Владимир Шигин - Паруса, разорванные в клочья. Неизвестные катастрофы русского парусного флота в XVIII–XIX вв
После неудачи 1787 года, когда не удалось отбить у Суворова Кинбурнскую косу, турецкий флот отстаивался на якорях у Очакова. Более 60 вымпелов собрал под своим началом опытный Эски-Гассан. Лиманская флотилия в силах туркам уступала, а потому посылать ее в линейное сражение Мордвинов опасался из-за явного неравенства сил. Но Потемкин неустанно требовал наступательных действий. И Мордвинов наконец-то решился. Собрав у себя капитанов и флагманов, он объявил:
— Старый Гассан расположил свой флот тесным полукругом, и я повторю ему чесменскую ночь!
По замыслу Мордвинова, ночью к туркам должна была подойти плавбатарея, охраняемая несколькими галерами. Внезапным кинжальным огнем она должна была зажечь стоявшие с наветренной стороны турецкие корабли. По расчетам русского командующего, разносящий искры ветер должен был довершить все остальное. Лавры и слава Чесмы не давали покоя кабинетному флотоводцу…
Капитаны отнеслись к мордвиновскому прожекту более чем прохладно. На бумаге у Мордвинова все ладно и красиво, а как выйдет на деле — не ведомо еще. Морщились капитаны, но молчали. Не сдержался, как всегда, лишь Веревкин, хотя и дергал его за рукав кавторанг Сакен: мол, уймись, Андрюша, не лезь на рожон, когда начальство стратегирует! Не послушал совета Веревкин, вскочил со своего места и начал:
— План ваш, господин адмирал, хорош лишь для чтений кадетам корпусным, для дела же настоящего он не годен! Нельзя посылать одно судно против целого флота — сие есть верная гибель! Я прошел и Чесму, и много иных баталий, а потому могу сказать, что ничего из плана вашего не выйдет!
Мордвинов стоял красный как рак.
— Уж не боится ли господин капитан, что именно его я намерен посылать в сражение? — скривился он. — Не заробел ли?
Веревкин, разумеется, не отмолчался:
— Я на службу не напрашиваюсь, но от оной и не отказываюсь! Труса ж никогда не праздновал. Не подведу и в сей раз! А правду свою вам уже сказал!
— Решение о баталии ночной я уже принял! — сложив руки на груди, объявил Мордвинов. — Совет окончен. Прошу господ офицеров расходиться!
В полдень 3 октября 1787 года с флагманского фрегата ударила сдвоенным залпом пушка. То был сигнал: «Изготовиться к нападению на неприятеля». Помимо плавбатареи № 1 к турецкому флоту должны были идти галеры лейтенанта Константинова и мичмана Ломбарда.
Веревкин собрал на палубе батареи команду, большей частью состоявшую из едва обученных рекрутов. Рассказал им о предстоящем деле. Затем унтера развели служителей по заведованиям.
Когда же стало темнеть, Веревкин передал голосом на галеры, что снимается с якоря, и попросил не отставать от него. Большего он сделать не мог. Многомудрый Мордвинов не удосужился подчинить ему командиров галер.
Уже спустя каких-то полчаса Веревкин заметил, что ни одна из галер так и не начала движения вслед ему. Капитан 2-го ранга нервничал. Формально идти в одиночку к турецкому флоту Веревкину не следовало, но ждать галеры (когда они подойдут — неизвестно) он тоже не мог, ведь тогда под угрозой оказывалось все предприятие. В столь сложном и щекотливом деле командир плавбатареи № 1 поступил наиболее разумно — он начал движение, не без основания полагая, что быстроходные галеры вполне догонят его тихоходный «мордвиновский сундук».
— Выставить по бортам матросов, чтоб смотрели галерные фонари! — приказал он своему старшему офицеру лейтенанту Кузнецову.
Ветер был верхний, и чтобы батарея лучше держала курс, шли на веслах. Незадолго до полуночи к плавбатарее наконец подошла шлюпка. Из нее перепрыгнул мичман Ломбард, тщедушный и вертлявый мальтиец, и года еще не служивший в российском флоте.
— Что это значит, Юлиан Иванович? — обратился к нему пораженный Веревкин. — Почему вы не на своем судне и где, наконец, ваша «Десна»?
Ломбард ответом его не удостоил, а молча протянул засургученный пакет. Ознакомившись с посланием, Веревкин был весьма удивлен и озадачен. Контр-адмирал Мордвинов извещал командира плавбатареи о том, что Ломбард потерял в темноте свою «Десну» и по этой причине назначен командиром галеры лейтенанта Литке.
— Ну а где же ваша новая галера, господин мичман? — поднял глаза на мальтийского рыцаря капитан 2-го ранга.
— Ее я тоже не нашел! — браво ответил мичман.
— Так ищите! И при чем здесь моя батарея? — еще более поразился Веревкин.
— Я слаб зрением и плохо вижу в темноте! — без тени смущения парировал Ломбард. — Когда же галера найдется, то я на нее и перейду!
Веревкин лишь прикусил губу. Что поделаешь! Ломбард был ему не подчинен!
— Хорошо! — бросил сквозь зубы. — Только не мешайте!
— Не диспозиция, а бедлам! — почесал затылок стоявший неподалеку лейтенант Кузнецов. — Что делать будем, Андрей Евграфович?
— Выполнять приказ! — коротко ответил Веревкин.
Длинные ясеневые весла дружно ушли в воду. Из-под форштевня батареи, шипя, отхлынула волна. Пошли!
— Огонь! Огонь! — раздалось вскоре.
Когда дистанция до мерцающего в ночи фонаря сократилась, обнаружилось, что это ломбардовская галера «Десна».
— Вот и нашлось ваше судно! — сказал, подошедши к строптивому мичману, Веревкин. — Езжайте с Богом к себе да принимайтесь за дело!
Но Ломбард отрицательно замотал головой:
— Это уже не моя галера. Я назначен на другую, а потому остаюсь у вас до ее нахождения.
— Одумайтесь! — напрасно пытался вразумить его кавторанг. — Ведь это не по-офицерски!
— Я не какой-нибудь ваш костромской дворянин, я мальтийский рыцарь госпитальер! — гордо вскинул голову тщедушный воспитанник ордена Святого Иоанна.
— Видывали мы на Руси всяких рыцарей — и мальтийских и тевтонских! — мрачно заметил Веревкин. — Не хотите над своей галерой капитанствовать, будете у меня… пассажиром!
С «Десны» тем временем запросили пособить с бомбами.
— Куда ж вы свои-то подевали? — прокричали им веревкинцы.
— Так их у нас и не было! — отвечали оттуда.
Бомбы перегрузили быстро. Времени-то в обрез. Вдали вроде бы замаячила галера лейтенанта Константинова. Веревкин послал к ней шлюпку с просьбой держаться от него по левую сторону, чтоб он всегда мог рассчитывать на помощь.
Вновь налегли матросы на весла, и плавбатарея прибавила ход. Вскоре из темноты стали прорисовываться верхушки мачт турецких кораблей. На них беспечно жгли огни. Внезапно поменялся ветер, став зюйд-остовым, и сразу же вся хитромудрая затея Мордвинова полетела к чертям. Отступать, однако же, было поздно. Слишком глубоко в расположение флота противника забралась плавбатарея № 1.
— Руль право! — распорядился командир.
Осторожно обогнув турецкий флот, Веревкин направил свое судно к кинбурнскому берегу и встал на мелководье.
— У гассановых кораблей осадка велика, и сюда они не сунутся. От мелочи же мы как-нибудь да отобьемся! — объяснил он офицерам свои маневр. — Пока подойдут галеры, продержимся, а там вместе прорвемся!
А галеры все не показывались, словно и не отправляли их вслед плавбатарее вовсе! Но думать о них времени уже не было. Начало светать. Вот уже вдали на салингах мачт турецких кораблей начали кричать голосистые муэдзины, созывая правоверных на утренний намаз. Затем на всем турецком флоте поднялся страшный переполох, началась беготня.
— Никак, турка нас увидал, а увидавши, испужался малость! — переговаривались промеж себя матросы, заканчивая последние приготовления к бою.
Веревкин меж тем собрал офицеров.
— Милостью командующего и глупостью галерных капитанов мы брошены одни против целого флота! — заявил он. — Выбравшись на мелководье, я думал было дождаться здесь галер, но их нет и, видимо, уже не будет, а поэтому биться нам придется самим! Мы можем, правда, сразу же выброситься на берег и тем спасти свои жизни. Но можем и атаковать, хотя при этом я не дал бы за счастливый исход и затертого пятака! Каким будет ваше мнение?
Мнение было единодушным — атаковать!
— Браво! — улыбнулся Веревки. — Исполнить свой долг до конца и погибнуть с честью — это не так уж мало!
Выбрав якорь, плавбатарея на виду у неприятеля спустилась на фарватер и, подойдя к турецкому флоту, развернулась к нему бортом Турки безмолвствовали, наблюдая за нахальными действиями одиночного русского судна. А затем по палубам неприятельских кораблей пронесся ликующий крик. Это матросы дали волю своим чувствам, предвкушая легкую добычу.
Доволен был и сам капудан-паша Эски-Гассан, внимательно рассматривавший в трубу русское судно. Старый моряк никак не мог взять в толк, для чего понадобилось тому в одиночку лезть в середину целого флота.
— Кто-то у них не в своем уме: или адмирал, или капитан! — заявил он с ухмылкой своим приближенным. — Но это мы скоро выясним, когда врежем палкой по пяткам русского капитана! Изготовьте шлюпки для захвата приза! Эта батарея — настоящий дар Аллаха!
