Матти Фридман - Кодекс Алеппо
Я позвонил еще одному официальному лицу из Института Бен-Цви и сказал, что собираюсь написать книгу про «Корону Алеппо». В ответ я услышал: «Но такая уже есть».
Я узнал о судебном разбирательстве, имевшем место в Иерусалиме более пятидесяти лет назад и каким-то образом связанном с манускриптом, а потом убедился в полном отсутствии материалов этого процесса.
Тогда я позвонил одному из всемирно известных специалистов по древнееврейским манускриптам, бывшему директору Израильской национальной библиотеки, и, представившись, заговорил о «Короне», как бы невзначай обронив слово «страница». «Не страница, а лист!» – возмущенно одернул он меня. Если я не вижу разницы между страницей и листом, предположил он, то, возможно, мне стоит писать о чем-то другом? «Не стоит непосвященному совать нос в эту историю» – так это можно было понять. (В библиотечной терминологии страница – лишь одна сторона листа, а за академическими стенами это практически одно и то же, поэтому я не следил за точностью выражения.) Затем, назвав ряд статей, которые мне следует прочесть (все были написаны им), он повесил трубку.
Мало-помалу я обнаружил группу людей, состоящую из ученых, коллекционеров и еврейских беженцев из Алеппо, которые были весьма неравнодушны к «Короне» и ее истории. При одном упоминании о ней они приходили в трепет. В моем представлении они составляли некое тайное общество «Кодекса Алеппо».
Как-то раз я заглянул в тесную, забитую старыми еврейскими книгами лавчонку, расположенную неподалеку от открытого овощного рынка в Западном Иерусалиме, – мне сказали, что ее владелец, алеппский еврей, может что-то знать об этом манускрипте. Но бородатый книготорговец в черной ермолке извинился и сообщил, что помочь мне ничем не может. Он и сам интересовался тем же, да все понапрасну: «Когда речь заходит про “Корону”, алеппская община держит язык за зубами».
Зная по слухам, что тут как-то замешана израильская спецслужба Моссад, я связался с одним старым агентом, моим приятелем со времен прежних расследований для «Ассошиэйтед пресс». Когда-то он был резидентом Моссада в Бейруте и Тегеране, а ныне коротал дни, бродя в шлепанцах по своей тель-авивской квартире. «Тебе стоит поговорить с Рафи Саттоном», – сказал он мне.
Саттону, уроженцу Алеппо, исполнилось почти восемьдесят. Он был ветераном как Моссада, так и нескольких других разведывательных служб Израиля. Лет двадцать назад, после выхода в отставку, он провел собственное расследование новейшей истории «Короны».
Во время одного из моих первых визитов он положил на журнальный столик толстенную папку, откинулся в кресле и устремил на меня до того пристальный взгляд, что мне почудилось, будто его толстые пальцы шевелятся у меня в черепе. «Что вам уже известно?» – спросил он и, получив ответ, ухмыльнулся. Мне не было известно ровным счетом ничего. «Вот. Вся эта история здесь», – сказал он, кивнув на папку. Но агенты просто так не расстаются с информацией. Папка была просто приманкой, с ее содержимым он и не думал меня знакомить.
С помощью новых знакомых из тайного общества «Кодекса Алеппо» я встретился с Эзрой Кассином, мужчиной лет сорока, который мог в мельчайших подробностях описать и главную синагогу Алеппо, и тот ее грот, где евреи прятали «Корону». Однако ему самому там бывать не довелось; он родился в семье алеппских евреев, но уже в Израиле, служил следователем военной полиции, а позже возглавил центр по изучению еврейского мистицизма. Кассин был просто одержим пропавшими листами «Короны», полагая, будто, вернув их, можно было восстановить и что-то другое, гораздо более важное. Как и старый сотрудник Моссада Рафи Саттон, Кассин провел собственное любительское расследование о «Короне» и сохранил его результаты на бумаге и в компьютерных файлах, которые хранились у него дома, где он жил вместе с женой и двухлетним сыном.
– Имейте в виду, – сказал он мне, когда мы встретились в кафе, – вы вступаете на минное поле. – Я кивнул, притворившись, что понял. Он покачал головой. А я понятия не имел, о чем речь. – Тут полно и ловушек, и подводных камней, и миражей, и охотников поживиться за чужой счет, – предупредил он. – Скажи не то слово не тому человеку, и десять дверей захлопнутся прямо у тебя перед носом. – И он с довольным видом поднес к губам чашку с капучино.
Первое посещение галереи в Национальном музее Израиля должно было подготовить меня к тому, что случится дальше. Солидный том, открытый на Книге Исайи, который подтолкнул меня к этому расследованию, вовсе не был «Короной Алеппо». Только две верхние страницы там были подлинными, все прочее – муляжом, копирующим внешний вид оригинала. Как я позднее узнал, остальная часть манускрипта ради надежности и безопасности хранилась в другом месте. Для доступа к ней требовались три разных ключа, магнитная карточка и секретный код. Что до витрины, так это просто фокус музейщиков, желание дать посетителю ощущение реальности – ловкий обман, как и многое другое в этой истории.
Но вот упорство победило, и дверь со скрипом подалась. Эта история началась в тот момент, когда нечто новое зародилось, а нечто древнее кануло в вечность, и разворачивалась она в пространстве между двумя городами, не столь уж удаленными друг от друга, – Алеппо и Иерусалимом, давая при этом побеги и в другие города и на другие континенты. Сперва я решил, что это всего лишь рассказ о могуществе великой книги (что в общем-то верно); однако в реальности все оказалось гораздо сложнее и таинственнее, чем представлялось вначале.
Усматриваем ли мы пророчество в библейских словах на страницах «Короны» или просто восхищаемся мудростью этих слов, в любом случае их поразительное проникновение в человеческую натуру заставляет нас видеть в «Короне» книгу, предсказавшую и ее собственную судьбу.
Обе загадки «Короны» – к такому выводу я пришел – тесно переплелись между собой и соединились с полным нежеланием открыть правду или хотя бы коснуться вопросов, связанных с перемещениями этого манускрипта в двадцатом веке. Написанная мной книга – не остросюжетный роман, а достоверная история. Чтобы окончательно разгадать первую из двух тайн – загадку недостающих листов, – следовало бы произвести юридическое расследование, подключив к нему машину времени. Я понял, что полнота информации – вещь недостижимая. Тем не менее мне удалось продвинуться в своих поисках дальше, чем я поначалу предполагал; я открыл для себя много удивительных вещей, о которых лишь немногие знали и никогда ими не делились, и это позволило мне набросать контуры ответов на свои вопросы. Решение второй загадки – каким именно путем книга оказалась там, где сейчас находится, – впервые будет изложено полностью.
Рассуждая об обнаружении истины, что сокрыта в Библии, великий врач и философ Маймонид, с которым читатель вскоре встретится в Каире XII века, писал:
И не думай, что эти великие тайны ведомы до глубины и до конца кому-либо из нас. Не так это, но порой блеснет перед нами истина, и нам покажется, будто настал день, но затем скроют ее материя и привычки, и мы снова окажемся в беспросветной ночи, почти в таком же положении, как в начале; так что мы подобны тому, пред кем время от времени вспыхивает молния, но он все же пребывает в очень темной ночи[2].
Конечно, Маймонид, когда он, пользуясь именно этим «Кодексом», работал над своим шедевром на все времена, трудом о еврейском законе, подразумевал вещи куда более грандиозные, чем простое журналистское расследование, но я припомнил эти его слова, когда пытался воссоздать картину того, что сталось с этой книгой. Поначалу мне показалось, что те крохи сведений, которые удалось собрать, не дают никаких разумных ответов, но постепенно мои поиски начали приносить плоды, и на судьбу этой книги пролился какой-то свет. Я понял, что, хотя вернуть все утерянные фрагменты «Короны Алеппо» не в моей власти, многие утерянные элементы ее истории ждали своего спасения.
Эта книга зародилась как некий проект, который я затеял из чистого любопытства. Но когда факты стали представляться мне во все более искаженном свете и вызывать разочарование, когда я научился выуживать секретные сведения из папок и архивов и уделять больше времени беседам со стариками, извлекая информацию из их воспоминаний, крошащихся подобно обгоревшему пергаменту, я нашел и иную мотивацию. Если не дано восстановить «Корону Алеппо» в первозданном виде, нужно сделать все возможное, чтобы до конца узнать ее историю; это наш долг перед теми, кто написал ее, читал ее, клялся на ней и на протяжении тысячелетия сберегал ее ценою собственных жизней.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. Флашинг-Медоуз
Первые лимузины подкатывали к Флашинг-Медоуз, что на окраине Нью-Йорка, и, остановившись возле голых деревьев и целой рощицы флагштоков, выпускали своих пассажиров, направлявшихся в серое здание, где раньше помещался закрытый каток. Снаружи, на студеном ветру, толпились люди. Внутри зал был битком набит членами делегаций и зрителями. Это было двадцать девятого ноября тысяча девятьсот сорок седьмого года, в субботу, после полудня.
