Краткий курс истории пиратства - Ольга Амирова
В этой круговерти племен и вождей кому-то доставались богатые плодородные земли, а кто-то был вынужден отступать на неприветливые каменистые окраины Европы. В частности готы, а также свеи и родственные им племена были частично вытеснены в Скандинавию, где снег, лед и гранитные скалы не позволяют выращивать ни виноград, ни пшеницу. В этих неуютных и неплодородных землях жить непросто даже сейчас, в первом же тысячелетии нашей эры люди питались исключительно тем, что могли вырастить сами, в лучшем случае — обменять у соседей.
Правда, северная Балтика с ее многочисленными островами и фьордами была едва ли не идеальным местом для мореплавания и рыболовства, но одной рыбой не прокормишься, а возить ее на продажу в эпоху, когда не было ни консервов, ни морозильников, попросту не умели.
Однако, германцы всегда были воинственным народом, так, что северяне быстро вспомнили старое правило: что нельзя вырастить самим, можно отобрать у соседа. Правда, чтобы добраться до этих самых соседей, нужно было пересечь море, а зачастую и не одно, но это не могло остановить обладателей обширных сосновых лесов, которые так и просятся на корабельные борта, палубы и мачты.
Обитатели Скандинавии стали строить корабли, постепенно приобретшие высокую скорость, мореходность и достаточную для набегов грузоподъемность. Каждую весну они спускали свои суда на воду и отправлялись в грабительские набеги. Осенью возвращались, запирали свои дома — огромные залы с общим очагом, где ели, пили, спали вповалку и дожидались, пока тепло и солнце снова позволят заняться грабежом.
Разумеется, такую жизнь вели далеко не все. Кто-то пытался заниматься обычным хозяйством — разводил овец, ходил на рыбалку, ковал мечи и плуги. Однако для большого количестве людей морской разбой был единственным способом пропитания, причем люди эти стремительно богатели, становясь своего рода элитой — викингами.
Сперва ярлы — военные вожди и крупные землевладельцы, которые могли позволить себе построить корабль, а иногда и целый флот — ограничивались набегами на окрестные народы, часто совмещенными с торговыми операциями по старому, давно забытому правилу: если противник сильнее нас — мы мирные купцы, если слабее — свирепые захватчики. Однако, чем дальше забирались их экспедиции, чем больше была добыча и выше риски, тем крупнее становились эскадры и больше желание не просто укусить и убежать, но занять дальние берега и остаться на них, таких плодородных, солнечных и гостеприимных. К IX веку новой эры конунги — своего рода короли викингов — уже целенаправленно искали земельных приобретений.
Для этого им было, что предъявить. Их бойцы представляли собой лучших на то время воинов, свирепых, дисциплинированных и не знающих ничего, кроме схваток и походов. Их суда были быстроходнее и мореходнее любых других, внезапно оказываясь там, где враг был наиболее беззащитен. Увидев хорошо укрепленный город, или баронскую дружину, викинги могли не принимать боя, а погрузиться обратно на корабли, отмахать на веслах полсотни миль и напасть на ничем не защищенное поселение, пока сухопутное войско продиралось через лес по неухоженным прибрежным тропам. По рекам они проникали вглубь материка и наводили ужас на тамошних жителей, постепенно сменивших воинственные традиции на выращивание пшеницы и мирную торговлю.
Первой жертвой викингов стала Франция. Это была не та Франция, которую мы знаем сейчас, но, хоть и поделенная между множеством графов, герцогов и баронов, она представляла собой относительно передовое для своего времени государство. Поэтому французские короли и их вассалы были неприятно удивлены, когда на северном побережье принялись высаживаться дикие варвары, убивать народ и грабить города. Несколько раз они собирали армию, но викинги на своих кораблях постоянно ускользали от королевской длани. Когда же конунг Роллон со своей эскадрой поднялся по Сене до Парижа, король Карл Простоватый трухнул ни на шутку. Чтобы сохранить столицу и обезопасить себя от дальнейших набегов, он предложил сделку: Роллону и его потомкам переходило в вечное владение богатое герцогство Нормандия, они же обязывались защищать Францию от своих соплеменников, буде тем придет в голову грабить ее дальше.
Надо сказать, это оказалась отличная идея. Многие викинги переселились в Нормандию и через пару поколений уже говорили на старофранцузском наречии и вообще считали себя скорее нормандцами, чем скандинавами. Набеги на Францию прекратились.
От сделки Карла с Роллоном, однако, изрядно пострадали другие страны. Первой их жертвой стала Англия. Викинги, которым стало некуда плавать за добычей: в германских землях они рисковали получить отпор от таких же диких людей, как они сами, а во французских — от своих недавних сородичей, выбрали новой целью Британские острова.
Первыми туда высадились даны — предки нынешних датчан, захватили полстраны и образовали там «область датского права». Сто лет английские короли и магнаты — сами еще изрядные дикари — вели с ними кровавые войны, но, когда датчан удалось, наконец, потеснить восвояси, на сотне кораблей приплыли норвежцы конунга Харальда Сурового. В великой битве у Стэмфорд-бридж английский король Гарольд Годвинсон разгромил Харальда, но спокойнее ему от этого не стало: через пару дней выяснилось, что нормандцы герцога Вильгельма высаживаются тем временем в южной Англии.
Отразить три нашествия сразу англичане не осилили. В сражении при Гастингсе король Гарольд был убит, нормандцы захватили Британию и, несмотря на многочисленные восстания и усобицы, больше ее уже не отдавали.
Но Франция и Британия по-крайней мере были достаточно близко от северных скандинавских земель. Лихим викингам, однако, удавались операции и покруче. Например, будучи лучшими воинами эпохи, они регулярно нанимались к южным народам, в Византии — Восточной римской империи — из них состояла элитная императорская стража, и упомянутый Харальд Суровый был одно время ее начальником. Нанимать скандинавов любили и в Италии, где тогда шла война всех со всеми: германских императоров с римскими папами, византийцев с арабами, одних герцогов с другими. Особенно преуспели в тех краях братья Отвили — сыновья одного из нормандских баронов, у которых, за бедностью отцовских поместий, вошло в привычку по достижении совершеннолетия отправляться в Калабрию и устраиваться там военачальниками над такими же варягами, как они сами.
Старшие из братьев служили, как положено, но когда в Италию явился шестой брат — Роберт — ситуация изменилась. Роберт вошел в историю под кличкой «Гвискар», что значит «хитрец». Был он мужик здоровый, достойный наследник могучих скандинавских предков, и хитрости у него были соответствующие. Проще говоря, устроившись с дружиной к какому-нибудь местному землевладельцу, он через некоторое время присваивал себе земли нанимателя вместе с его деньгами. За короткое время ему удалось сколотить на этом немалый капиталец, став из безвестного норманнского вождя крупным итальянским феодалом.
Неизвестно, запомнили бы мы Гвискара на
