Александр Дюма - Юрбен Грандье
Узнав, какие слухи ходят насчет его дочери, Тренкан как королевский прокурор велел арестовать Марту Пельтье и посадить ее в тюрьму. На допросе она заявила, что является матерью ребенка, и пообещала, что сама будет его воспитывать, а поскольку то, что она сделала, было не преступлением, а всего лишь проступком, Тренкану пришлось ее отпустить, и в результате превышение прокурором своих полномочий придало делу еще более скандальный характер, а жители городка решили, что их просто обманули.
Таким образом, до этого времени Юрбен Грандье — благодаря не то покровительству небес, не то собственному превосходству — удачно отражал все нападки, однако каждая победа кюре увеличивала число его недоброжелателей, которое вскоре возросло настолько, что любой другой на месте Юрбена был бы напуган и либо несколько приутих, либо принял меры против возможной мести со стороны врагов. Но не таков был Грандье: в своей гордыне, а быть может, и невинности, он пренебрег советами преданных друзей и продолжал гнуть свою линию.
До сих пор атаки на Юрбена проводились отдельными людьми и были разрозненны; поэтому его враги, поняв, в чем причина их неудачи, решили объединить усилия для уничтожения строптивого священника. С этой целью у Баро было созвано совещание, в котором приняли участие Менье, Тренкан и Миньон, причем последний привел с собою своего близкого друга по имени Менюо, королевского адвоката, имевшего свою причину ненавидеть Грандье: он без взаимности любил одну женщину и объяснял ее безразличие и даже презрительное отношение к нему тем, что она без памяти влюблена в Юрбена. Собравшиеся имели целью изгнать из города врага всей луденской земли.
Однако Грандье вел себя чрезвычайно осторожно, и упрекнуть его можно было разве лишь в том, что он находил удовольствие в обществе дам, которые, в свой черед, со сметливостью, присущей даже самым заурядным из них, предпочли в качестве духовника молодого, красивого собой и красноречивого священника. А поскольку такое предпочтение уже нанесло не одну рану отцам и мужьям, то и было решено напасть на Грандье с этой, единственно уязвимой его стороны. Начиная со следующего дня давно уже кружившие по городу смутные слухи стали понемногу обретать плоть и кровь. Пошли разговоры о некоей барышне, имя которой не называлось, но которая якобы была постоянной любовницей Юрбена, несмотря даже на его неоднократные измены; вскоре уже стали рассказывать, что, поскольку эта юная особа испытывала угрызения совести из-за связи со священником, Грандье успокоил ее, прибегнув к святотатству, заключавшемуся в том, что однажды ночью он обвенчался со своею любовницей, играя одновременно роль священнослужителя и жениха. Чем нелепее были слухи, тем крепче в них верили; вскоре уже никто в Лудене не подвергал сомнению эту историю, но, однако, никто — странное дело для столь небольшого городка! — не мог назвать по имени сию необычную супругу, не побоявшуюся вступить в брак со слугою Господа.
При всей своей выдержке Грандье не мог закрывать глаза на то, что ступил на весьма ненадежную почву, и чувствовал, как клевета, словно ползучая гадина, потихоньку обвивает его своими кольцами. Он прекрасно понимал: когда эти кольца сожмут его достаточно туго, она поднимет свою мерзкую голову, и вот тогда-то и начнется настоящая борьба. Однако сделать шаг назад означало для Юрбена признать себя виновным, да и отступать было уже, по-видимому, поздно, поэтому он продолжал идти вперед, все такой же несгибаемый, насмешливый и высокомерный.
Среди людей, с особым рвением распускавших порочащие Грандье слухи, был некий Дютибо, важная шишка в провинции, городской вольнодумец и рупор всего посредственного и вульгарного. Некоторые его замечания дошли до Юрбена: так, он узнал, что, будучи у маркиза де Белле, этот человек крайне несдержанно высказывался о нем, Грандье, и однажды, когда Юрбен, одетый в священническое облачение, входил в церковь Святого Креста, чтобы присутствовать на службе, ему в дверях встретился Дютибо. Со свойственными ему высокомерием и презрением Грандье упрекнул его в клевете, и тот, привыкнув благодаря своему богатству и влиянию, приобретенному им над всякими подлецами, считавшими его человеком высшего сорта, безнаказанно говорить и делать что угодно, не вынес сделанного ему публично выговора и ударил Юрбена тростью.
Представившаяся Грандье возможность отомстить врагам была слишком хороша, чтобы ею не воспользоваться, однако, не без основания полагая, что если он обратится к городским властям, то справедливости у них не найдет, хотя дело и касается уважения к религии, Юрбен отправился прямо к Людовику XIII[8] и бросился ему в ноги. Тот соизволил его выслушать и, желая, чтобы насилие над священником, да еще в облачении, было наказано, передал дело в парламент, дабы тот судил Дютибо по всей строгости.
Враги Юрбена рассудили, что нельзя терять ни минуты, и, пользуясь его отсутствием, сами подали на него жалобу, а в качестве жалобщиков перед духовным судьей Пуатье[9] согласились выступить два негодяя — Щербонно и Бюгреан. Они обвинили Грандье в том, что он развращает женщин и девиц, является нечестивцем и богохульником, никогда не читает треб и превращает храм в притон разврата и распутства. Судья принял жалобу и назначил в качестве гражданского судьи Луи Шове, а следователем — старшего из священников Сен-Марселя и Лудена, так что, пока Юрбен учинял иск в Париже Дютибо, в Лудене уже шло следствие по его собственному делу.
Следствие развернулось со всей расторопностью, на какую были способны мстительные церковники: Тренкан выступил как свидетель и привлек в этом качестве множество людей, причем показания, которые не удовлетворяли следствие, фальсифицировались или же не фиксировались. В результате заключение, содержавшее очень серьезные обвинения, было отослано к епископу Пуатье, в окружении которого у врагов Грандье были весьма влиятельные друзья. Впрочем, и сам епископ имел на него зуб: однажды Юрбен по чьей-то настоятельной просьбе выдал разрешение на брак, противоречивший правилам церкви; поэтому предупрежденный заранее высокопоставленный священнослужитель нашел в материалах весьма поверхностного следствия достаточные основания, чтобы издать постановление о взятии Юрбена под стражу, которое звучало следующим образом:
«Мы, Анри Луи Шатенье де Ларошпезе, милостию Божией епископ Пуатье, ознакомившись с обвинениями и материалами следствия, переданными нам старшим священником Лудена касательно Юрбена Грандье, кюре церкви святого Петра в Лудене, во исполнение поручения, данного нами означенному духовному лицу, а в его отсутствие священнику Шассеню, а также принимая во внимание заключение, сделанное нашим прокурором по упомянутым документам, повелеваем без огласки препроводить обвиняемого Юрбена Грандье в тюрьму нашего епископства Пуатье, каковое взятие под стражу должно быть произведено у обвиняемого дома в трехдневный срок любым священником или писцом духовного звания либо каким угодно королевским судебным приставом, ежели на то потребуется помощь светской власти, давая им или ему при этом право исполнить данный приказ невзирая на любое сопротивление либо возражения, а по выслушании вышеназванного Грандье нашему прокурору принять относительно него те меры, какие он сочтет нужными.
Дано в Диссе, октября 22 дня 1629 года, и скреплено собственноручной подписью.
Анри Луи, епископ Пуатье».Как мы уже говорили, когда было издано это постановление, Грандье находился в Париже, где парламент рассматривал его жалобу на Дютибо, и последний, получив документ, прежде чем Юрбен узнал о его существовании, описал судьям скандальные нравы кюре и в подтверждение своих слов передал им постановление. Не понимая, что происходит, парламент решил, что до того, как будет дан ход жалобе Грандье, он должен предстать перед епископом, дабы оправдаться в предъявленных обвинениях. Юрбен немедленно кинулся из Парижа в Луден, где ознакомился с делом, и тут же отправился в Пуатье, желая поскорее очистить себя от навета. Но едва он туда прибыл, как был арестован судебным приставом Шатри и препровожден в тюрьму епископства.
На дворе стояла уже середина ноября, в тюремной камере было холодно и сыро, но Грандье не удалось добиться, чтобы его перевели в другую; поняв, что его враги гораздо сильнее, чем ему казалось, кюре вооружился терпением. Просидел он два месяца, в течение которых друзья священника считали его погибшим, а враги торжествовали: Дютибо радовался, думая, что отделался от процесса, а Баро уже предложил одного из своих наследников по имени Исмаэль Булио на должности, занимаемые Грандье.
Судебные издержки были поделены между всеми участниками, и богатым пришлось платить за бедных: поскольку следствие велось в Пуатье, а свидетели жили в Лудене, дорожные расходы для такого большого числа людей составили значительную сумму, однако жажда мести пересилила скупость, и каждый свидетель заплатил часть издержек пропорционально своему состоянию, так что через два месяца все было завершено.
