22 июня, ровно в четыре утра (СИ) - Тарханов Влад

И вот сейчас, когда машина с ее Аарончиком скрылась из виду, Монечка почувствовала тот самый страх, страх человека, беззащитного перед насилием. И этот страх стал таким навязчивым, отчетливым, сжимающим ее сердце, которое печалилось в разлуке с любимым человеком, что только прижав к себе Мэри, Моня смогла как-то этот страх преодолеть. Но еще долго ее лицо было бледным и испуганным.

Наверное, она сделала правильно, что никому ничего не рассказывала, ни маме, ни сестрам. Это было стыдно, это было грязно. Моня понимала, что этот случай мешал ей встречаться с парнями, она никак не могла решиться ни на что, даже на поцелуй, потому что сразу перед нею вставали небритые морды, она чувствовала запах табака и немытых тел, ее тошнило от приближения мужского лица. Нет, она пыталась… она пыталась завязать отношения, встречалась то с одним, то с другим парнем, но стоило ему перейти какую-то незаметную черту, как ее било от дрожи и отвращения. И только когда появился ОН, её Арончик… Она хорошо помнила этот день, синеблузников, её Ребекку, вокруг которой увивались местные мальчик, да тот же Валик ей проходу не давал. И при этом постоянно опаздывал на свидания! И тут она увидела молодого парня, он только приехал в Могилёв, тоже учитель. Почему-то её страхи исчезли. Ну вот были они, и их не стало! Она помнила, как пожала ему руку, при этом посмотрела прямо в глаза, серые, с поволокой, она готова была потерять сознание! А он что-то почувствовал, он не хотел отпускать её руку, так и стояли бы, если бы сестра не дернула их, оторвав друг от друга. Всё-таки Ривка бывает такой несносной!

Во-первых, Арончик не курил. Нет, не вообще не курил. Однажды при ней он вытащил папиросу, увидел удивленный взгляд и спрятал ее. На вопрос: «Ты же не куришь?», супруг в ответ пожал плечами и сказал, что иногда балуется, но он заметил еще в первую их встречу, что Моне не нравится запах табака, вот, он и бросил, только очень редко может закурить, очень-очень редко. Действительно, от него никогда не пахло табаком! Никогда! Даже во время их первого свидания она отметила этот факт, как-то внутри, скупо, поставила еще одну галочку в наборе положительных качеств, которые обязательно должны быть у идеального мужчины. А про первый поцелуй? На первом свидании? Ну что вы… На первом — это неприлично. На третьем, если считать свиданием встречу на летном поле в день авиаторов.

Ну как… целовались. Первый поцелуй был очень робким, хотя и в губы. Моня очень боялась, что почувствует вместо лица Арончика, как к ней приближаются небритые вонючие морды, ан нет… ее избранник очень аккуратно брился, и вообще… Он прикоснулся к ее губам, и она ничего не почувствовала! Ну как не вообще ничего, а ничего плохого, отвратительного, страшного. Было просто тепло. Плотно сжатые губы чуть дрогнули, расслабились, даже попытались ответить на это осторожное прикосновение. И ничего неприятного и страшного! Это было поразительно! Настолько, что почти сразу девушка решила, что надо повторить эксперимент. Конечно, никто не собирался доводить до очень тесного контакта. Её воспитывали так, что сначала свадьба, потом уже всё, что прилагается к семейной жизни. Но целомудренный поцелуй, почему бы и нет. Второй поцелуй оказался не таким уж и целомудренным. Впрочем, она сама готова была пойти чуть-чуть дальше того, что могла бы себе позволить. Она была воском в его руках, нет, если бы он потребовал чего-то недозволенного, ну, не так, чтобы совсем недозволенного, но в их семье так было не принято! Так вот, второй поцелуй был совсем не целомудренным. И они целовались и целовались. И не могли друг от друга оторваться. Две недели они встречались каждый день.

Двум учителям всегда найдется о чём поговорить. А двум влюбленным учителям? Они разговаривали. Через две недели стало совершенно ясно, что жить они друг без друга не могут. И ещё… Моня прекрасно понимала, что готова была позволить её любимому всё… но он был настоящим мужчиной и не пытался ни облапать её, ни пытаться слишком уж сблизиться, порушив её девичью честь. Она вся горела, ей никогда не было так хорошо, а когда ОН произнёс эти самые слова: «Стать моей женой»… Она была на седьмом небе от счастья.

Как долго тянулось время ДО свадьбы! Как быстро пролетела сама свадьба. Суматоха… Если бы не мама и сестры! Она знала, что они все ей помогут, так и было — свадьба старшей, это был семейный праздник. Каким счастливым выглядел отец! И что они не смогли поделить с Арончиком, неужели её? Моня пыталась разгадать эту загадку. Даже спросила маму. Она обычно из школы освобождалась раньше супруга, успевала каждый день заскочить к маме — перекусить, спросить какой-то рецепт. Лея прекрасно готовила, причем из самых простых продуктов. Моня так не умела, но старалась. Хотела, чтобы у них на столе было только самое вкусное. Мама не раз снабжала доченьку продуктами, отец тоже делился тем, что ему удавалось выписать в совхозе. Так что не голодали. А когда она поняла, что беременна, сказала мужу, так он ее весь вечер носил на руках и не опускал на пол! Он очень сильный, её Арончик, почти такой же сильный, как отец!

А весной появилась Мэри… Вот! Дочка, насосавшись материнского молока (пока что у Мони его было в избытке, приходилось даже сцеживать),мирно задремала, мило наморщив носик. И Моня улыбнулась. Впервые за весь этот долгий летний день. Только улыбка её была очень грустной…

От автора: мои дорогие читатели, чуток больше активности: сто лайков не за горами! Вам поставить — нечего делать, а мне приятно (тешит самолюбие).

[1] В еврейской семье во время религиозных праздников именно сын выполняет некоторые обряды, если сына нет, то такая роль ложится чаще всего на старшую дочку. (прим.автора)

[2] Это произошло в 1925 году

[3] А это — в 1921-м

Глава одиннадцатая. Рива

Глава одиннадцатая

Рива

24 июня 1941 года

Больше всего Ребекку поразило то, как ее старшая сестра собирала вещи мужа. Нет, не ее аккуратность и обстоятельность. Она всегда была такая, ничего не забудет, все сделает предельно аккуратно, нет, а вот эти незаметные движения, складывала рубашку мужа и ладонью ее прогладила, с такой щемящей нежностью, что сестре стало как-то даже неудобно, что подсмотрела это движение. Как будто подсматривала за целующейся парочкой: и приятно, и вроде бы стыдно. Или, вот, сложила портфель и что-то прошептала над ним, как будто поделилась с этой вещью, принадлежащей мужу, чем-то сокровенным о нем. И Рива сталась быстрее помочь собираться, чтобы скорее оказаться дома.

«Почему сестре так повезло?» — думала девушка, она еще понятия не имела, что ждет их впереди, но девушка точно видела, что сестра ее была счастлива с Ароном, пусть они не ходили по городу в обнимку, не демонстрировали свое счастье, как птенцы-юнцы, но они были счастливы и Рива видела это, знала это, чувствовала это. Стоило только посмотреть, как они говорят, как Арончик смотрит на жену, как Монечка, такая неповоротливая, тихая, медленная превращается в живчика и все в ее руках начинает кипеть, как только муж оказывается рядом.

Старшая сестра была интересной молодой женщиной, но красавицей в семье не считалась, красавица у нас — младшенькая, но вот уже старшенькой досталось настоящее женское счастье. И средняя сестра поймала себя на том, что завидует ей. Нет, в этой зависти не было и капельки черного цвета, это была белая зависть, когда хочется такого же обычного человеческого счастья. Мужа, ребенка, удивительного ощущения продления жизни, который возникает только у родившей женщины, но как-то незаметно передается всем, кто находится рядом и готов это почувствовать.

А что у нее? Школа, школа и еще раз школа. Нет, на первом месте, конечно же, семья. Ее семья. Отец, мама, сестры. Риву совершенно не волновало, что Эва растет настоящей красоткой, как ей казалось, счастье не в красоте, вот, Монечка просто симпатичная женщина, отнюдь не красотка, немного кажется угловатой, а ведь как счастлива! Значит, счастье не в красоте? Рива никогда не уделяла большого внимания одежде, а вот Эва будет часами прихорашиваться, мелкота, а уже чувствует свою женскую силу. Чтобы она вышла из дома неаккуратной, да ни в жисть! Девчонка… Для Ривы одежда не имела такого значения, она (одежда, но и девушка тоже) должна быть опрятной, чистой и не слишком броской. Удобнее всего было в спортивной одежде, но ведь в школу в спортивном не пойдешь, только на соревнования. В последнее время Рива серьезно увлеклась волейболом и у нее начало очень даже неплохо получаться. Надо было как-то закрыть тот вакуум, который образовался с распадом «Синей блузы». Кроме занятий спортом Рива начала активно вести в школе кружки математики и физики. Она много читала, благодаря университету имела доступ к серьезной литературе, да еще и присылали ей интересные книги. В последнее время этот ручеек полезной информации иссяк, но молодая учительница не сдавалась. Она пользовалась поездками на сессии в Винницу, чтобы расширять кругозор, тем более, что в институте была очень приличная библиотека, да и областная была недалеко от ее родственников, так что почерпнуть можно было много интересного, а почерпнув, щедро поделиться с учениками.