Эдвард Резерфорд - Париж
– Ты серьезно говорил насчет желания работать в Сопротивлении?
– Да.
– Хочешь узнать о нем что-нибудь?
– Хочу.
Отец задумчиво кивнул:
– Ты знаешь, я, как социалист, всегда верил, что залог успеха – это прежде всего организованность. Отдельные акты насилия бесполезны. Организацию же можно так подготовить, чтобы в нужный момент она сумела захватить инициативу. Любое движение сопротивления действует по тому же принципу, особенно если мы имеем дело с таким беспощадным врагом, как Гитлер.
– Не могу не согласиться.
– Теперь, когда возник Восточный фронт, мы можем доставить немало хлопот здесь, чтобы оттянуть на себя часть войск и осложнить Гитлеру жизнь. Потом, если Америка вступит в войну, можно будет даже освободить Францию. Разветвленная и организованная сеть Сопротивления окажет неоценимую помощь, добывая информацию и проводя диверсии до начала активных военных действий.
– Но для этого понадобится хорошая связь с де Голлем в Лондоне.
– В какой-то степени да. Но нельзя забывать о картине в целом. В случае если французские и союзные войска смогут освободить Францию, нам нужно быть предельно организованными, чтобы Франция, которую они придут освобождать, досталась нам. К тому времени, когда они окажутся в Париже, здесь уже будет Коммуна.
– Старая мечта.
– Прошло сто пятьдесят лет после Французской революции, а мы все еще не воплотили ее идеалы в жизнь. Но, может, на этот раз у нас получится.
– Вот за что ты борешься?
– Да. Само собой, я хочу изгнать нацистов. Но моя конечная цель – завершить революцию, чтобы Франция исполнила свое истинное предназначение. Надеюсь, это и твоя цель.
В следующие десять минут он посвящал Макса в деятельность возникающих по стране подпольных групп. Макс понимал: отец говорит гораздо меньше того, что ему известно, но все равно было ясно: и в вишистской Франции, и на оккупированном севере сеть движения Сопротивления достигла уже значительных размеров.
– Ячейки связаны между собой, но в то же время независимы. Лишь несколько ключевых фигур знают то, что происходит вне их ячейки. Так обеспечивается безопасность.
– Какова твоя роль?
– Пропаганда. Я слишком стар для того, чтобы бегать по округе и закладывать взрывчатку. Но нам нужна газета. Мы можем возобновить издание закрытой «Ле популер». Подпольно, само собой. Я буду помогать с этим.
– Я хотел бы принять более активное участие. Испанская война многому меня научила.
– Знаю. И поэтому я собрал группу парней, которую планирую передать тебе и твоим друзьям. Они все рвутся в дело. – Жак ухмыльнулся. – Представляешь, я даже нашел человека, который перерезал лифтовые тросы на Эйфелевой башне! Он примерно одних лет со мной, но все еще крепок. И с ним целая шайка разбойников из Маки. А помимо них, у меня самые разные люди. Ну как, тебе интересно?
– Еще бы! – ответил Макс.
Жак отпил вина и бросил взгляд в сторону опушки. Максу показалось, что отец увидел там что-то и кивнул, но, обернувшись, ничего не обнаружил.
Через пару минут на поляну, где сидели Ле Суры, вышел высокий красивый мужчина, заколебался при виде них и извинился за беспокойство.
– Ты нас ничуть не побеспокоил, мой друг, – к удивлению Макса, сказал отец, обернувшись к незнакомцу. – Это мой сын Макс.
Незнакомец, которому было около тридцати лет и чья внешность сразу выдавала аристократа, приветственно склонил голову и сказал, что очень рад встрече.
– Макс, – продолжил Жак, – это мой хороший друг, мы называем его месье Бон Ами. Прошу тебя запомнить его лицо, чтобы при следующей встрече ты смог узнать его.
Двое молодых людей посмотрели друг на друга и улыбнулись. Потом месье Бон Ами исчез за деревьями так же быстро, как и появился минуту назад.
– Кто, черт возьми, это был? – спросил Макс.
Поначалу, когда Шарли пытался придумать, как помочь де Голлю, его останавливало одно серьезное препятствие: он не знал, с кем говорить и как найти этих людей. Множество его ровесников оказались в числе миллиона военнопленных, которых отправили в немецкие лагеря. Среди оставшихся наверняка были желающие сделать что-нибудь для освобождения родины, но и они не представляли, как связаться со «Свободной Францией» на другом берегу пролива.
Что касается поколения его отца, то казалось, что даже самые патриотичные представители армии поддерживают Петена.
Не кто иной, как Мари, придумала умный ход. Несколько телефонных звонков помогли ей отыскать инструктора из академии при французском генеральном штабе, знакомого с тем английским офицером, которого Мари встретила на приеме до войны. Она искусно завуалировала цель своего звонка. Можно ли предположить, спросила Мари, что иногда инструктор выходит на связь с англичанином.
– Сомневаюсь, что это возможно, мадам, – ответил он, но она отметила, что категоричного отрицания не прозвучало.
– Я вас очень прошу не упоминать никому о моем звонке, потому что мой муж и его сын поддерживают Петена, и им будет неприятно узнать, что я имею какое-то отношение к англичанину. Но дело в том, что перед отъездом из Парижа он оставил мне несколько гравюр и попросил продать их для него. Я это сделала и получила деньги. Если вам известен какой-либо способ, с помощью которого я могла бы без лишней огласки передать эти деньги ему, то я была бы вам крайне признательна. Вот и все.
– Скорее всего, вам придется подождать до окончания военных действий, мадам, – сказал ей инструктор. – Но я все же посмотрю, можно ли что-то сделать.
Прошел месяц. Шарли не сидел сложа руки. Для начала он записал имена всех офицеров, которые регулярно посещали заведение Луизы, и попытался выяснить, каковы обязанности каждого из них. Также он составил список людей, которые при желании могли бы оказаться полезны. Благодаря его положению и репутации его семьи как симпатизирующей Германии Шарли часто был гостем на приемах, которые давали немецкие офицеры в реквизированных парижских особняках.
– Примечательно то, – говорил он, – что, помимо нового хозяина и горстки его соотечественников-офицеров, я вижу на этих приемах примерно тех же людей, что и до войны.
Но это означало, что он мог без помех и особого риска собирать информацию. Оставалось только найти способ использовать ее.
Сгущались ноябрьские сумерки, когда дворецкий объявил Мари, что у дверей находится пожилой французский коллекционер, который слышал, что у нее могут быть гравюры на продажу. Она тут же попросила пригласить посетителя.
Маскировка была превосходной. Шаркая ногами, с низким поклоном в гостиную вошел старик лет семидесяти. Только когда они остались одни, он выпрямился и внимательно посмотрел на Мари. Она узнала того самого британского офицера.
– Вы очень умно составили свое сообщение, мадам, – заметил он. – Чем могу быть полезен?
– Как вы здесь оказались? – не могла не спросить она.
– С помощью парашюта, мадам виконтесса, – ответил он с улыбкой.
Она быстро объяснила, что ее пасынок Шарли хотел быть полезным отечеству и что было бы лучше, если они встретятся один на один. Офицер тут же назвал место в парке Монсо, где он будет ждать Шарли на следующий день, и быстро ушел.
Когда Шарли повидался с ним и рассказал, какие сведения у него уже имеются, англичанин удовлетворенно кивнул и пообещал, что скоро с ним свяжутся.
– Вы как раз такой человек, который нужен полковнику Реми, – заметил он.
– Полковник Реми? – Это имя ничего не говорило Шарли.
– Кодовое имя. Так безопаснее, – пояснил англичанин и исчез.
Через неделю Шарли получил свои первые инструкции от полковника Реми. Ему сообщили, какую именно информацию ждут от него в первую очередь и адрес, где он должен оставлять свои отчеты.
Вскоре Шарли тщательно записывал все, что мог разузнать о казармах, дорогах и железнодорожных путях, которыми пользовались немцы, о местах, где хранились боеприпасы и взрывчатка, а также все, что ему казалось полезным для организации в будущем диверсий.
Да, это все была нужная информация, он понимал это. Но ему хотелось делать что-то более заметное. Ему велели проявлять терпение. Однако в этом Шарли не был силен.
– Я хочу действия, – признавался он отцу.
По прошествии нескольких недель Роланд, наблюдая за растущим раздражением сына, решился назвать ему имя человека, который, возможно, сумел бы помочь.
– Понятия не имею, состоит он в Сопротивлении или нет, – сказал он, – но в свое время я наводил о нем справки. Он социалист и, я почти уверен, против Германии. Может, он сведет тебя с нужными людьми. Но только ничего не говори им о своей работе на полковника Реми. Эти две сферы деятельности нельзя смешивать, иначе ты рискуешь подвергнуть всех опасности.
