Пенни Винченци - Наперекор судьбе
– Спасибо за предложение, – улыбнулась Барти. – Я постараюсь не злоупотреблять вашим временем, но пару раз мне точно потребуются услуги няни.
* * *Она забыла, каким легким и обволакивающим может быть гостеприимство американцев и они сами. Эту их черту Барти ценила больше всего. Наверное, потому и чувствовала себя здесь как дома. Всего через несколько часов ей показалось, что она вообще не уезжала из Нью-Йорка. Она боялась, что без Лоренса этот город вызовет у нее тягостные и болезненные чувства, но такого не случилось. Точнее, тоска по Лоренсу ощущалась в Нью-Йорке ничуть не сильнее, чем в Лондоне или в другом месте. Но здесь память о нем стала ярче и рельефнее. Наверное, этому способствовала безудержная, неукротимая энергия города. Барти вдруг стала вспоминать давнишние эпизоды: кафе в Верхнем Ист-Сайде, где они пили кофе, скамейка в Центральном парке, где они сидели и спорили, куда отправиться вечером. Она хотела увидеть новую постановку Басби Беркли, а Лоренс – кинокомедию «Новые времена». Естественно, они пошли на «Новые времена»…
И все же ей было очень легко в Нью-Йорке. Она с удовольствием сидела за чашкой чая в «Палм-Корт», наслаждаясь разговором с Фелисити, спокойно проезжала по Парк-авеню мимо Эллиотт-хауса, бросала взгляд на «Колони-клаб». Все это пробуждало множество ярких воспоминаний с незначительным оттенком грусти. Каждый день ее воспоминания о Лоренсе становились все радостнее, и это приятно удивляло ее. Встреча с ним была самым важным событием ее жизни. Любовь Барти к нему стала всеобъемлющей. Этот человек сумел сделать ее невероятно счастливой и отчаянно несчастной. Без него она была бы совсем другой. Барти помнила все дни, проведенные с ним, даже самые тяжелые и отвратительные. Но тяжесть и горечь ушли. Теперь она могла просто наслаждаться тем, что он ей дал, и радоваться тому общему, что у них было.
И прежде всего, главному его подарку – Дженне.
Раньше Барти не поверила бы, что можно любить что-то или кого-то с такой силой, с какой она любила Дженну. От близняшек, Селии и от других женщин она слышала одинаковое утверждение: ты не узнаешь настоящей любви, пока не станешь матерью. То, что раньше представлялось ей просто красивой фразой, оказалось правдой. В ее нынешней жизни Дженна заняла прочное первое место. Барти знала: не погибни Лоренс, она бы и тогда передвинула его на второе или какое-то иное место. Она усмехалась, представляя, как бы ему это не понравилось. Дженна росла и уже начинала проявлять свой непростой, упрямый и несговорчивый характер, что сочеталось с совершенно потрясающим обаянием и завораживало других людей. Наблюдать за дочерью было удовольствием, приносящим радостные, а порой и не очень, открытия. Барти даже сжималась при мысли, какой до отвращения пустой и бесцветной была бы ее жизнь без Дженны.
* * *Как замечательно было после Лондона оказаться в Нью-Йорке. Ни воронок от бомб, ни полуразрушенных зданий с заколоченными дверями и окнами. Ярко светились витрины магазинов, заполненных замечательными товарами: шелковыми платьями, шубами, элегантной обувью, изысканными духами. Здесь можно было найти любую еду и в любых количествах. Здесь не существовало талонов на бензин. Бюро путешествий предлагали отдых в далеких странах… По сравнению с мрачной реальностью Лондона Нью-Йорк казался городом из фантастического фильма. Неужели ей захочется уезжать отсюда? Сейчас она в это не верила.
Барти забронировала номер в довольно скромном отеле в Грамерси-Парк, недалеко от нью-йоркского отделения «Литтонс». В этом отеле разрешали жить с маленькими детьми. Но Фелисити была категорически против и буквально заставила ее съехать оттуда, поселив у себя в гостевых комнатах.
– Пожалуйста, не думай, что ты нас стесняешь. Ничего подобного. Ты вольна уходить и возвращаться, когда пожелаешь, но если у тебя найдется время и для нас, мы будем просто счастливы.
За три недели, проведенные Барти в Нью-Йорке, она пересмотрела все лучшие спектакли и бродвейские мюзиклы, включая «Энни получает ваше оружие», «Карусель» и «Великолепный янки». Она побывала во всех лучших ресторанах, отвела душу в магазинах и в компании Кайла Бруера и Джейми с его женой Линди даже сходила на танцы в клуб в Гринвич-Виллидж. «Американка до мозга костей», – смеясь, охарактеризовала ее Фелисити.
Барти огорчало только одно: Мод, узнав о ее воссоединении с Лоренсом и рождении Дженны, отказалась встречаться с нею. Мод была замужем за архитектором и успела родить двоих детей. Ее семья жила в таунхаусе в Верхнем Ист-Сайде.
– Дорогая, мне очень жаль, – сказал Барти смущенный Роберт. – Но Мод не хочет тебя видеть.
– Я ее понимаю. Хорошо понимаю, – ответила Барти.
И все-таки отказ Мод больно ударил по ней.
* * *В нью-йоркском отделении «Литтонс» Барти побывала несколько раз. В отличие от лондонского отделения, жизнь здесь била ключом.
– Работы невпроворот, – сказал ей Стюарт Бейли. – Вовсю делаем деньги. У нас тут издательский бум.
Сам Бейли почти не изменился: все тот же суровый взгляд, волосы с проседью, аристократические черты лица. Он оставался поджарым, энергичным и полным энтузиазма. Барти вспомнила Оливера, провела печальное сравнение руководителей двух ветвей «Литтонс» и почувствовала себя чуть ли не предательницей.
– Ваш Джорди Макколл по-прежнему пользуется огромной популярностью, – сообщил ей Стюарт. – Можно сказать, один из источников наших доходов. Как здорово, Барти, что вы тогда его открыли. Мы холим и лелеем Макколла. Наши конкуренты его вовсю обхаживают. «Даблдей», «Рэндом-хаус», «Макмиллан» и куча других. Но мы этого писателя ни за что не отдадим. Вам стоило бы пригласить его в Лондон и разрекламировать его книги для английских читателей. В мае мы выпускаем новый роман Макколла «Опиум для избранных». Стиль тот же, но тема очень злободневная: история солдата, возвращающегося с войны. Кстати, а почему бы не издать этот роман и в Англии? Учтите, мы были бы только рады, однако…
– Возможно, – уклончиво ответила Барти, не представляя, как протолкнуть эту мысль в голову неповоротливого динозавра, каким нынче ей виделся лондонский «Литтонс».
И все-таки она встретилась с Джорди, пригласив его на ланч в «Колони-клаб». Она знала, что писателю нравится это место. Поход туда был еще и испытанием ее мужества в сражении с призраками прошлого.
Она позвонила Джорди и сказала, что будет рада посидеть с ним, но столик в лучшем месте ресторана гарантировать не может.
– Я не возражаю, – ответил писатель. – Мне нравится «Колони-клаб». Кстати, вкусы нашей публики изменились, и теперь очень многие предпочитают столики в каком-нибудь тихом углу. Возникло что-то вроде моды на уединенность. Даже кинозвездам надоело постоянно находиться на виду.
Им достался очень хороший столик.
– Ровно посередине, – улыбнулся Джорди. – Это ваш успех.
У Барти было подозрение, что она тут ни при чем, а сработало его имя.
Джорди совсем не изменился. Все тот же мальчишеский взгляд, все те же манеры выходца из семьи первых переселенцев. «Белая кость», как их здесь называли. Он по-прежнему с заметным почтением смотрел на Барти. Оказалось, что он тоже развелся с женой.
– У нас стало модным разводиться, – улыбаясь, сообщил он Барти. – Ты никто и ничто, если хотя бы один раз не развелся. А про посетителей «Колони» и говорить не приходится.
За ланчем Джорди рассказал, что сейчас пишет новый роман.
– Я так захвачен работой, – признался он. – Это роман о нью-йоркской мафии и о том, как они проникают в благотворительную деятельность…
Барти не очень представляла себе реалии романа, но сказала, что с удовольствием его прочтет.
Они уже заканчивали есть, когда к ним подсел Кайл Бруер:
– Привет! Рад тебя видеть, Джорди. Наверное, ты рассказывал Барти, что решил печататься у нас?
– Ты не угадал, Кайл. Мне нравится «Литтонс».
– Замечательный слоган для рекламы. Барти, запиши на память. Пригодится. Тем более что бесплатно.
– Спасибо. Я все-таки расплачусь выпивкой. Посиди с нами.
Кайл с радостью согласился.
– Наверное, Барти звала тебя в Лондон? Твой новый роман более понятен англичанам. У них столько лет жизнь шла на фоне войны.
– В Лондон? Возможно, – немного смутился Джорди, одарив Барти своей бесхитростной улыбкой.
– Если надумаешь, обязательно добейся, чтобы тебя поселили в доме Литтонов, – продолжал Кайл. – Это настоящая английская династия. Оливер – почти пародия на английского джентльмена. Его жена леди Селия – потрясающе красивая и пугающе умная. Настолько пугающе, что ты едва ли осмелишься говорить в ее присутствии. Далее идут ее дочки, сестры-близнецы. Этих близняшек я вовек не забуду. Красивые и совершенно одинаковые. В раннем возрасте они были просто как картиночки. Мод до сих пор хранит журналы с их фотографиями. Помню, в «Стайле» был снимок, где их четверо. Эффект двойного зеркала.
