Александр Дюма - Асканио
И молодого человека охватил восторг, ибо перед его глазами – глазами художника, – словно живая, промелькнула его возлюбленная.
В третий раз сменился часовой.
Восемь часов пробило во всех приходских церквах, стало смеркаться. Судя по всему, и триста лет назад в июле темнело к восьми часам, точь-в-точь как в наши дни: но, пожалуй, удивительно не это, а баснословное постоянство влюбленных XVI века. В те времена все было могуче и молодо, стойкие люди не останавливались на полпути ни в любви, ни в искусстве, ни в ратных делах.
Впрочем, терпение юного ваятеля, ибо теперь мы знаем, чем занимался незнакомец, было в конце концов вознаграждено. Он увидел, что ворота тюрьмы в двадцатый раз отворились, пропустив ту, которую он ждал. Та же матрона шла с ней рядом, а шагах в десяти их сопровождали два вооруженных стража. И снова все они зашагали по той же дороге, что и пять часов назад: прошли Мельничный мост, Бочарную улицу, мост Святого Михаила, набережные и, не доходя шагов трехсот до церкви Августинцев, остановились в закоулке у массивных ворот, рядом с которыми виднелась калитка. Дуэнья постучалась, и привратник тотчас отворил калитку. Двое стражников, отвесив глубокий поклон, отправились в обратный путь, к Шатле, а юный ваятель снова застыл перед воротами.
По всей вероятности, он так бы и простоял здесь до самого утра, ибо он уже в четвертый раз начал строить воздушный замок, но по воле случая на него наскочил какой-то подвыпивший прохожий.
– Эй, приятель!– воскликнул прохожий.Позвольте-ка, человек вы или столб? Если столб,то стойте на месте, и я вас уважу, а если человек, посторонитесь, дайте дорогу!
– Извините,– произнес рассеянный молодой человек.– Но я чужеземец, не знаю славного города Парижа и…
– Ну, тогда дело другое. Француз гостеприимен, и мне надобно просить у вас прощения. Значит, вы чужеземец… Отлично. Раз вы сказали о себе, следует и мне о себе сказать. Я школяр и писец, а зовут меня…
– Простите, – перебил его юноша-ваятель, – но, прежде чем узнать, кто вы, мне хотелось бы узнать, где я нахожусь.
– У Нельских ворот, дружище. А вот и Нельский замок, – добавил школяр, указывая на массивные ворота, с которых не сводил глаз чужеземец.
– Вот оно что! А как выйти на улицу Святого Мартена, где я живу? – спросил влюбленный юноша просто из учтивости и надеясь отвязаться от собеседника.
– Как вы сказали? Улица Святого Мартена?
Пойдемте, я вас провожу, мне как раз по пути.
На мосту Святого Михаила я вас покину и укажу, как пройти дальше. Так вот, значит, я школяр, возвращаюсь с Пре-о-Клер, а зовут меня…
– А вы знаете, кому принадлежит Нельский замок? – спросил юноша.
– Еще бы! Как же мне не знать, раз это имеет отношение к университету¹! Нельский замок, молодой человек, принадлежит его величеству королю, а ныне перешел во владение парижского прево² Робера д'Эстурвиля.
[¹Парижский университет в Средние века представлял собой замкнутую корпорацию и пользовался рядом привилегий: имел свое самоуправление, свой суд, был освобожден от налогов и т. п. При Франциске I университет стал превращаться в государственное учреждение и был подчинен судебной власти парижского прево.]
[²Прево– государственный чиновник в феодальной Франции, имевший судебные и военные полномочия. Парижский прево руководил всей жизнью города.] – Как, там живет парижский прево?! – воскликнул иностранец.
– Сын мой,я и не думал говорить, будто прево там живет,– возразил школяр, – Прево живет в Шатле.
– Ах, вот что – в Шатле! Как же случилось, что он живет в Шатле, а король пожаловал ему Нельский замок?
– Вот в чем тут дело.Король даровал в свое время Нельский замок нашему байи¹, человеку в высшей степени почтенному, который защищал права и вел судебные дела университетских школяров,и вел он их по-отечески.
Великолепнейшая должность! На беду, наш превосходный байи был до того справедлив,до того справедлив к нам… что вот уже два года, как его власть упразднена под предлогом, что он спит на судебных заседаниях, хотя ясно, что слово «байи» происходит от «бай-бай». Итак, должность его упразднена, и охранять Парижский университет поручено парижскому прево.Охранитель отменный, ей-богу! Хорошо, что мы сами себя охраняем… Итак, вышеупомянутый прево… ты слушаешь,приятель?.. вышеупомянутый прево– а руки у него загребущие– решил,что раз к нему перешли обязанности байи, то ему полагается наследовать и его владения, и он потихоньку завладел Нельскими замками – Большим и Малым, при покровительстве госпожи д'Этамп.
[¹Байи(или бальи)– чиновник в феодальной Франции, вершивший суд от имени короля или сеньора.] – И все же, судя по вашим словам, он не живет в замке.
– И не думает, скареда! Однако я слышал, что там приютилась дочь или племянница старого Кассандра¹,красотка по имени Коломба или Коломбина, точно не знаю. Он ее держит взаперти в Малом Нельском замке.
[¹Кассандр– один из постоянных персонажей итальянской народной комедии масок – недоверчивый старик, которого обманывают юные влюбленные.] – А-а, вот оно что! – воскликнул художник, задыхаясь от волнения – ведь он в первый раз услышал имя владычицы своего сердца.– По-моему, это просто вопиющее беззаконие! Поселить девушку в таком огромном замке вдвоем с дуэньей!..
– Не с луны ли ты свалился, о чужеземец? Или ты не знал, что беззаконие – вещь вполне естественная и что мы, бедняки писцы, вшестером ютимся в тесной лачуге, а у важного вельможи пустует такое вот огромное имение с садами, дворами, залом для игры в мяч!
– Как, там есть зал для игры в мяч?
– Великолепнейший, брат, великолепнейший!
– Но ведь Нельский замок – владение короля Франциска Первого?
– Разумеется, но что прикажешь делать со своим владением королю Франциску Первому?
– Передать другим, раз прево там не живет.
– Ну что ж, попроси, пусть отдаст тебе!
– А почему бы и не отдать?.. А вы любите игру в мяч?
– Безумно.
– В таком случае, приглашаю вас в следующее воскресенье составить мне партию.
– Куда?
– В Нельский замок.
– По рукам, монсеньер управляющий королевскими замками!.. Послушай-ка, надобно все же тебе знать, как меня зовут…
Но чужеземец узнал все, что ему хотелось знать, а остальное, по всей вероятности, его мало заботило. Вот почему он и пропустил мимо ушей рассказ приятеля, поведавшего со всеми подробностями о том, что зовут его Жак Обри, что он школяр в университете и сейчас возвращается с Пре-о-Клер, что нынче он выпил вопреки всем своим правилам.
Когда молодые люди очутились на улице Арфы, Жак Обри указал ваятелю дорогу, которую тот знал лучше его, затем они назначили друг другу свидание на следующее воскресенье в полдень у Нельских ворот и расстались, причем один пошел своей дорогой напевая, другой – мечтая.
А тому, кто мечтал, было о чем помечтать, ибо в тот день он узнал больше, чем за целых три недели.
Он узнал, что любимая девушка живет в Малом Нельском замке, что она, кажется, дочь парижского прево, господина Робера д'Эстурвиля, и что ее имя Коломба. Как мы видим, юноша не потерял времени даром.
Погрузившись в мечты, он свернул на улицу Святого Мартена и остановился перед великолепным зданием, над подъездом которого красовался лепной герб кардинала Феррарского.
Он постучал три раза.
– Кто там?– тут же отозвался свежий, звонкий голосок.
– Это я, мадемуазель Катерина, – ответил неизвестный.
– Кто это– я?
– Асканио.
– А, наконец-то!
Ворота отворились, и Асканио вошел.
Прехорошенькая девушка лет восемнадцати-двадцати,пожалуй, слишком смуглая, пожалуй,слишком низенькая и слишком живая,но зато чудесно сложенная, радостно встретила юношу.
– Вот он, беглец! Вот он!– воскликнула она и побежала, вернее, помчалась впереди Асканио,чтобы возвестить о его приходе, нечаянно потушив светильник, который держала в руках.
Она даже не закрыла ворота,но их запер Асканио,не такой ветреный, как она.
Молодой человек остался в темноте по милости стремительно убежавшей Катерины, но он уверенным шагом пересек довольно обширный мощеный двор, между плитами которого пробивалась трава, а вокруг темными громадами возвышались какие-то неуютные строения.
Впрочем, таким мрачным и сырым и надлежит быть кардинальскому обиталищу. Правда, сам хозяин и не жил там с давних пор. Асканио взбежал на крыльцо по замшелым, позеленевшим ступеням и вошел в просторный зал, единственный освещенный зал во всем доме – нечто вроде монастырской трапезной, обычно унылой, темной и пустой, но два месяца назад наполнившейся светом, весельем, шумом.
И в самом деле, вот уже два месяца в этой огромной и холодной трапезной жил, работал, смеялся целый деятельный и веселый мирок; вот уже два месяца огромный зал словно поубавился, потому что в нем появились десять верстаков, две наковальни, а в глубине– самодельный кузнечный горн.На побуревших стенах висели рисунки, модели, полки с клещами, молотками и напильниками, шпаги с чудесными, узорчатыми рукоятками и лезвиями филигранной работы, воинские доспехи – шлемы, латы, щиты с золотыми насечками, изображениями богов и богинь, словно созданных для того, чтобы вы забыли, любуясь орнаментом, о назначении оружия. Свет вливался в окна, растворенные настежь, и пение ловких и жизнерадостных подмастерьев оглашало воздух.
