Оливия Кулидж - Египетские приключения
И на самом деле весь дом заходил ходуном, когда изгоняли дьявола из старика: дети теперь кричали изо все сил, а собака во дворе отчаянно залаяла. В это время женщина поспешила в комнату успокоить малышей, а все собаки в городе начали лаять и выть, чтобы прогнать дьявола.
Внезапно наступила тишина. Старик громко вскрикнул и затих, когда дьявол оставил его тело. Он лежал недвижимый и даже не мог стонать. Дети перестали хныкать. Лай прекратился. Прохладный ветерок из внутренней комнаты развеял дым, когда старый Керес выглянул и помахал рукой по направлению лампы.
– Старик успокоился, – сказал он, – так всегда бывает, когда побеждают дьявола. А теперь давай поспим, а когда настанет рассвет, нам надо будет многое обсудить.
Он возвратился во внутреннюю комнату, и женщина услышала, как он укладывает старого рассказчика на циновку.
Старый рассказчик хихикал в темноте, когда шел туда, где осушительная канава отходила от большого канала. Все получилось очень легко. Сначала он разбил о стену кувшин с водой, чтобы размягчить высушенную глину. Потом быстро расширил окно, пока лаяли собаки, вылез на деревенскую улицу и быстро передал письмо в руки мимо проходящей девочке. Если женщина и обнаружит его отсутствие, все равно солдаты уже схватят беглеца. От этой мысли рассказчик содрогнулся. Он очень хотел, чтобы его план удался.
Совсем не обязательно уметь читать и писать, чтобы зарабатывать на скудное пропитание письмами для бедных людей. Двадцати предложений, написанных определенными знаками, которые он выучил в молодости, хватило ему на всю жизнь, потому что все люди просили его писать об одном и том же. Когда он постарел, то в памяти стерлись некоторые знаки и спутались картинки, которые раньше он отчетливо помнил. Но даже это уже не было важно, поскольку, как правило, все шишки сваливаются на того, кто прочитал письмо. Но это был случай особый: рассказчик преследовал свой интерес – окажется ли письмо понятным. Он ускорил шаг, возвращаясь в дом. Вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль.
– Женщина, в конце концов, была права, – сказал он громко и с усмешкой. – Все равно получится так, как рассудят боги.
Внезапно его осенило: «Ведь я мог бы принять сторону женщины и избежать всех этих неприятностей. Пока я не узнаю, что написал в этом письме, я не посмею вернуться в деревню. Керес не преминет отомстить мне за потерю сына».
Беспокойный дух
Всю жизнь моя хозяйка была верной женой Пенамона и заботливой матерью своим детям. Она была добра со своими слугами, но уже в то время никто не сомневался, что она обладала беспокойным духом. Если бы можно было растратить такие богатства, какие имел Пенамон, она непременно воспользовалась бы этим. У хозяйки было несчетное количество драгоценностей, великолепных платьев и сосудиков из гипса с духами. О блеске, с которым она устраивала празднества, говорил весь город. Я помню, что однажды она построила беседку для такого дня: ее пол и потолок расписывали известные художники и всю украсили гирляндами цветов, а вечером того же самого дня ее разрушили. Я слышала, как она приглашала женщин «на рыбалку» – как гнутыми проволочками они вылавливали украшения из ее драгоценных камней и как она проигрывала бесценные вазы единственным броском игры в кости. Она всегда носила парики, окрашенные в синий цвет, смазывала губы бальзамом, а в ушах ее сверкали великолепные серьги. Она не была красавицей, но никогда и не стремилась к этому, что делает ей честь. Единственное, что ей было нужно, – это мода или новая сенсация. Никто не смел вспоминать о детстве Неферамоны, но однажды старик открыл мне, что это было чрезвычайно счастливое время для нее. Она воспитывалась среди дочерей того самого проклятого фараона, который построил новый город, чтобы поклоняться Атону, единственному и всемогущему богу. Но на фараона обрушилась месть, Египет был разрушен, и теперь его имя было запрещено произносить.
Однажды в коробке с драгоценностями моей хозяйки я случайно увидела символ этого бога – золотое солнце с благословляющими руками вместо лучей. Я разглядывала его, как вдруг вошла Неферамона и так треснула меня по уху, что вещичка выскочила из моей руки и покатилась по полу. Я наклонилась, чтобы поднять ее, и заметила, что хозяйка вся дрожит. После этого я часто задумывалась о том странном боге.
Независимо от того, каким было ее прошлое, Неферамона безропотно и четко выполняла все религиозные обряды. Она вышла замуж слишком молодой, чтобы быть жрицей Амона, но ее дочь рано отправили в храм служить этому богу. Когда она вместе с мужем приносила жертву и молилась, она поминала своих родителей и оставляла их духу часть пожертвований. Во время празднования Нового года, когда серебряную статую бога возили вверх по реке, ее лодка была самой красивой среди тех, которые следовали за ним. В специальных обрядах, которые выполняли женщины, ее место было вторым после царицы.
В ее сердце не было Амона, но богу это было и не обязательно, – он интересовался только тем, чтобы все священные ритуалы поклонения были точно соблюдены. Пенамон был вполне доволен своей женой и никогда не спрашивал, любит ли она его. Он был намного старше ее и постоянно занимался своей работой. Маленькую девочку, как я говорила, отдали в храм, в то время как мальчиков определяли к наставникам или в школу. Таким образом, хотя хозяйка устраивала частые празднества, я никогда не видела ее счастливой.
Болезнь настигла ее после одного из роскошных празднеств, на котором подавались сказочные вина и пироги с экзотическими специями. На празднике выступали акробаты-карлики, и гибкие нубийки танцевали под звуки флейт под навесом цветов. В этот вечер она была прелестна. Я слышала ее звонкий смех, доносившийся в небольшую комнату, где я ждала ее. Позже, когда я пришла, чтобы унести ее парик, слишком тяжелый от душистых мазей, она внезапно бросилась на кушетку, воскликнув:
– Оставь меня, Небту. Как мне все надоело!
Я удалилась, хорошо зная настроение моей хозяйки, когда она утомлялась настолько, что ее раздражала каждая мелочь. Позже я вернулась и обнаружила, что с ней происходит что-то странное. Она бормотала, называя себя Нефератоной, этим давно забытым и запрещенным именем, которым ее называли в девичестве.
Никто не мог ей помочь. Пришлось позвать доктора, и возможно, именно он будет самым мудрым из всех жрецов храма, которые жили в нашем доме. Как только он взглянул на мою хозяйку, сразу же определил, что в нее вселился дьявол и, прежде чем он примется за лечение, необходимо изгнать дьявола. Однако, как он ни взывал к самым великим богам, умоляя их прогнать злого духа, последний настолько прочно вселился в мою хозяйку, что боги не могли напугать его. Один мудрец лепил из глины куклу, которая должна была служить новым домом для дьявола, и, замешивая глину для нее, произносил заклинания. Эту куклу он положил под подушку моей хозяйки. Он даже приготовил лекарство, но не осмелился давать его в течение трех дней, после того как демон оставил ее. К тому времени она так ослабла, что не могла глотать, и стало ясно, что она умрет.
Она вела себя очень беспокойно, будто хотела сделать что-то. Пенамон взял ее за руку, но она отвернулась. Когда я увлажняла ее губы водой, она внимательно посмотрела на меня и сказала:
– Нефератона. Атон.
– Что она сказала? – спросил Пенамон, склоняясь над ней.
– Что-то пробормотала, – ответила я, не смея произнести имя бога проклятого фараона.
Моя хозяйка вдруг тяжело вздохнула и умерла. Пенамон встал. Он не спал много ночей и выглядел постаревшим.
– Я пошлю за жрицами, – сказал он, – и все будет сделано как надо. А ты приведи женщин в трауре, как того требует обычай.
Некоторые уже подняли вопль и рвали на себе одежду, посыпая головы пылью бирюзового цвета, которой был посыпан пол комнаты моей хозяйки. Я тоже кричала, и мы бросились на улицу, созывая соседей и прохожих оплакивать умершую. Мы ходили по самым богатым кварталам города и выли, оплакивая ее. Наши волосы были растрепаны и посыпаны бирюзовой пылью и песком с дороги. Это была наша обязанность. И все же я подумала: «Смерть, по крайней мере, новая сенсация для той, которая устала от жизни».
Траур длился семьдесят дней, и все это время ее тело находилось у бальзамировщиков, поскольку для такой знатной особы, как Неферамона, необходимо было соблюсти все существующие обряды. В течение всего времени Пенамон не мылся и не брил бороду и ни одна из женщин, которые жили в доме, не смела красить глаза и причесывать волосы. Неферамону тем временем забальзамировали самыми лучшими маслами и смолами и завернули в льняные пелены под звуки заклинаний, которые произносились шепотом так, что только мертвый мог слышать их. Синие и зеленые кольца были надеты на ее пальцы, амулеты положены на тело, а на шею – выгравированный зеленый жук-скарабей, на котором была начертана молитва. Она лежала в двух саркофагах – один помещался внутри другого, а на крышке каждого была маска ее лица – с большими темными, широко открытыми глазами и непривычной улыбкой.
