Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза
Кадет Сергей Колбасьев — будущий писатель-маринист, повестями которого о море и жизни в Морском корпусе — «Арсен Люпен»,
«Джигит», я зачитывался курсантом первого курса СВВМИУ в конце 60-х годов прошлого века. В начале марта 1918 года Морское училище было упразднено и старший гардемарин Колбасьев был выпущен, так и не получив мичманских погон и офицерского кортика, лишь с копией аттестата об окончании общих классов Морского корпуса.
Когда я прочитал фамилию Колбасьев на обнаруженной мною в фондах ЦВММ фотографии, я еще раз перелистал книгу «Арсен Люпен», изданную Фондом «Отечество» в 2006 году, и на странице 362 увидел фрагмент этой же фотографии, на которой был сфотографирован мичман Б. Садовинский, и, где в указанном ряду, стоит юный Сергей Колбасьев. Так вот, Садовинский был и на этом фрагменте фото в книге, которая простояла у меня на домашней книжной полке три года. Удивительно! Я имел фотографию своего героя, но не знал об этом, и только благодаря вмешательству судьбы, все, в очередной раз, переплелось и связалось.
Может быть в том, что юный кадет Сергей Колбасьев стал писателем-маринистом, есть заслуга и его корпусного офицера-воспитателя, мичмана Бруно Адольфовича Садовинского.
Кстати, на этой же фотографии в одном ряду с мичманом Б.А.Садовинским сидит командир 4 роты капитан 1 ранга Н.И.Берлинский, явившийся прототипом командира роты в повести С.А.Колбасьева
«Арсен Люпен» и имевший в ней прозвище «Ветчина».
Как я уже упоминал, в советское время о жизни, учебе, службе кадет и гардемарин Морского его императорского высочества наследника цесаревича корпуса, можно было узнать лишь из отрывочных упоминаний, вошедших в произведения писателей-маринистов, которые сами учились в корпусе или выпустились из него перед революцией, приняли эту самую революцию, став в советское время известными писателями, и смогли издавать свои произведения.
Таких людей было всего несколько в советской литературе и, один из них, Сергей Адамович Колбасьев. Судьбу книг С.А.Колбасьева и его личную судьбу, по словам его дочери Галины Колбасьевой, «не назовешь счастливой». «Долгие годы имя и книги моего отца — писала она — были под запретом». Но, несмотря на это, на книгах С.А.Колбасьева было воспитано несколько поколений советских военных моряков. И вот, что удивительно, чем больше, в зрелом возрасте, перечитывал я морские произведения С.А.Колбасьева, тем явственнее проявлялось то, что хотя он и добросовестно служил в Рабоче-Крестьянском Красном флоте, душа Сергея Адамовича, навсегда осталась, там, в той России — России до октябрьского переворота.
Хочется верить, что именно в годы учебы в Морском Корпусе, в душу Сергея Колбасьева, в его любовь к морю, к флоту, к России, вложил частичку своей души и своей любви к флоту, его офицер-воспитатель, талантливый и творческий офицер, мичман Бруно Станислав Адольфович Садовинский. И опять судеб морских таинственная вязь переплела судьбы нескольких поколений офицеров флота: мичман императорского флота Б.Садовинский воспитывал кадета С.Колбасьева, впоследствии ставшего командиром Красного флота и писателем-маринистом; морские произведения С.Колбасьева воспитывали в лучших традициях российского флота меня и многих других курсантов, ставших офицерами Военно-Морского флота СССР и вот, я, спустя 90 лет, расплетаю и восстанавливаю из небытия жизненный путь и судьбу лейтенанта императорского флота Б.А.Садовинского.
И еще одна необычная ниточка сплетения морских судеб протянулась от этой фотографии, из прошлого в современность: дедушка хранительницы фотофондов ЦВММ, коренной петербурженки Ларисы Ивановны Березницкой, которая помогла мне отыскать фотографию мичмана Садовинского, в прошлом был офицером флота и преподавал в 1914–1915 годы в Морском Корпусе кадету Б.Садовинскому. Как переплетаются человеческие судьбы!
Но вернемся в 1916 год.
Стоя на мостике идущего полным ходом, миноносца, мичман Садовинский вспоминал Ирину, и сердце его переполнялось радостью и восторгом. Как чудесно жить! Наверное, в этом и есть счастье.
Мостик миноносца «Разящий» жил своей, только ему понятной жизнью: от сигнальщиков шли доклады, давались команды в машину, увеличить или уменьшить число оборотов винта, звучали звонки машинного телеграфа, рулевой репетовал курсы и перекладывал штурвал — миноносец выполнял боевую задачу в Финских шхерах.
Ирина не выходила у Бруно из головы. Какая она красивая! Темно-зеленые глаза глубоки и полны очарования. Ее притягивающая и обвораживающая улыбка, пахнувшие свежестью моря волосы великолепны! Он вспоминал, как они танцевали в Морском собрании. Теплота ее рук, запах духов до сих пор кружили ему голову. Воспоминания Бруно, о своих симпатиях по Петербургу, милых институтских барышнях, с появлением Ирины, сразу как-то потускнели и ушли в прошлое. В его душе переплеталась радость своей любви к Ирине, и теплилась надежда, что и он нравится Ирине.
В вахтенном журнале «Разящего рукой мичмана Б.Садовинского записано:
22 июля, пятница. Из Гельсингфорса в Ревель. 1:30. Развели пары в котле № 3.
13:30. Развели пары в котле № 2.
14:15. Снялись с якоря и пошли в Ревель.
17:15. Вошли в гавань и стали на якорь и швартовы. 18:00. Прекратили пары в котле № 3.
22 июля мичмана Садовинского вызвал к себе командир эсминца.
Бруно Адольфович, — произнес он — командование 9-го дивизиона приняло решение о переводе вас с моего корабля на эскадренный миноносец «Расторопный». Приказ уже подписан. Прошу вас сдать дела и обязанности мичману Ляпидевскому.
Есть! — ответил Садовинский.
Завтра будем в Рогокюле — продолжил командир — там, и перейдете на «Расторопный».
Кадровые перемещения на Минной дивизии были делом обычным. Офицеров переводили с корабля на корабль, исходя из многих причин, в том числе, и из соображений продвижения по службе и из требований плавательного ценза…
В эти дни мичман Б.Садовинский сделал последние записи в вахтенном журнале эсминца «Разящий»:
июля, суббота. Из Ревеля в Рогокюль 4:00. Развели пары в котле № 4.
9:20. Снялись со швартовых и пошли в море — в Рогокюль.
15:30. Вошли в гавань и стали на швартовы к эск. миноносцу «Расторопный».
17:00. Прекратили пары в котле № 3.
Котел под парами № 2.
июля, воскресенье. Рогокюль (Моонзунд). 8:00. Вступили в дежурство по гавани.
18:10. Начали погрузку угля.
20:40. Окончили погрузку угля, приняли 59 тонн кардифского угля, грузили 30 чел. Котел под парами № 1, 2.
В 7 ч 30 мин 25 июля 1916 года мичман Б.Садовинский, попрощавшись с офицерами и пожав руку мичману Ляпидевскому, дежурившему, как и в первый день прибытия Бруно на «Разящий», отдав честь Андреевскому флагу, развивавшемуся на корме, сошел по сходне с миноносца. В этот день в вахтенном журнале миноносца «Разящий» мичман В.Ляпидевский сделал следующую запись:
июля, понедельник. Рогокюль (Моонзунд).
8:10. Снялись со швартовов и пошли в Моонзунд. 8:45.
