасно знал, что если королева потеряет власть, то он потеряет голову. Слишком много он позволял себе, пользуясь милостью госпожи. Слишком многих Хуппа обездолил, отнял земли и деньги. Слишком многих в неправедных судах разорил вирами. Некуда ему было бежать, и он преданно поедал взглядом свою повелительницу. Он понимал ее с полуслова.
- Моя дочь сидит в церкви Марии Тулузской, - начала Фредегонда, тщательно подбирая слова. – Ты должен привезти ее сюда.
- Не к жениху? – уточнил на всякий случай Хуппа.
- Приданое разворовали, - поморщилась королева. – Без приданого и отца-короля готы ее не примут. Земли на юге мы теперь гарантированно потеряем, а значит, моя дочь им больше не нужна. Дезидерий, сволочь проклятая, к Гундовальду переметнулся. Ну, я с ним разберусь потом. Сейчас я слишком слаба, голову бы сохранить. Вот еще что, Хуппа, новый брак моей дочери станет для меня крайне опасным.
Королева испытующе взглянула на слугу, понял ли. Он понял. Он всегда понимал свою госпожу с полуслова.
***
Гунтрамн принимал послов своего племянника, брезгливо поглядывая на них исподлобья. Они смели что-то у него требовать. У него! У единственного короля франков. Не считать же королями двух мальчишек, не вошедших в положенный возраст. Каждый из них – лишь игрушка в руках матерей, ненавидящих друг друга, да своры герцогов. А люди, что стояли перед ним, что это были за люди! Предатель на предателе! И как посмели явиться к нему на глаза! Епископ Эгидий, что еще недавно принимал подарки от Хильперика и верно ему служил, теперь требует голову его жены. Гунтрамн Бозон, который приложил руку к смерти двух его племянников… Граф Сигивальд… Да тут просто сброд какой-то!
- Великий король, - умильным голосом сказал епископ Реймса, первый из клириков королевства, - Благодарим Всемогущего Бога за то, что он после многих невзгод вновь восстановил тебя в твоей стране и в королевстве. (2)
- Не тебе благодарить Господа! – резко ответил Гунтрамн. - Не тебе, по чьему коварному совету и вероломству были сожжены в прошлом году мои области, не тебе, который никогда и никому не был верен в своем обещании, чья хитрость повсюду известна, не тебе, являющему себя не святителем, а врагом нашего королевства. (2)
Епископ, хватая воздух ртом, отошел назад. Он краснел и бледнел, но сказать ничего не мог. Его постыдная роль в братоубийственной войне была хорошо известна. Вперед вышел граф Сигивальд.
- Твой племянник Хильдеберт умоляет, чтобы ты приказал возвратить города, принадлежавшие его отцу (2).
- Я уже раньше вам говорил, что они по нашим договорам перешли ко мне, поэтому я не хочу их возвращать (2), - Гунтрамн был готов к этому разговору, и никаких городов, естественно, отдавать не собирался. Не для того он столько лет лавировал между двумя неумными братьями, что сложили головы в этой бессмысленной резне. Так что умолять они его могут, а вот заставить – нет. Был бы жив братец Сигиберт, тот бы уже толпы алеманов гнал на его земли. А эти… Слабаки и ничтожества!
- Твой племянник просит о том, чтобы ты велел выдать преступную Фредегонду, от которой погибли многие короли, с тем чтобы он отомстил за смерть отца, дяди и своих двоюродных братьев (2), - упрямо продолжил граф.
А вот и второй вопрос, который ожидал хитроумный Гунтрамн. До чего же все предсказуемо! Вот еще! Отдать им Фредегонду, означало разрушить тот хрупкий баланс, который он выстраивал долгие годы, стравливая, обещая и непрерывно предавая всех подряд. Не для этого Гунтрамн рушил клятвы, данные на мощах святых, не для этого…. А если выдать королеву, то и младенца Хлотаря потом удавят потихоньку, а земли поделят. Нет уж, Нейстрия должна сохраниться. Иначе снова будет война, но только уже с ним, с Бургундией. Пусть будет кто-то, кого Брунгильда ненавидит еще больше, чем его.
- Выдать ее нельзя, так как у нее
