Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1
В половине второго царская семья и приближенная свита собрались в вагоне-ресторане. Император пообедал и, ожидая кофе, смотрел в окно. За ним лил дождь с изморосью. В 14.14 состав начал спуск с уклона в районе станции Борки, в сорока девяти верстах от Харькова и двухстах семидесяти семи – от Курска.
Неожиданно раздался страшный скрежет, и сильнейший удар бросил всех на пол.
«Крушение!» – мелькнуло в голове императора.
Он попытался встать, но второй удар, еще более мощный, вновь швырнул его на пол. Раздались крики женщин. Александр Третий увидел, как треснули боковые стены вагона, вперед полетели поперечные стенки, крыша стала падать.
Но не пришло еще время умереть русскому царю. На месте погибли камер-лакеи, остальные же оказались в пространстве, оставшемся благодаря тому, что крыша при падении одним концом уперлась в пирамиду из тележек, которые оторвались при крушении, откатились назад, создали нагромождение. Однако опасность не миновала.
Александр не потерял самообладания. Царь, обладавший недюжинной силой, сумел приподнять потолок. Он держал его, давая возможность всем живым выбраться наружу.
В спасительную грязь и слякоть вышли Мария Федоровна, Николай, Георгий, Ксения, осыпанные землей, обломками, фрагментами дорогой отделки вагона. За ними наружу выбрались и лица свиты, приглашенные к завтраку. Только тогда император отпустил крышу и отошел на насыпь. Вагон-ресторан полулежал на левой стороне, без колес, со сплюснутыми и разрушенными стенами и крышей, которая частью держалась на нижней раме.
Он услышал крик супруги:
– Ольга, Михаил!
Царь оглянулся.
Вагон, в котором находились младшие дети, развернулся поперек пути и накренился над откосом.
Александр бросился туда вместе с солдатами охраны. В разрушенном вагоне император увидел окровавленную, раненную обломками няню шестилетней Ольги.
Женщина показывала в сторону насыпи.
– Княжна там!
Солдаты вынесли няню. Александр нашел дочь, передал ее жене. Малолетнего Михаила император подобрал под откосом. Сила удара была такой, что мальчик вылетел из поезда.
К императору подошел начальник охраны.
– Слава богу, ваше величество! Вы и семья живы и серьезно не пострадали.
– Что с остальными? – спросил Александр Третий.
– К сожалению, вагон, в котором находились придворные служащие и буфетная прислуга, полностью уничтожен. Все люди, находившиеся в нем, мертвы. Тела обезображены. С левой стороны подняты тринадцать трупов. Уцелели паровозы да пять вагонов, которые были оборудованы новейшими тормозами.
– Всего сколько погибших?
– Двадцать один человек, ваше величество. Тридцать семь раненых.
– Посьет жив?
– Жив, ваше величество. Да вон он идет сюда, хромает.
– Часть солдат выставить на насыпь! – приказал император. – Пусть залпами стреляют в воздух. По дороге много селений. Кто-нибудь да услышит пальбу и передаст сигнал бедствия в Харьков. Остальным помогать раненым.
– Императрица уже занимается этим. Цесаревич и великий князь Георгий сейчас с солдатами. У вас повреждена нога, государь.
Царь тоже получил ранение, но не обращал на это никакого внимания.
Генерал-адъютант Черевин бросился исполнять приказ.
К императору подошел бледный, трясущийся то ли от холода, то ли от перенесенного стресса министр путей сообщения.
– Счастье-то какое, ваше величество! Такая катастрофа, а вы и ваша семья живы. Господь отвел от вас смерть.
Император резко повернулся к министру:
– Счастье, говоришь? Где ты увидел счастье? Протри глаза, министр.
Константин Николаевич Посьет, человек преклонных лет, не ожидал подобного грубого обращения.
– За что вы так со мной, ваше величество? В чем моя вина?
– Ты еще спрашиваешь? Посмотри на место катастрофы!
Перед глазами министра предстала страшная картина. По обе стороны насыпи – груды исковерканного металла, под ногами битое стекло, доски. Вдоль полотна мечутся люди. Повсюду стоны, плачь. Мелкий дождь с силой хлещет в лица, но никто этого не замечает, все в шоке.
– Видишь? – спросил император.
– Да, ваше величество! – тихо ответил Посьет.
– Так, значит, на Витте рапорт? В отставку его, единственного человека, который, несмотря ни на что, обеспечил безопасность поезда на подчиненной ему дистанции? Именно он, не беспокоясь о собственной карьере, предупреждал о возможных последствиях нарушения инструкций. Послушай я его… да что теперь говорить. – Александр махнул рукой.
– Я ранен, ваше величество, – еще тише проговорил Посьет.
– Ничего, раны заживут, а потом пойдешь под суд. Вместе со своими чиновниками, принимавшими дорогу, и теми акционерами, которые ради выгоды готовы допустить любые жертвы. Вы все ответите перед законом. А сейчас уйди с глаз долой. Будет лучше, если до Петербурга я тебя не увижу!
Прогнав дрожащего министра, император осмотрел детей. Оказалось, что больше всех пострадала старшая дочь Ксения. У нее была повреждена спина. Александр подбодрил ее и пошел к жене, которая помогала раненым, как уж могла.
Его догнал генерал-адъютант Черевин.
– Ваше величество!
– Да, Петр Александрович.
Черевин держал в руках икону Спаса Нерукотворного.
– Вот нашел среди обломков. Икона совершенно не пострадала.
Император перекрестился.
– Благодарю тебя, Господи, за спасение. – Он приложился к иконе и приказал Черевину обходить с ней место трагедии.
– А что это с господином Посьетом? – спросил генерал. – У него такой вид, будто он собрался стреляться.
– Такие, генерал, не стреляются. И не будем о нем.
Весть о крушении императорского поезда быстро разнеслась по линии, и помощь спешила со всех сторон. Появились военные медики с перевязочными средствами и носилками, начали оказывать пострадавшим квалифицированную помощь. Замерзших людей укутывали в одеяла, меняли мокрую одежду.
Императрица с медицинским персоналом обходила раненых, утешала, ласковым словом старалась облегчить их страдания. Это несмотря на то, что у нее самой была повреждена рука выше локтя и она оставалась в одном мокром платье. Позже на плечи ее накинули офицерскую шинель.
Пять часов без отдыха государь руководил спасательными работами. Только в сумерки, когда не осталось без помощи ни одного раненого, царская семья пересела в поезд, прибывший к Боркам, и отбыла на станцию Лозовую.
Расследование дела о крушении царского поезда в Борках было поручено известному юристу Анатолию Федоровичу Кони. Тем временем в обществе и в печати начали ходить самые невероятные слухи. Шла речь об участии в крушении революционеров-террористов. Досужие сплетники даже упоминали какого-то мальчика, непонятно откуда взявшегося среди прислуги. Вот он-то, мол, и принес в вагон-ресторан бомбу вместо десерта.
Проведя тщательное расследование, Кони прибыл к императору на доклад. Александр Третий встретил следователя приветливо, без излишних формальностей, предложил сесть в кресло.
Кони раскрыл папку.
– Ваше величество, я провел все необходимые следственные действия и пришел к заключению, что причиной катастрофы царского поезда у Борок является преступная халатность, неисполнение своего долга всеми лицами, отвечавшими за вашу безопасность. Мы имеем основания привлечь к суду как непосредственных виновников крушения – машинистов, инспекторов Кронеберга и Кованько, не ограничивших скорость на аварийном участке, так и высших должностных лиц. Я имею в виду министра путей сообщения Посьета, главного инспектора железных дорог барона Шернваля, его помощника барона Таубе, начальника вашей охраны генерал-адъютанта Черевина, а также членов правления Курско-Харьковско-Азовской железной дороги.
Император взглянул на Кони:
– Последних по какому обвинению?
– По обвинению в хищениях, в результате которых дорога была доведена до опасного состояния.
– Понятно. Но привлечение к суду персон такого ранга – дело беспрецедентное. Раньше за аварии ответственность несли служащие, но никак не собственники железных дорог. А что касается привлечения к суду министра и прочих высших сановников, то об этом и речи никогда не заходило.
– Верно, но случай у Борок особый. Ведь под угрозой гибели оказались государь и наследник престола.
– В российском законодательстве не предусмотрена процедура привлечения министров к суду.
– Так надо принять соответствующий закон. Простите, государь, но таково мое личное мнение.
– Вы правы. Я поддерживаю вас и предприму необходимые шаги в этом направлении. Что же касается генерала Черевина, то он исполнял свои обязанности и мои личные приказы.
– Я вас понял, ваше величество.
Император присел в кресло напротив следователя.
– А скажите, Анатолий Федорович, вы допрашивали господина Витте?
– Конечно!
– И что он показал?
