Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров
Может, этот случайный рассказ и натолкнул боярина на какую-то мысль. Однажды, в одну из подобных поездок, он встретил странный обоз. На нескольких десятках подвод везли хорошо отструганные доски, полуизогнутые и почти квадратные, поделки, бревна, напоминающие корабельные мачты.
– Неуж корабль везете? – спросил он у переднего возчика.
– Корабль! – ответил тот и хлестнул коня. – Но-о!
Спрыгнув со своей лошади, держа ее за узду, он попросил разрешения присесть рядом.
Мужик покосился на него. В его голове пронеслось: «Однако, непростой он – по шубе видно. Уж не боярин ли?»
– Садись, коль хочешь. – Мужик подвинулся.
– А где корабль-то срубили?
– Да на Онежье. Лесу там – ой, мать родная! Руби, не ленись. А вот везем на Балтию. Там соберем.
– А-а-а, – понятливо протянул Петр.
– А не скажешь, мил человек, тя-то как кличут? Мня Петро, а тя?
– Да я Иваном буду. Но-о! – и дернул вожжами.
– Скажи, Иван, а кто… умелец такой? А?
– Умелец? Да немец Курт. Он позади в кибитке едет. Он учил и следил.
– А сколь он взял, не знашь? – спросил Петр, поправляя мачтовую деревягу, упершуюся ему в бок.
– Да берет в год… деньжищи огромные… пятьдесят рублей, еще двадцать его помощнику. Ну, кормежка, крыша – все давай.
Мужик, видя, как задумался боярин, решил ему помочь.
– Выгодное это дело, – промолвил, – отвезешь раз-другой купцов, и все вернул. А корабль-то сколь может, если не утонет, прослужить! Его только по весне просмолить надо. И готов. Но-о!
– На, держи! – Петр достал из кисета рубль и подал мужику.
Тот от изумления даже открыл рот: «Такую деньгу за такой пустяк…»
– Ну, бывай! – кивнул боярин и спрыгнул на землю. Конь, послушно следуя за возком, доверчиво ткнулся мордой в щеку хозяина.
– Подожди, дружок. – Хозяин ласково похлопал его по морде.
Кибитка, в которой ехал немец, подошла, и боярин постучал в дверцу, ведя за собой коня. Дверца открылась, и показалась голова в мохнатой шапке. Увидев прилично одетого незнакомца, немец спросил:
– Вам чего?
– Разговор есть, – ответил боярин.
Немец посмотрел по сторонам. Увидев, что незнакомец один и держит за уздцы хорошего коня, ответил:
– Слушаю.
Недолго боярин уговаривал Курта. Мужик оказался прав. Запросил немец столько, сколько тот сказывал. Вскоре кибитка выехала из общего строя и, дождавшись, когда проедет обоз, повернула назад, а Курт появился в боярском тереме. Он оказался весьма деловитым. Тотчас попросил, чтобы нашли дровосеков – готовить лес.
Когда прошла большая вода, боярин и Курт поехали вниз по реке, нашли укромную заводь, где Курт и начал свое строительство. Петр понимал, что местные мастера могут и сорвать работу, побоявшись, что заказы на их устаревшие суденышки могут закончиться, ибо судовладельцы захотят иметь новые корабли. Поэтому боярин все держал в строжайшей тайне даже от великого князя, которого мечтал покорить построенным кораблем. Хватит ездить во Владимир! И в Москве будут свои корабли.
Когда корабль был почти готов, немец предложил купцу тайно приехать и осмотреть его. Вот туда-то и отправился Егор на встречу с Нарышем. Осмотр просто покорил его. Такого чуда он не видел нигде. А сколь товара можно поднять! Не надо много людей, как раньше было. А какая каюта! Да в такой и на край света можно.
Домой купец возвращался в приподнятом настроении. Цена его вполне устраивала. Скоро спуск, и… до свидания, Москва!
Егор вернулся домой поздно ночью. По его цветущей физиономии матушка поняла, что хозяин вскоре отбудет невесть куда. Она только вздохнула и спросила:
– Есть-то будешь?
– Не-е, – веселым голосом ответил он, – с боярином Нарышем отобедали мы.
А утром, встретившись в едальне с Василием, он осмотрел его лицо.
– Ты… Что, не было? – спросил батяня, садясь за стол и беря кусок свежего хлеба.
Понюхав, он отщипнул кусочек и бросил его в рот.
– Было, – ответил Василий, и глаза его засияли.
– Что… побил? – поинтересовался отец.
Сын, растаяв, рявкнул:
– Побил. Побил самого Обуха!
Отец тяжело вздохнул, словно сбросил с плеч куль с мукой.
– А у меня тоже радостная весть: скоро поплывем в Кафу!
– Да ну, – удивился сын, – нашел лодии?
– Что лодии? Корабль!
– Корабль? Да откуда он у нас? – удивился Василий.
– Есть, однако, у нас головы, что думают, как нашему брату лучше сделать. Вот великий князь оглядит – и в путь.
– Ну, батяня, порадовал! А то я было затосковал. Дома-то что? Надо товар искать.
– Свой отвезем, а у них купим, – сказал отец.
Но радость была преждевременной. Ночью к ним неожиданно кто-то постучал в ворота. Мужик, сходив к воротам, быстро вернулся и поднял хозяина.
– Там, Егор, тя боярин Нарыш кличет.
– Что такое? – в тревоге сбросив покров, вскочил Егор.
Набросив на плечи кафтан, выскочил во двор. Там боярин, нервно постукивая плетью по перилам крыльца, ошарашил Егора.
– Корабль… сожгли! – чуть не рыдая, сообщил Петр.
Егор, как мешок, опустился на ступеньку крыльца.
Глава 8
Рим справлял праздник. Площадь Святого Петра забита народом. Все разряжены, кто во что: много пиратов, разбойников, бандитов, ведьм, чертей… Почти все в масках. Узнай, кто под ней. А сколько разных лоточников, которые разносили свои товары! Тут и серьги, ожерелья, бусы, кольца… А разной еды – от пирогов до копченостей! Слюни текут! Кругом смех, радость.
Только вот с завистливым взглядом стоит семейство Палеолог. Судьба до сих пор насмехалась над когда-то знаменитым семейством. Деньги, принесенные Виссарионом, закончились. А он не появлялся. Жили на то, что удавалось продать из рукоделия Софии, из остатков мебели.
Андрей грозился уехать к дяде, да все как-то не решался. Неожиданно к ним подошел какой-то незнакомец в образе венецианского дожа.
– Отчего нет радости на ваших лицах? – насмешливым голосом спросил он. – Веселитесь! Ведь сегодня День святого Петра!
– Иди отсюда! – в сердцах бросил Андрей, поправляя выцветшую куртку.
– Ты зря мне грубишь, – пробасил вдруг ряженый дож, – я хочу вас порадовать! Держи! – И он подал Софье кошель.
В нем звенели монеты.
– Радуйся, красавица! – крикнул он и исчез в толпе.
Андрей выхватил из ее рук кошель, да так быстро, что она не успела опомниться, и развернул его. Там сверкали золотые дукаты!
– Ура! Живем! Бог не оставил нас!
Блеск золота затмил все мысли, кроме одной: поскорее поесть. Да, так приземленно мечтало семейство, носящее фамилию людей, владевших половиной
