Иоаннис Перваноглу - Андроник Комнен
Андроник первый заметил их. Грозная стихия словно вступила в заговор с людьми, чтобы погубить его.
Галеры вскоре окружили судно, на котором находился Андроник, и целая толпа вооруженных людей хлынула на палубу; матросов было слишком мало, чтобы оказать какое-либо сопротивление.
Вскоре Андроник сидел на палубе с цепями на руках и ногах; он ясно видел, что все кончено для него. Но он не терял надежды и решился прибегнуть к хитрости для своего спасения. Уже много раз он с успехом пользовался этим оружием. Он попросил кусок хлеба, и когда его просьба была исполнена, заливаясь слезами, стал жаловаться на судьбу.
— О Боже! — сказал он. — Мог ли я ожидать подобного несчастия. Неужели я должен, как преступник, вернуться под стражей в город, дорогой моему сердцу, и в таком виде предстать перед народом, о благосостоянии которого я так много заботился?.. Может ли такая жестокая участь не возбудить сострадания? Друзья мои, — добавил он, обращаясь к окружающим его воинам, — неужели вы не чувствуете ни малейшей жалости к человеку, которого так неумолимо преследует судьба?.. Воины молчали.
— Перед вами, Андроник, потомок знаменитого рода Комненов, давшего византийскому престолу столько увенчанных славой государей и столько храбрых полководцев! Не забудьте, что Андроник, которого вы видите сегодня в оковах, жалким и беспомощным, еще недавно был могущественным императором и сидел на престоле! О Боже, как неверен и скользок этот путь! Зачем стремился я к достижению высокого сапа, зачем пожертвовал ради него жизнью? Разве я не был в тысячу раз счастливее, когда с мечом в руке, вел на поле битвы неустрашимых воинов? Зачем променял я эту свободную, счастливую жизнь на печальное существование, исполненное тяжелых забот и труда?.. Вы сами воины, и вам более, чем кому-нибудь, доступны благороднейшие порывы человеческой души, так как мужественному сердцу чужды низкие страсти. Вы понимаете, что я должен испытывать в эту минуту… Сжальтесь надо мной. Помогите мне вернуться в азиатские леса, где я чувствовал себя таким счастливым! Меня не соблазняет более ни блеск императорского сана, ни пышность престола! Горький опыт убедил меня, что императорская корона — терновый венец, а пурпурная мантия — тяжелое одеяние; немногие в состоянии носить ее!.. Мое единственное желание вновь услышать шум битвы, испытать прежние опасности и лишения, связанные с боевой жизнью… Эти опасности и лишения не могут пугать вас! Вы с детства привыкли владеть оружием… Последуйте за мною! Я поведу вас к новым блистательным победам! В Азии живет дикий языческий народ, который враждебно относится к христианской религии и грозит новым нашествием на нашу прекрасную родину. Там ожидают нас новые лавры, новые победные трофеи!..
Андроник остановился, и, не встретив возражений, продолжал свою речь с прежним воодушевлением:
— Последуйте за мной, дорогие товарищи! Вы видите, мое тело закалено суровой солдатской жизнью, мое лицо никогда не бледнело от страха! Неужели вас не тяготит положение, при котором вы обречены на бездействие и полусонное существование? Разве вы не считаете для себя позором служить орудием для интриг честолюбцев?.. Вы — мужи и воины! На вас лежит обязанность защищать христианскую религию! Идите за мной! Вам не придется краснеть за своего предводителя! Там узнаете вы прежнего Андроника; мы приведем в трепет наших врагов и навсегда прославим свое имя. Я вновь почувствую себя счастливым и этим счастьем я буду обязан вам, друзья мои. Умоляю вас, снимите с меня оковы и следуйте за мной!..
Воины, окружавшие узника, молчали, не двигаясь с места. Слова Андроника не произвели на них ни малейшего впечатления. Наконец, один из них, по-видимому, начальник, сказал ему:
— Напрасно стараешься ты убедить нас! Мы делаем то, что нам приказывают, и без всяких рассуждений передадим тебя сторожам Анемской башни! Наша обязанность повиноваться начальству…
Для Андроника угас последний луч надежды. Его попытка тронуть сердца окружавших его простодушных воинов окончилась неудачей; он знал, что ему нечего ждать пощады от своих врагов. Исаак Ангел был мягкий, слабохарактерный человек, но разгневанный народ жаждал мести; он не допустит, чтобы император почувствовал сострадание к своему предшественнику.
Андроник покорился своей участи и спокойно ожидал смерти.
— Да исполнится воля Твоя, Господи! — воскликнул он, подняв глаза к небу, в тот момент, когда судно бросило якорь перед воротами Анемской башни.
Едва разнеслась по городу весть о заключении Андроника, как огромная толпа народа двинулась к башне и с громкими криками требовала немедленной казни узника.
— Отдайте нам преступника! — кричали они. — Пусть выведут к нам Андроника. Мы сами казним его!..
Андроник слышал эти крики глухо раздававшиеся за толстыми стенами его темницы.
— Жалкие люди! — презрительно произнес он. — Теперь вы осмелились кричать против меня, готовы разорвать на клочки!.. А еще вчера, пресмыкались у моих ног…
С раннего утра многочисленная толпа снова собралась вокруг башни и требовала выдачи преступника.
— Чего они ждут? — кричало несколько кожевников, которые изо всех сил ударяли своими тяжелыми дубинами о железные ворота башни. — Почему до сих пор не выдают Андроника? Император позволил нам казнить его; мы воспользуемся своим правом!..
— Я готов биться об заклад, — сказал один из толпы, — что они уже покончили с ним сегодня ночью, а нас водят за нос.
— Ну, если они осмелятся сделать что-либо подобное, — возразил коренастый подмастерье, — то им придется раскаяться в этом. Народ не позволит шутить с собой! Казнь Андроника должна совершиться среди белого дня, чтобы все могли видеть ее. Пусть это послужит уроком для тех, кто решается обманывать народ. Вперед, друзья мои! Выломаем ворота, посмотрим, долго ли они устоят под нашими ударами!..
Внезапно отворились ворота башни, и появился Андроник, окруженный вооруженной стражей.
Шум и крики сразу умолкли; толпа словно окаменела на минуту. Затем со всех сторон раздался дикий протяжный крик, и тысячи рук поднялись с угрозами и проклятиями против беззащитной жертвы. Тюремная стража в испуге отступила, и Андроник был предан в руки разъяренной толпы: одни рвали волосы на его голове и бороде, осыпали бранью, плевали в него и бросали ему в лицо комки грязи; другие срывали с него платье. Поблизости находилась кузница. Андроника поволокли туда и отрубили ему правую руку.
Затем, изувеченный, покрытый кровью Андроник, был посажен на верблюда, и шествие тронулось в путь по главным улицам столицы. Чем дальше оно подвигалось, тем многочисленнее и необузданнее становилась толпа.
Наконец, толпа остановилась на несколько минут перед харчевней. Из ворот вышла женщина с горшком горячей воды; распущенные, волосы и блуждающий взгляд придавали ей вид помешанной. Она поспешно пробралась сквозь толпу и остановилась перед Андроником.
— Не ты ли Андроник? — спросила она. — Я давно ждала этой минуты. Ты казнил моего мужа, ослепил моего брата… Наконец-то, мне удалось добраться до тебя!..
Затем, с пронзительным криком она подняла обеими руками горшок с кипятком и опрокинула его над головой Андроника. Обваренное лицо страдальца вздулось и побагровело; он лишился одного глаза.
Шествие снова двинулось в путь; когда оно достигло Ипподрома, Андроника сняли с верблюда.
«Повесьте его!» — крикнуло несколько угрожающих голосов. До этой минуты Андроник выносил молча все мучения; на лице его не заметно было ни малейших признаков страха, только время от времени губы его шептали: «Боже, сжалься надо мной!»
Когда его сняли с верблюда, он обратился к народу и сказал:
— На что вам моя смерть? Теперь во мне также мало сил, как в слабом тростнике!..
Оглушительный хохот прервал речь Андроника; громче прежнего раздались голоса:
— На виселицу его!
У западной стены Ипподрома стояли два каменных столба с железными кольцами, к которым привязывали диких зверей, выводимых на арену. К этим столбам подвесили Андроника.
Затем к висевшему телу подошли два мясника и вонзили в него свои острые ножи; они со смехом повторяли ту дикую забаву и бились между собою об заклад, чей нож глубже войдет в тело.
Никто из присутствующих не думал прервать ужасающую сцену, но в это время из толпы выступил человек, который, быть может, хотел принять участие в кровавой забаве или же движимый состраданием решил положить конец мучениям несчастного. Он вонзил свой нож в горло Андроника.
Удар был смертельный. Послышалось хрипение; дважды дрогнуло обезображенное тело. В эти последние минуты предсмертных судорог, Андроник машинально поднял свою изуродованную руку, из которой сочилась кровь, и прильнул к ней губами.
— Смотрите, смотрите! — крикнул один из стоявших возле мясников. — Он все еще жаждет крови и, за неимением чужой, пьет собственную!
