Юзеф Крашевский - Борьба за Краков (При короле Локотке)
Хабер пошел к дверям, которые были на всякий случай закрыты на засов, чтобы послушать в сенцах и отворить молодому пану. Тот уже условленным способом стучал кулаком в дверь.
Мартик вошел в дом, и все засуетились. Маруха побежала посмотреть горшки с кушаньем, Збита пошла навстречу сыну, и даже Збышек повернул голову к дверям, в которых показался Мартин.
Это был крепкий, сильный, широкоплечий человек с круглым и румяным лицом, вовсе не безобразным, а когда он был весел, то и совсем красивым.
Уж по одной его наружности сразу было видно, что он родился воином, но не таким, который бы, вросши ногами в одно место, так и стоял на нем, а таким, что требовал движения и постоянной смены мест.
На нем был широкий, довольно уже потертый плащ, а под плащом виднелись панцирь и небольшой меч, на голове шапка с железными обручами и с остроконечным окованным верхом — потому что в ту пору опасно было выезжать из дома без панциря и вооружения. Всегда могло случиться что-нибудь непредвиденное.
Мартик знал это хорошо, и потому в руке у него была отвязанная от седла трость с кинжалом и набалдашником, которая могла сослужить ему хорошую службу в дороге.
— Собачий холод! — сказал он, входя и здороваясь с родителями, после чего снял не спеша плащ и повесил его на стену, на приготовленное для него место.
— А кто же тебе велел сидеть до поздней ночи? — заворчал отец.
— Да никак не мог вырваться от Шелюты, столько там было сегодня народа и столько разговоров!
— Ну, ну! — возразил отец, а мать уж приготовилась слушать и стояла перед сыном, скрестив руки на груди.
— Что там люди болтали — просто страх! — рассмеялся Мартик. — Если бы вы, батюшка, послушали, вы бы порадовались. А мне кажется, что все это одни басни.
— Что же? Что говорили? — с любопытством прервал отец.
— Ну, например, — сказал Мартик, потягиваясь всем телом, как будто усталый от долгого сидения на коне, — болтают люди, что Локоток снова появился!
И, сказав это, начал громко смеяться, а Збышек, хотя был уж стар и нетверд на ногах, сорвался с места и подбежал к сыну.
— Локоток, мой пан! — радостно крикнул он. — Видишь, я говорил тебе всегда и клятву давал, что мой пан не погиб и не был убит, и что он еще покажется и будет царствовать.
— Ха, ха! — смеялся сын, сидя на лавке и вытягивая ноги к огню. — Нет, батюшка, не бывать ему здесь и не вырваться нам из крепких чешских рук! Нечего напрасно и думать о том. Вацлав уже короновался польским королем, он владеет полмиром, у него сила огромная. С ним цари и короли, а твой бедняга князь Локоток, у которого никогда не было гроша за душой, если бы он даже и выплыл где-нибудь, что же он сделает против такого могущественного монарха, как чешский король?
Старик опечалился словам сына: он не мог не признать их справедливости, но сердце желало и чувствовало иначе. Несмотря ни на что, жила в нем и никогда не умирала какая-то надежда.
— Что там! — произнес он тихо. — Пусть он только покажется! Увидишь, Мартик, он справится и с таким! Ты его не знаешь! А я у него служил и насмотрелся на него. Человек — невидный, не на что и смотреть, — а как бьется, и как своих подбодряет, словно колдовством завораживает! Уж люди из сил выбились, готовы упасть, а он, как крикнет на них, — так словно новая душа в них нарождается. Меч у него хороший, а сердце — еще лучше.
Наконец Збышек прекратил свои похвалы и, подойдя к сыну, принялся упрашивать его:
— Ну рассказывай же, рассказывай, откуда люди выдумали, что он снова появился. Видел его кто-нибудь? Целых четыре года не было о нем ни слуху, ни духу, словно в воду канул; говорили, что он убит, что пропал где-то в Венгрии, что пошел замаливать свои грехи в монастырь, что его убили не то чехи, не то немцы. А я ничему этому не верил, потому что я-то знаю его!
— Кто тут разберет, где правда? — равнодушно отозвался Мартик, нисколько не разделявший увлечения своего отца. — А вот болтают люди, что явился снова! И это было бы еще ничего, потому что мало ли о чем болтают! Но вот что особенно многознаменательно. Говорят, что чехи чего-то заволновались. Говорят, что пан Ульрих (Боскович), тот, что сидит в замке, отдал строжайший приказ, чтобы Локотка искали повсюду, по всем углам, и чтобы непременно поймали, а за голову его обещал уйму денег, каких-то там пражских грошей.
Старик всплеснул руками.
— Боже мой, сохрани нас от несчастья; еще какой-нибудь негодяй польстится на награду и выдаст его! Боже милостивый!
— А что же в том удивительного? — возразил Мартик. — Ведь не каждый день попадается такая дичь!
Збышек так весь и встрепенулся от возмущения.
— Молчи лучше! — крикнул он. — За этого пана я бы жизни своей не пожалел. Ох если бы он только появился, да если бы ему посчастливилось в жизни, не сидели бы мы с тобой в этой жалкой горнице на хуторе, а жили бы в краковском замке или на собственной земле!
Мартик махнул рукой, как будто не придавая значения этому пророчеству.
— Да, так было бы! — продолжал старик. — Это уж такой пан, который никогда не забудет ни одного из своих прежних воинов, хотя бы раз только его видел. Если бы он только взглянул на меня, так сейчас же сказал бы, где мы с ним вместе были и что делали. Была бы у него тысяча людей, стоило бы ему только раз взглянуть им в лицо, он каждого мог бы узнать, хоть бы через десять лет. И каждого умел отблагодарить.
— А что теперь в его благодарности, если у него самого нет пристанища, да и не будет никогда, — сказал Мартик. — Если правда, что он жив, — то, верно, скитается где-нибудь, а чехи гоняются за ним следом, кто же захочет теперь пойти за ним? Ни кола, ни двора, да и ни гроша за душой. Очень нужен такой пан!
— А ты почем знаешь! — горячо воскликнул старик. — Мне случалось видеть его с войском всего в десять коней, в плохоньком панцире, с пустой сумкой, а через месяц-два смотришь, — и людей у него достаточно, и города берет, сражается и побеждает.
— Может быть, так и было раньше, — возразил Мартик, — пока у нас сидели на земле маленькие князьки. От них легко было урвать кусок, но уж не от чехов! Это страшная сила!
— А я тебе говорю, — прервал его Збышек, — что этим чехам недолго осталось погостить у нас! Уж шляхта почесывает у себя в голове, уж немцы, хоть и низко кланяются, а стонут. Долго не выдержат.
— Что значит теперь шляхта? — рассмеялся Мартик. — Да разве они то, чем были раньше? Когда-то была у них сила, а теперь города взяли верх, немцы взяли верх, в городах наемные войска, чужеземных воинов держат много!
Збышек покачал головой:
— Ты мне лучше расскажи, что в городе говорят? Это мне интереснее знать.
— Да я уж говорил вам, — сказал сын. — Болтают, что откуда-то снова появился ваш Локоток, да еще говорят, что за него стоит самый главный римский епископ, что он там был у него в Риме и оттуда возвращается.
— Вот видишь, — обрадовался отец, — видишь теперь, что недаром он объявился! Знал, чем взять, и где заручиться! Теперь в Риме была как раз объявлена великая индульгенция — даже разбойникам отпускали грехи. Что же ты думаешь, что римский епископ это такая же малая птица, как наш епископ? Он сам корону носит и другим короны раздает. А если он вступится, действительно, а если проклянет?
Мартик покрутил головой.
— Ну так что же? — сказал он. — Все это бабьи разговоры, чтобы, было о чем языком молоть. Кто-то хотел попугать чехов, наговорил им басен, а у них — шапки горят, вот они и вспомнили. С какой стати вздумалось бы ему вернуться через три года, когда уж и некуда возвращаться? И Куявы, и все у него забрали, здесь у него нет ни клочка земли. Те, что лучше знают, говорят, что княгиню, жену его, взял к себе из милости какой-то мещанин, приютил у себя и кормит. Не стал бы он ждать столько лет, если бы надеялся на что-нибудь. Теперь чехи здесь хозяйничают. На границе Венгрии, в Каменце над Дунаем, сказывают, крепость заложили сильную!
— В Каменце над Дунаем? — спросил старик. — Да ведь он же принадлежит епископу?
— Епископу дали за него Беч, — отвечал Мартин. — Там хотят строить крепкий замок и заложить большой город. Что же сделает против них с голыми руками Локоток?
Но Збышек не сдавался, он только опустил слегка голову и упрямо пробурчал:
— Говори, где его видели? Кто рассказывал о нем?
Мартик со снисходительной улыбкой почесал в голове.
— Я уж так и думал, — вымолвил он, — как только батюшка узнает о своем воскресшем Локотке, так не даст мне с ним покоя. Потому-то я и замешкался у Шелюты: все ходил от одного к другому, да слушал, что говорят. Беда, что все болтают разное!
— Ну а ты расскажи мне, что болтают?
— Каждый, — что ему больше нравится, — смеялся Мартик. — Одни, как и я, смеются и не верят, другие рады бы отправиться на поиски, чтобы получить деньги от чехов.
