Честь Рима - Саймон Скэрроу
— Кто его хозяин?
— Мальвиний — его имя. Он управляет самой большой бандой в городе, «Скорпионами». Есть еще одна, почти такая же могущественная, которой управляет Цинна. Они называют себя «Клинки Цинны». Горстка других банд — мелкие дельцы, и они платят дань этим двум. В противном случае их главарей убивают, а их люди выбирают, кому служить — Мальвинию или Цинне. Или смерть.
— Могу себе представить, насколько эффективен этот стимул. Но что здесь делал Панса? О чем вы говорили до моего появления?
Порция беспокойно скрестила руки.
— Разве ты сам не догадываешься? Неужели в армии из тебя выбили все здравые мысли? Мальвиний занимается протекцией. Каждый, кто ведет дела в Лондиниуме должен платить ему его долю. Если кто-то отказывается, он отрезает палец у его ребенка или жены. Когда он забирает все пальцы, за ними следует голова, затем вся семья. Панса был послан, чтобы договориться о моем следующем платеже. Он требует шестьсот сестерциев в течение следующих трех дней. Только у меня их нет. Я вложила деньги в товар, вино из Галлии, которое должно было прибыть почти месяц назад, и в склад. С зимними штормами это был большой риск, но если бы вино прибыло, я бы смогла установить за него высокую цену. И этого было бы более чем достаточно, чтобы расплатиться с Мальвинием. Но теперь… — Она покачала головой и закрыла глаза. — Я не знаю, что мне делать. Я должна заплатить ему или… Она сделала режущее движение одной рукой по другой.
Макрон наклонился вперед.
— Этого не случится, мама. Я этого не допущу. Если Панса и его головорезы попытаются что-то сделать, я с ними разберусь.
Она покачала головой.
— Ты только погибнешь. И твою жену вместе со мной тоже убьют. Мы должны найти деньги. Я могу продать имеющееся у меня имущество, но этого будет недостаточно. Я могу избавиться от одного из своих деловых интересов, но будет трудно найти покупателя вовремя. — Она сосредоточенно нахмурила брови. — Я могла бы…
— Я могу заплатить, — перебил Макрон. — У меня более чем достаточно денег. В любом случае, ты говорила, что рассчитываешь на мои дополнительные вложения в наше дело.
— Нет. Это моя проблема. Я разберусь с ней.
— Поскольку я владею половиной бизнеса, это и моя проблема тоже.
— Но тебе нужны эти деньги, чтобы устроиться в Камулодунуме.
Макрон пожал плечами.
— Я могу забрать с выручки, когда прибудет твоя партия вина. А пока позволь мне разобраться с оплатой. Хорошо? — Он погладил большим пальцем морщинистую плоть на тыльной стороне ее руки. — Позволь мне разобраться с этим.
Она пристально посмотрела на него, затем, казалось, сжалась в себе, издав вздох.
— Благодарю. Как только вино поступит, все будет в порядке. У меня будет достаточно денег, чтобы расплатиться с Мальвинием и, кроме того, получить приличную прибыль. Все будет хорошо, — повторила она, чтобы успокоить себя, как и Макрона.
Макрон прочистил горло.
— Возможно, если я поговорю с Мальвинием, то смогу заключить более выгодную для нас сделку.
— Нет! — Она сжала его руку своей. — Держись подальше от этого ублюдка! Ты слышишь меня?
— Мать. Иногда разговор между мужчинами приносит результаты. Кроме того, я же не просто какой-то гражданский, который не знает, как вести себя в драке. Мальвиний поступил бы мудро, не создавая мне проблем.
— Чушь собачья. Что с тобой не так? Думаешь, он выколачивает из меня деньги только потому, что я женщина? Неважно, мужчина ты или женщина, старый или молодой, слабый или сильный, Мальвиний и ему подобные всегда получат свою долю. Так что даже не думай пытаться что-то изменить. Все, чего он добьется, — это покажет на тебе пример, чтобы отбить охоту у других глупцов оспаривать его власть. Обещай мне, что ты не сделаешь ничего, чтобы ухудшить наши отношения. Обещай мне!
Макрон колебался, прежде чем ответить. Он был шокирован яростью ее тона и тем, что это означало полную капитуляцию перед Мальвинием. В его жилах всколыхнулся гнев за то, что ее заставили прийти в такое состояние духа. И еще было отвращение к тому трусу, который с радостью будет издеваться над старой женщиной, заставляя ее платить. Если и было одно качество, которым его наделила долгая служба в армии, так это презрение к бандитам. Но перед ним сидела его мать, с тревогой пытаясь прочесть выражение его лица. Ее нужно было успокоить, даже если ему придется быть с ней немного нечестным.
— Хорошо, мама, я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы нам не было хуже.
*******
— Я надеюсь, что ты сейчас говоришь не всерьёз? — Петронелла покачала головой, пока ее муж излагал свои намерения. — Если этот человек хоть наполовину так опасен, как говорит Порция, то это вдвойне причина даже не думать о том, чтобы противостоять ему.
Макрон, чье понимание цифр никогда не было таким хорошим, как ему хотелось бы, потратил мгновение на то, чтобы осмыслить ее комментарий, прежде чем почесал щеку, поскреб ногтями густую щетину.
— Ну, мы не можем позволить какому-то мелкому преступнику обескровить наше дело, как гребаный слепень лошадь. Мы приехали сюда, чтобы сколотить состояние, а потом уйти на пенсию и жить легкой жизнью. Я не намерен, чтобы мы втроем вкалывали до изнеможения, пока эта вошь Мальвиний жиреет на наших трудах.
— Я думала, что он слепень.
— В любом случае, он паразит, и с ним нужно разобраться.
— Ты думаешь, что можешь просто подойти к нему и объявить, что ты обдумал ситуацию и решил не вести с ним дела? — Она покачала головой. — О, мой дорогой Макрон. У тебя сердце льва, но мозг вола.
— Слушай, я просто поговорю с ним. Как мужчина с мужчиной. Может быть, есть способ избежать необходимости платить ему в будущем. Или не платить ему так много, во всяком случае. Стоит попробовать. Если он разумный человек, и я подойду к нему разумно, я уверен, что из этого может выйти что-то хорошее.
— Порой глядя на тебя, меня посещает мысль, а разумен ли ты? Судя по всему нет.
— Благодарю, жена.
Она взяла его лицо в свои руки и пристально посмотрела на него.
— Ради всех богов, Макрон, прошу тебя, подумай еще раз. У тебя достаточно денег из твоих сбережений, чтобы расплатиться с ним, и у тебя еще есть много денег, чтобы вложить их в дело и ферму в колонии. Я уверена, что если мы будем усердно работать, то сможем заработать достаточно, чтобы доля Мальвиния была для нас мелочью.
— Разве ты не видишь? Если
