Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев
Когда дошёл Хастияр до происков нынешнего правителя Амурру, Бентешины, показалось ему, будто внимательно слушают речь только царь и Хаттусили. Остальные давно запутались, потеряли нить рассказа, да и забыли, кто и сколько раз кого предал. Принялись глазеть по сторонам, перешёптываться.
Следующим речь держал Первый Страж, Тур-Тешшуб. Его задачей было донести до собравшихся, какие силы находятся в распоряжении противника.
— По нашим сведениям, — говорил Тур-Тешшуб, — враг располагает двумя воинствами, называемыми «Амен» и «Ра», по именам богов мицрим.
«Начальник вестников» Шунашшура сидел рядом с Алаксанду и негромко «просвещал» соседа, который представлялся ему неискушённым провинциалом с края света. Шунашшуре это доставляло удовольствие. Вот и сейчас он в очередной раз прокомментировал слова Первого Стража:
— Перед войском «черноногих» несут вот такого золотого петуха на палке.
Он показал руками размеры «петуха». Алаксанду хмыкнул.
Слова эти Шунашшура вроде бы вполголоса произнёс, но их услыхали все.
— Это изображения богов, — заметил Первый Страж недовольным тоном.
— Петух? — удивлённо переспросил Хамитрим, второй двоюродный брат царя, «смотритель золотых колесниц», главный царский конюший, ведавший всеми делами колесничего войска, — орёл же. Почти как у нас, только голова одна. Орёл там бога Солнца изображает.
— Не орёл, а сокол, — возразил Хастияр.
— Это точно, — поддержал его «виночерпий» Сапарта, — именно сокол, а не орёл. Сокол орла слабее.
— Мы отвлеклись, — грозно сказал лабарна.
Военачальники притихли. Муваталли посмотрел на Первого Стража и кивнул ему.
— Также по сведениям моих разведчиков, — продолжил Тур-Тешшуб, — мицрим собираются вести войну одновременно с разными противниками. Они отправляют одно из воинств, именем «Сутех», на юг. Так что в Яхмаде их не будет. А общее число войск Чёрной Земли по численности составит примерно десять тысяч воинов.
Все снова возбуждённо зашумели. Чем дальше, тем новости лучше и лучше. Войско противника втрое меньше нашего! Было отчего обрадоваться. Союзники принялись поздравлять друг друга, словно Рамсес уже пришёл сдаваться на их милость.
Но тут взял слово Хаттусили. Он обратился к Первому Стражу:
— Скажи мне, усамувами, считаешь ли ты сведения разведчиков точными? Согласись, достойнейший, это выглядит подозрительным. О Доме Маат говорят, будто он имеет глаза и уши чуть ли не в каждом городе Страны Пурпура. Подозреваю, что их лазутчики должны были и наши силы счесть. Разве разумно мицрим идти на войну, троекратно нам уступая?
Тур-Тешшуб поклонился брату лабарны и ответил:
— Ты совершенно прав. Не стоит доверять сведениям, полученным только от одного человека. Хотя, он весьма любит золото и до сих пор ни разу не был уличён во лжи. Однако всякий торговец — суть человек греха хотя бы в мыслях своих. Я ожидаю прибытия ещё одного человека. Друг с другом они никак не связаны. Вскоре мы узнаем всё, и сможем проверить, насколько правдивы были слова моего главного лазутчика.
— Как скоро прибудет этот человек? — спросил Муваталли, — следует ли дожидаться его здесь?
— Нет, великий лабарна, — возразил Тур-Тешшуб, — встреча с ним условлена в устье Аранту[34]. Мы можем выступать.
— Прекрасно, — отметил царь.
Некоторое время посреди всеобщего молчания он рассматривал резные костяные башенки и фигурки воинов, расставленные на большой выделанной бычьей коже, разрисованной очертаниями земель.
— Мы собрались раньше, чем я изначально расчитывал. Значит, если мой приказ будет исполнен в точности, мы опередим воинства мицрим. И займём именно те позиции, которые дадут нам преимущество.
Великий царь указал на карту, где вместе сходились тонкие линии, обозначавшие землю, море и реки. В борьбе за обладание ими и предстояло вскорости скрестить клинки воинствам обеих великих держав.
Несколькими днями спустя. Яхмад
Ночная тьма опустилась на землю, обещая прохладу, отдых от знойного дня. И тишину, передышку от мирских забот. Но покой не для военного лагеря. Потому, как только среди ночи Хастияра разбудил слуга, он ни мгновения не медлил. Слуга и сказать ничего не успел. Хастияр сразу понял — к царю зовут.
Уже перед входом в царский шатёр он встретил Хаттусили, который также торопился по зову брата. Когда они вошли внутрь, там уже сидели царь и Тур-Тешшуб. Судя по их виду, они спать не ложились. Муваталли тёр покрасневшие глаза, стараясь в тусклом свете масляной лампы разобрать, что написано на листке папируса, лежащего перед ним. Он попеременно смотрел то на листок, то на карту Яхмада.
— Заходите, — поприветствовал их Первый Страж, — садитесь, будем думать.
— Давайте вместе что-то решать, пока не поздно, — согласился с ним Муваталли.
— Плохие новости? — спросил Хастияр.
— Плохие, — ответил царь.
— Моё Солнце, — обратился к нему глава разведчиков, — не стоит ли сына твоего позвать на совет?
— Молод ещё, — ответил Муваталли и посмотрел на Хастияра.
Тот под тяжёлым царским взглядом невольно опустил глаза.
«Молод ещё».
Ну, помоложе будет сына Тур-Тешшуба, да. Но намного ли? Хастияр-то в его годы уже разок в Бабили съездил в составе посольства и на царские советы вполне себе был вхож.
— Я по уму людей выбираю, — ответил на невысказанный вопрос лабарна и добавил после недолгой паузы, — может и не ему наследовать. Может, появятся у меня другие наследники, от законной царицы, Богиня Солнца милостива будет ко мне и к стране нашей.
Первый Страж покачал головой, явно не одобряя слов своего государя. То, что единственный царский сын, пусть и от наложницы, до сих пор не был назван тукханти, наследником, Тур-Тешшуба весьма огорчало, ибо видел он в том корень возможной смуты. А смуту Первый Страж как раз в корне и предпочитал душить.
Настаивать на своём он ныне не стал, разговоры эти сейчас ни к чему были, они и без того велись меж ним и царём чаще, чем следовало. Причём без результата.
Обращаясь к вновь прибывшим, Тур-Тешшуб произнёс:
— Только что прибыл корабль из Цора, с человеком, которого я ждал. Новости такие — у мицрим не два, а три воинства. Каждое не менее, чем пять тысяч человек. «Амен», «Ра» и «Птах» — так и названы по именам богов. О первых двух мы знали, а «Птах», выходит, новое. В донесении первого лазутчика о нём ни слова.
Повисла пауза. Хастияр украдкой взглянул на отца. У того на скулах играли желваки. Было с чего — ситуации,
