Алексей Павлов - Иван Украинский
Верно мыслил артиллерист. В сумятице утверждения основ советского строя на поверхность всплывало немало парадоксов, отнюдь не безобидных по своему значению. Украинский самолично наблюдал, как в городе наводится революционный порядок, с большим подъемом участвует население в «кружечных» сборах средств для Красной Армии, облагается буржуазия, и она, льстиво улыбаясь, тащит на приемные пункты белье, обувь, одежду…
Но в то же время, проходя в качестве помощника начальника патрульного наряда по вечернему Екатеринода- ру, он заметил, как бесшабашно ведут себя некоторые молодые красные командиры, матросы и красноармейцы в духанах и ресторанах, на улицах, в компаниях подгулявших собутыльников, поощряемые к гульбе не в меру расщедрившимися купцами, лавочниками, всякими темными личностями.
В безудержные пьянки ударился сам военный комендант города, анархист, бывший командир полка Золотарев, назначенный на эту высокую должность командующим армией Автономовым и его заместителем Сорокиным.
Поравнявшись с ярко освещенным рестораном «Чашка чая», расположенным в центре города на улице Красной, патруль замедлил шаг, старший предупредил Украинского и остальных патрульных:
— Стойте тихо. Понаблюдаем, что тут делается.
А в зале шел пир горой, гремела музыка. Вот, покачиваясь на ногах, весь в скрипящих ремнях, с маузером и кинжалом на боку, из‑за обширного стола встал рослый захмелевший военный, и, перекрывая гомон своих многочисленных приближенных, повелительно бросил оркестру:
— Наурскую!
И как только раздался желанный его сердцу громкий, на визгах, мотив, военный пошел в пляс. Выхватив из ножен кинжал, он зажал его в зубах.
— Асса! Асса! — оглушительно ревели дружки, хлопая в ладоши и поощряя плясуна на немыслимые коленца.
— Узнаю, — с горечью сказал старший патруля. — Это — комендант Золотарев, бывший конокрад. Что еще можно от него ожидать? Пошли, ребята.
Уже тогда у многих бойцов и командиров рождалось недоверие к целому ряду высоко взлетевших начальников, по вине которых оказалось сорвано немало важных операций. Золотаревщина как бы предваряла собой длинную цепь бед и несчастий, выпавших на долю красных войск Северного Кавказа.
В огне боев
В ярком многоцветьи шла весна по Кубани. Поля и рощи одевались в пышную зелень, зацвели фруктовые деревья в садах. Пряный аромат плыл над Екатеринодаром, городами, станицами, аулами и хуторами благодатного края. Началась посевная, люди засаживали огороды, прихорашивали к Пасхе жилые дома и постройки.
Из областного центра одна за другой уходили части Красной Армии, по преимуществу на Ростовский фронт, где от Азова до станицы Ольгинской сосредоточилось значительное количество немецких войск, а в локтевой связи с ними в районе Мечетинской и Егорлыкской угрожающе быстро возрастало число деникинских полков и дивизий. Их ядром явились уцелевшие корниловские войска, отступившие от Екатеринодара в апреле 1918 года. Над Кубанью нависала новая грозная туча.
Со станции Екатеринодар-1 и Черноморского вокзала в направлении Тихорецкой и Кущевской по двум железнодорожным веткам отбывали эшелонами Выселковский, Петропавловский и Интернациональный полки, туда же следовали походным маршем бойцы 1 — го революционного кавалерийского полка под командованием Г. И. Мироненко и кавалерийские отряды М. Г. Ильина и И. А. Кочубея, много других красноармейских формирований.
Предусмотрев на новом боевом участке от разъезда Койсуг до станции Кагальницкая развернуть из трех названных пехотных полков Внеочередную дивизию, коман
дование заранее свело мелкие артиллерийские подразделения в конно — артиллерийский дивизион, куда были зачислены братья Украинские. Старший Иван назначался командиром взвода разведки дивизиона.
— У тебя богатый опыт артиллериста — разведчика по старому Кавказскому фронту, — сказали ему в штабе. — Вот и доверяем тебе прежнюю службу.
— Там я был рядовым, — пытался возразить Украинский. — А тут нужно командовать людьми.
Штабисты без труда отклонили его довод:
— Не скромничай. Мы же знаем, как ты успешно командовал орудием под Екатеринодаром. Ты и разведчик, и огневик, с командирской стрункой. Формируй и сколачивай взвод.
— Есть! — взял под козырек Иван, решив, что, пожалуй, зря высказал свое опасение. «Не боги горшки обжигают, — вспомнилась ему русская поговорка. — Постараюсь не ударить в грязь лицом».
Не услышав после своего короткого «есть» обычной фразы «можете идти» или «идите», Украинский удивленно взглянул на штабного командира, продолжая стоять на месте.
А тот как‑то загадочно посмотрел на него и, наконец, сказал:
— А мы тут тебе сюрприз приготовили.
Вслед за его словами из соседней комнаты открылась дверь и оттуда вышел улыбающийся, хорошо знакомый Ивану, военный. Это был его прежний командир взвода, бывший подпоручик Вячеслав Иванов, а ныне — военспец по артиллерии при армейском штабе. Бывшие сослуживцы крепко обнялись.
— Рад тебя видеть, Ваня, — сказал Вячеслав.
— Ия вас тоже, — ответил Украинский.
— Говори на ты, — уточнил Иванов. — Мы же ведь с тобой теперь товарищи по убеждениям и борьбе. Я и раньше в чинодралах не ходил, а сейчас и подавно.
В их разговор вступил оперативник:
— Радуйся, Украинский. Товарищ Иванов назначен командиром дивизиона. Он уже давно просился на живую боевую работу. Он‑то и рекомендовал тебя на взвод арт- разведки, узнав, что ты служишь в отряде Чернявского.
— Большое спасибо, — поблагодарил Иван.
— А теперь, друзья, за дело, — коротко молвил штаб
ной командир. — Времени в обрез, обстановка не дает его нам на раскачку. Через два — три дня ваш эшелон отправляется в путь. Вам еще надо пополнить людской и конский состав для батарей и разведвзвода, запастись снарядами из артсклада, приборами и имуществом. Вот вам мандаты и ходатайства в различные военные учреждения.
Из штаба Иванов и Украинский вышли вместе.
— Ну, как, Ваня, сдюжим? — спросил командир дивизиона.
— Должны сдюжить, — уверенно ответил Украинский.
— Учти, — предупредил Иванов, — сколачивание дивизиона будет проходить на ходу, новичков хоть чему‑то придется научить за короткий срок передислокации.
Он что‑то обдумал в уме, потом сказал:
— Особое внимание обрати на оптику. Тебе необходимо обеспечить взвод хорошими артиллерийскими биноклями, стереотрубой и буссолью. Впрочем, буссоль не обязательно. Это — для огневиков. Побольше захвати чистой бумаги для вычерчивания схем расположения целей противника, кроков маршрутов и боевых донесений. Понял?
— Так точно, — отрапортовал Украинский, с нескрываемым восхищением констатируя про себя дотошность и большие познания своего начальника, которыми тот отличался еще в боях против турок. «Светлая голова, — с гордостью отметил Иван, — мне бы его ученость. Но ничего, и мы кое‑что умеем да еще научимся».
К счастью, по большинству позиций проблемы удалось решить без серьезных осложнений. Из оставшихся от корниловцев трофеев для дивизиона и его разведвзвода нашлись оптические приборы, телефонный кабель и многое другое. Боевые же расчеты орудий Поступали из полков в своем прежнем составе. Не хватило всего 15–20 человек, что тут же было восполнено за счет артиллеристов, служивших до сих пор в стрелковых батальонах. Некоторая заминка вышла с упряжными и верховыми лошадьми.
Наряду с Советом в Екатеринодаре существовала еще городская управа, при которой решением исполкома был создан специальный отдел «Скотармия», призванный вести заготовки скота для нужд армии. Туда и направился Украинский с письмом командования.
Холеный служащий этого учреждения, вероятно, из числа прежних чиновников, к которому обратился Иван, развел руками:
— Что вы, молодой человек, у нас нет сейчас лошадей. Какие успели реквизировать и закупить — все уже розданы.
А у самого глаза бегают, как у мышонка, попавшего в мышеловку.
— Очень трудно нам заготавливать скот, — пустился он в пространное объяснение с ядовитым оттенком презрения и превосходства. — Приедут наши уполномоченные в станицу со своим мандатом, а им мужички говорят: знать не знаем вашу скотскую армию. И возвращаются ни с чем.
— Бросьте эту брехню, — оборвал Украинский красноречие чиновника.
И тут же подумал: «Вот и здесь дураки изобрели такое название, что оно само по себе подрывает авторитет Красной Армии».
Поневоле пришлось пробиваться на прием к заведующему и только после того, как тот выяснил, что на одну из конюшен ипподрома, переданных в ведение «Скотармии», часа два назад было пригнано до полсотни лошадей — вопрос положительно решился для дивизиона. Добыл тогда же Иван Украинский себе и Иванову по новому автоматическому браунингу.
