Борнвилл - Джонатан Коу
Он извлек из брючного кармана блокнот, записал свой адрес и телефон и вырвал страничку. Мэри постаралась не выхватить ее чересчур рьяно.
– Спасибо, – сказала она, и пусть оставшееся время, проведенное с ними, пролетело слишком быстро и не завершилось ничем более волнующим, чем рукопожатие, каким ее одарили племянник и дядюшка, Мэри не очень расстроилась. Она снова отыщет Кеннета осенью, вот что важно. С какой целью она это сделает, Мэри, как обычно, не задумалась.
3
14 сентября 1952 года
Мама с папой довезли меня из Бирмингема, мы прибыли в колледж Дартфорд в три часа дня. До чего унылое место. У меня сердце рухнуло в ботинки, как только въехали в ворота. Распаковали мои вещи, я помахала на прощанье, пришла наверх и поплакала немножко у себя в комнате. Ужасно стыдно, потому что объявилась Элис, одна из девочек, с которыми мне тут жить. Придется привыкнуть, что здесь у меня нет личного пространства! Совсем другое дело, не моя спальня на Бёрч-роуд. Но Элис, короче, очень по-доброму со мной, и тут еще есть другая девочка, ее зовут Лора, она тоже милая. Может, нам тут всем вместе будет очень даже весело, когда попривыкнем.
27 сентября 1952 года
Первая поездка в Лондон, встретиться с Джеффри. Подмочило дождем, к сожалению, но нам это все равно не помешало, и день получился славный. Встретились у поезда на Юстоне, попили на станции чаю с пирогом и пошли в Британский музей. Самое настоящее образование, когда Дж. ведет экскурсию! Говорит немного, но знает, по-моему, все обо всем. А потом вернулись на вокзал, и он так долго целовал меня на прощанье, что чуть не упустил свой поезд и в итоге за ним бежал. Я села в метро до Чэринг-Кросс и вернулась в скучный старый Дартфорд, сплющенная в блин. Очень скучаю по Дж.
26 октября 1952 года
Все устоялось, я очень даже привыкаю к распорядку. Он довольно простой: нас кормят, потом мы выходим на улицу и жжем то, что съели, потом они нас опять кормят, и мы это жжем, и так далее в том же духе. Еда – типичная набивка, что называется. Тост и кукурузные хлопья на завтрак, булки и пончики – перекус до обеда, что-то горячее и сытное на обед (фарш и фасоль повар любит больше всего, похоже), сконы или кексы на полдник, а затем что-нибудь чуть полегче на ужин – сырный или ветчинный салат, а следом фрукты. Я бы тут набирала фунт за фунтом веса, если б не заставляли столько тренироваться! Хоккей, нетбол, теннис, бег, волейбол. Кто его знает, что будем делать, когда вечера станут длинными и похолодает. Надо думать, сплошной спортзал! Никакой пока преподавательской практики, она со следующего семестра.
Вчера опять Лондон, повидаться с Джеффри. Третий раз. Потихоньку прокладываем свои маршруты в городе, как заправская парочка кокни. Обычно идем в какой-нибудь музей или в галерею, а потом гулять по большим паркам, и дальше ужин – перед тем, как Джеффри ехать домой. Вчера мы раскошелились и отправились аж в “Мезон Лайонз” у Мраморной арки. Я взяла coq au vin[20] – очень смело! – а Дж. выбрал ассорти на гриле, и оно оказалось таким громадным, что он не смог доесть. Ужасная грусть после его обычного отъезда. Чуть не заревела в поезде по пути сюда, но вовремя взяла себя в руки.
22 ноября 1952 года
Собиралась написать Кеннету с тех пор, как только сюда приехала, но никак не могла набраться наглости. Ну и незачем было волноваться, потому что он прислал мне на этой неделе милую открытку с приятнейшим предложением. Сказал, что у него есть лишний билет в театр на какой-то лондонский спектакль и не хочу ли я пойти с ним? Хочу ли? Попробуйте-ка меня удержать!
Он не сказал, что за спектакль, и я не знала, пока мы не оказались в театре, – давали новую Агату Кристи, о которой было столько разговоров, “Мышеловка”[21]. Перед спектаклем мы выпили настоящего шампанского в баре (я не рискнула спросить, сколько оно стоило, Кеннет все равно сказал, что может списать это как накладные расходы), однако, увы, времени на ужин после показа не осталось совсем, иначе я бы не успела на последний поезд. Пришлось сделать себе на кухне тост с сыром, и завершение дня вышло несколько смазанным, но я проголодалась до смерти, да и не беда, в общем, поскольку время мы провели замечательно. До чего хороший из Кеннета собеседник. Он говорит гораздо больше, чем Джеффри, и знакомится с такими интересными людьми. Я бы могла слушать его часы напролет.
А спектакль, должна сказать, меня скорее разочаровал, и я подумала, что по сравнению с ее книгами он паршивенький. Очень медленный и очевидный. Я рада, что посмотрела, поскольку его, наверное, скоро снимут с показа.
14 января 1953 года
Ну что ж, и снова каторга, так сказать. На этот раз скучаю по дому сильнее прежнего. До чего милейшее Рождество у нас получилось, все были вместе, и столько прекрасного времени с Джеффри. Буду помнить тот день, когда мы долго катались на коньках в Роухите. Теперь-то снова лямку тянуть, и пусть это здорово – опять увидеться с Элис и Лорой, жуть какое искушение удрать на станцию и первым же поездом уехать домой. Интересно, станет ли когда-нибудь полегче? Остается лишь держаться за мысль, что мы с Дж. через десять дней снова увидимся.
Десять дней! Сейчас кажется, будто это целая вечность.
14 марта 1953 года
Ну и денек. Не знаю, как обо всем этом вообще писать в дневнике. Руки трясутся так, что ручку едва держу.
Во-первых, ничего этого могло бы не случиться, если б я приняла приглашение Кеннета отправиться с ним на “закрытый показ” в какую-то галерею в Хэмпстеде. Увлекательная затея вроде, и я едва не согласилась, но отказать Джеффри никак не могла – я же знала, как он ждал этой встречи, чтобы сходить со мной в зоопарк. Я его встретила у поезда в 11:30, и мы, как обычно, съели тяжеленный обед, а потом пошли в зоопарк, где на входе очередища была грандиозная. Но нам все равно было здорово. Что забавно, Джеффри со мной в павильон с рептилиями не пошел, у него
