Анри Труайя - Свет праведных. Том 1. Декабристы
– Думаю, вам хотелось бы поскорее узнать, как поживает ваш муж, мадам, – снова заговорил он.
– Да! Да! Как он? Я не решалась спросить, ваше превосходительство, хотя просто умираю от тревоги о нем! Как он? Здоров ли?
– Николай Михайлович чувствует себя превосходно, как нельзя лучше…
– А он знает, что я уже здесь?
– Нет еще, мадам.
– Почему? Но вы хотя бы предупредили Николя, что я давно в пути?
– И на это скажу «нет». Я не люблю дарить заключенным надежду, когда по не зависящим от нас обстоятельствам она может не оправдаться.
– Да, ваше превосходительство… Наверное, вы правы… Когда же, когда я смогу увидеть мужа?
– В среду. В этот день разрешены посещения.
Софи озадаченно посмотрела на Лепарского.
– Но сегодня же только понедельник!..
– И впрямь понедельник, мадам.
– Так впереди же еще целых два дня! А можно раньше?
– Не настаивайте, сударыня… Инструкция…
Окончательный и бесповоротный отказ глубоко опечалил Софи. Она чуть не поддалась порыву, чуть не высказала генералу в глаза все накопившиеся за это время мысли о чиновниках-бюрократах, но взяла себя в руки и припрятала уже выпущенные было коготки. Наученная горьким опытом, она знала, что в конфликтах такого рода лаской и показным смирением порой добьешься большего, чем возмущением и протестом.
– Ваше превосходительство, – шепотом начала молодая женщина, – умоляю, просто умоляю вас понять меня! Прошло три с половиной месяца с тех пор, как я оставила Санкт-Петербург! Я преодолела шесть тысяч верст только для того, чтобы увидеть мужа! Пожалуйста, ну, пожалуйста, очень вас прошу, разрешите мне не ждать эти два дня, просто уже нет сил снова откладывать радость встречи!
Пока Софи с жаром излагала свою просьбу, генерал смотрел на нее с безмятежным интересом. Наверное, привык к женским слезам, мольбам, упрекам. Наверное, ему пришлось пережить такие же вот препирательства с Екатериной Трубецкой, Марией Волконской, Александриной Муравьевой… Софи померещилось, что она опять в санкт-петербургском кабинете Бенкендорфа или перед генералом Цейдлером в Иркутске… Какой бы пост ни занимали эти генералы, в каком бы месте ни обитали, – должность в них поглощает человека. Много у них орденов на груди или мало, – все равно у всех одинаково жесткая манера держаться, у всех за приторной любезностью скрывается ледяное сердце… Они просто манекены, которыми издали управляет центральная власть!
– Сожалею, что не могу исполнить вашего желания, мадам, – сказал Лепарский. – Есть установленный порядок, и события должны следовать согласно ему. Да, вам еще необходимо подписать один документ: не тревожьтесь, это простое дополнение к правилам, с которыми вы ознакомились еще в Санкт-Петербурге…
Комендант протянул ей бумагу. Она наскоро пробежала документ глазами:
1. Обязуюсь не делать попыток увидеть моего мужа при помощи средств, не дозволенных законом, и не встречаться с ним в дни, не назначенные для этого комендантом.
2. Обязуюсь не передавать мужу ни денег, ни бумаги, ни чернил, ни карандашей без разрешения коменданта.
3. Обязуюсь не снабжать мужа никакими содержащими алкоголь напитками – ни водкой, ни вином, ни пивом.
4. Обязуюсь во время свиданий говорить с мужем только по-русски, чтобы часовой, который за нами наблюдает, мог все понимать.
5. Обязуюсь отправлять письма только при посредничестве коменданта, которому они будут предоставляться открытыми.
Не дочитав до конца, Софи в раздражении воскликнула:
– Тут какие-то мелочи!
– Да, но здесь мелочи, детали играют более значительную роль, чем общие положения… Извольте, сударыня, подписать внизу страницы…
Она повиновалась. Генерал Лепарский взял документ и, не сводя взгляда с посетительницы, положил бумагу в ящик. Софи была чрезвычайно неприятна эта уже знакомая ей манера рассматривать человека, как энтомолог рассматривает только что пойманное в сачок насекомое. Ну, и какую этикетку он для нее придумает, приколов булавкой к картону? «Живая, решительная, гордая, но можно найти уязвимые места…» Она покраснела.
– Вам приготовлена комната в крестьянском доме, – как ни в чем не бывало продолжал комендант. – Надеюсь, вы простите меня за то, что ничего лучшего предложить не могу. Один из моих людей вас проводит.
– Отлично, генерал. Но вот насчет моего свидания с мужем, я еще хотела…
– Разве я не ясно сказал: послезавтра?
Этой маленькой сухой фразой он перечеркнул все ее надежды – нет, Лепарский не сдастся, не уступит, остается с нетерпением ждать среды… Глуша в себе ярость, превозмогая печаль, Софи – глаза в пол, незачем ему видеть результаты своей победы! – вышла…
Из глубокой задумчивости ее вывела только тряска – оказалось, она уже едет в тарантасе по улице, а впереди, сбоку от лошадей идет солдат, указывая дорогу. Остановились на околице деревни перед бревенчатой избой. На пороге открытой двери стояли двое: какой-то весь замшелый крестьянин с выдубленной кожей и узловатыми руками и женщина много моложе его в красном платке – видимо, жена хозяина. Они отвесили Софи земные поклоны и представились: старика звали Порфирием Захарычем, хозяйку – Пульхерией.
Вещи быстро выгрузили, и Софи пошла посмотреть отведенную ей комнату. Она оказалась крошечной, с низким потолком, в ней всего-то и помещались, что кровать, стол и стул, но путешественнице – после многочисленных остановок в грязных и неудобных общих залах почтовых станций – комнатка показалась уютной и просто-таки сияющей чистотой. Из единственного ее окна открывался вид на овраг, заросший кустарниками, по нему протекал быстрый ручей с мутной водой, на другом берегу паслось стадо баранов с черной волнистой шерстью… Пока приезжая осматривала свое новое жилище, подошли хозяева дома: Пульхерия с Захарычем встали у притолоки и с робким обожанием взирали на удивительную иностранку, которая решилась покинуть столицу, чтобы обосноваться в их скромной избушке.
– Мне будет очень хорошо здесь! – воскликнула Софи и улыбнулась хозяевам.
Но вдруг насторожилась – за стеной кто-то перешептывался, двигался… Софи подумала было, что за ней следят, и спросила довольно резко:
– А что это еще там такое?
Захарыч согнулся вдвое и приложил руку к сердцу:
– Вас ждут, барыня, там, рядом…
– Кто ждет?
– Другие барыни.
В ту же минуту раздался осторожный стук в дверь, и мелодичный голос произнес по-французски: «Можно нам войти?». Открыв, Софи увидела перед собой трех молодых женщин, которые с доброжелательным любопытством смотрели на нее.
– Вот и вы наконец-то! – воскликнула одна из них. – Мы со вчерашнего дня ждем вас. Я – Екатерина Трубецкая, а это – Мария Волконская и Александрина Муравьева. Вы не слишком устали в дороге? Как принял вас Лепарский? Вы в чем-нибудь нуждаетесь?
Немножко растерянная оттого, что эти незнакомки держались с ней совсем как подруги, Софи отвечала на вопросы, втихомолку рассматривая гостий. Вот они какие… Княгиня Екатерина Трубецкая оказалась небольшого роста, кругленькая, с большими темно-голубыми глазами и бледным лицом. Трудно себе представить, как эта маленькая, с виду совсем не сильная женщина смогла упорством и настойчивостью сломить волю царя и проложить путь другим женам политических преступников… Стоящая рядом с ней княгиня Мария Волконская – высокая, стройная, гибкая – похожа на девочку, смущенную тем, что попала в общество взрослых людей. Нежное смуглое лицо, густые темные волосы, улыбка… а взгляд печальный… Ей же едва исполнилось двадцать лет! Ради того, чтобы отправиться в Сибирь к мужу вдвое старше себя, к мужу, которого она, говорят, и не любила вовсе, порвала с семьей и оставила совсем крошечного, еще не вышедшего из колыбели сына… А Александрина Муравьева – троих детей: сына и двух дочек! И бросилась очертя голову в Читу! Она тоже высокая, но степенная, серьезная, смотрит с достоинством… матовая кожа и черные глаза делают Александрину похожей на испанку… Софи многое знала об этих трех женщинах, как и они, конечно, многое знали о ней. Общая беда сблизила их так тесно, как не могли бы сблизить долгие годы светской жизни в Санкт-Петербурге. Спрошу-ка их, как и Лепарского, не знают ли чего о Николя!
– Не волнуйтесь, – с улыбкой ответила Мария Волконская, – у вашего мужа все в порядке, он совершенно здоров, а известие о том, что вы здесь, сильно прибавило ему бодрости духа.
– Как?! Он знает?.. – пролепетала Софи.
– Разумеется! Мы послали ему сегодня утром записочку – тайком, конечно. А когда вы увидитесь с Николаем Михайловичем?
– Только в среду. Послезавтра.
– Ну вот, этого я и опасалась, – вздохнула Екатерина Трубецкая. – Генерал снова уклонился от ответственности, ссылаясь на правила… Любитель уставов!
– Нам нельзя допускать этого! – заволновалась княгиня Волконская. – Мы должны пойти к Лепарскому все вместе, делегацией! Мы скажем ему, что он ведет себя не по-дружески, а как… как садист! Да! Отличное слово – садист!
