Донна Кросс - Иоанна - женщина на папском престоле
— Неверно! — рассмеявшись ответил Хайдо. — Вы все ошибаетесь!
— Тогда скажи ответ! Ответ! — люди стучали и стучали кубками по столу.
Хайдо сделал паузу, нагнетая ситуацию.
— Тесто! — победоносно объявил он и сел под раскаты хохота.
Когда шум затих, дворцовый распорядитель сказал:
— Идите за мной. — И повел детей в дальний конец зала, где на высоком помосте стоял стол, за которым на мягкой подушке сидел смеющийся епископ в роскошной одежде, запачканной жиром и вином. Он выглядел совсем не так, как представляла себе Джоанна. Это был крупный мужчина с толстой шеей, просторная туника покрывала широкие плечи и мускулистое тело. Объемистый живот и цветущее лицо выдавали в нем человека, любившего поесть и выпить. Когда они подошли ближе, епископ наклонился и поднес к губам упитанной женщины, сидевшей рядом с ним, красный леденец. Она надкусила его и что-то прошептала ему на ухо. Они оба рассмеялись.
Дворцовый распорядитель откашлялся.
— Ваше преосвященство, отряд доставил ребенка из Ингельхайма.
Епископ рассеянно посмотрел на него.
— Ребенок? Э-э, какой ребенок?
— Тот, за которым вы послали, господин. Полагаю, кандидат для школы. Рекомендованный вам гр…
— Да, да, — епископ нетерпеливо махнул рукой. — Вспомнил. — Его рука легла на плечи женщины. Он посмотрел на Джона и Джоанну. — Ну, Уидукинд, у меня двоится в глазах?
Нет, каноник прислал своего сына. Они прибыли вдвоем на стоянку и их нельзя разделить.
— Хорошо, — лицо епископа выразило любопытство. — Что вы об этом скажете? Послал за одним, а получил двоих. Будет ли император столь же щедр к этому сельскому прелату!
За столом все покатились со смеху. Раздались крики:
— Услышано! Услышано! Аминь!
Епископ протянул руку, оторвал ножку от жареного цыпленка и обратился к Джоанне.
— Ты та самая умница, которую выучили?
Джоанна растерялась, не зная, что сказать.
— Я много училась, ваше преосвященство.
— Ба! Училась! — фыркнул епископ и откусил от куриной ножки. — В школе полно болванов: они много учатся, но ничего не знают. А что знаешь ты, дитя?
— Умею читать и писать, ваше преосвященство.
— На просторечии или на латыни?
— На просторечии, на латыни и на греческом.
— На греческом! Это уже что-то. Даже Одо не знает греческого, верно, Одо? — Он улыбнулся худощавому мужчине, сидевшему неподалеку.
Одо растянул тонкие губы в фальшивой улыбке.
— Это язык, ваше преосвященство, идолопоклонников и еретиков.
— Совершенно верно, совершенно верно, — язвительно ответил епископ. — Одо всегда прав, не так ли, Одо?
Клирик фыркнул.
— Ваше преосвященство, вы отлично знаете, что я не одобряю вашей прихоти. Это опасно, и я считаю богохульством допускать женщин к обучению в школе.
Из дальнего угла зала послышался голос:
— По виду не скажешь, что она уже женщина.
Раздался новый раскат смеха, сопровождаемый непристойными замечаниями.
Джоанна зарделась от стыда. Как могут эти люди вести себя так в присутствии епископа?
— Это бессмысленно, — продолжил человек по имени Одо, когда шум затих. — По своей природе женщины совершенно не способны рассуждать. — Презрительно взглянув на Джоанну, он обратился к епископу. — Их естественная гуморальность, холодная и слишком жидкая, не пригодна для умственной активности. Им не дано понимать высокие духовные и моральные концепции.
Джоанна недоуменно уставилась на него.
— Я уже слышал эти доводы, — епископ улыбнулся Одо так, будто наслаждался моментом. — Но как объяснишь ты, например, что девочка знает греческий, который даже тебе не под силу? — Он особенно выделил слова «не под силу».
— Она похваляется своими способностями, но это еще нужно доказать — огрызнулся Одо. — Вы чрезмерно доверчивы, ваше преосвященство. Возможно, грек преувеличил ее способности.
Это было слишком. Сперва этот противный человек оскорбил ее, а теперь осмелился плохо отозваться об Эскулапии! Джоанна собиралась дерзко возразить ему, но тут заметила добрый взгляд рыжеволосого рыцаря, сидевшего радом с епископом.
Он молча подал ей знак. Она промолчала. Повернувшись к епископу, он что-то прошептал ему. Епископ кивнул и обратился к тощему клирику:
— Очень хорошо, Одо, проэкзаменуй ее.
— Ваше преосвященство?
— Проэкзаменуй ее. Проверь, достойна ли она того, чтобы учиться в школе.
— Прямо здесь? Это не совсем умес…
— Именно здесь, Одо. А почему бы и нет? Нам всем полезно узнать это.
Одо нахмурился, глядя на Джоанну.
— Quicunque vnlt. Что это значит?
Джоанна удивилась, что вопрос так прост. Возможно, это уловка? Возможно, он хотел провести ее. Она осторожно ответила:
— Это доктрина, определяющая, что три составляющие Троицы едины. Что Христос является и Богом, и человеком.
— Основоположник этого учения?
— Первый Никейский собор.
— Confessio Fidei. Что это?
— Это лживое и пагубное учение. — Джоанна знала, что нужно говорить, предупрежденная Анастасием. — Учение, которое допускает, что Христос был изначально человеком и только потом обрел божественность. Божественность, но после того, как Его принял Отец. — Она всматривалась в лицо Одо, но оно было безучастным. — Fttius nоn proprius, sed adoptivus, — продолжила Джоанна для большей убедительности.
— Разъясни лживую природу этой ереси.
— Если Иисус сын Божий по милости Его, а не по природе, тогда Он должен быть рангом ниже Отца. Это неправильное суждение и мерзость, — заученно продолжала Джоанна, — потому что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына; есть только один Сын, и Он не сын приемный. «In utraque natura proprium eum et nоn adoptivum filium dei confitemur».
Люди за столом одобрительно защелкали пальцами.
— Litteratissima! — воскликнул кто-то.
— Забавная малышка, не так ли? — едва слышно прозвучал голос женщины.
— Ну как, Одо? — удовлетворенно спросил епископ. — Что скажешь? Прав грек или нет?
Казалось Одо выпил уксуса.
— Возможно, у ребенка есть какие-то знания ортодоксальной теологии. Но это ничего не доказывает, — снисходительно отозвался он, словно обращаясь к тупому ребенку. — Есть женщины, способные запоминать наизусть и повторять слова мужчин, чем создают впечатление, будто умеют мыслить. Но эти способности нельзя путать с истинным умом, свойственным только мужчинам. Это всем известно. — В голосе Одо зазвучали авторитетные нотки, поскольку теперь он был вполне уверен в своих словах. — Женщины от рождения ниже мужчин.
— Почему? — Слово сорвалось с уст Джоанны помимо ее воли.
Одо улыбнулся, неприятно растянув свои тонкие губы. Он походил на лису, затравившую зайца.
— Этот вопрос, дитя, изобличает твое невежество. Сам Святой Павел утверждал, что женщины стоят ниже мужчин и по созданию, и по положению, и по волеизъявлению.
— По созданию, по положению и волеизъявлению? — повторила Джоанна.
— Да — Одо произносил слова медленно и четко, словно обращался к идиотке: — По созданию, потому что Адам был создан первым, а Ева потом; по положению, потому что Ева была создана, чтобы служить Адаму, как друг; по волеизъявлению, потому что Ева не смогла противиться дьявольскому искушению и съела яблоко.
Люди закивали. Епископ помрачнел. Рыжеволосый мужчина рядом с ним остался безучастным.
Одо усмехнулся. Джоанна почувствовала отвращение к этому человеку. Минуту она молчала, теребя кончик носа.
— Почему, — начала она, — женщина ниже мужчины по созданию? Да, она была создана второй, но из ребра Адама, тогда как Адам был создан из простой глины. — Из дальнего конца зала послышались одобрительные возгласы. — По положению, — размышляла вслух Джоанна, — женщине следует отдать предпочтение, потому что Ева была создана в раю, а Адам за пределами рая.
В зале снова зашумели, и Одо уже не ухмылялся.
Джоанна продолжала, увлеченная ходом своей мысли:
— Поэтому следует считать, что женщина превосходит мужчину, — это прозвучало слишком смело, но отступать было некуда, — ибо Ева вкусила яблоко ради стремления к знанию, а Адам съел яблоко лишь потому, что она попросила его об этом.
В зале воцарилась напряженная тишина. Одо гневно сжал губы. Епископ смотрел на Джоанну, словно не веря тому, что услышал.
Она перестаралась: некоторые идеи явно очень опасны.
Эскулапий предупреждал ее, но она так увлеклась спором, что забыла про его совет. Этот человек, Одо, так уверен в себе, так хочет унизить ее перед епископом! Она сама разрушила надежду попасть в школу, но не допустит, чтобы этот ничтожный человек радовался ее унижению. Джоанна стояла перед высоким столом упрямо вздернув подбородок.
Воцарилась долгая тишина. Все взоры устремились к епископу. Он пытливо смотрел на Джоанну, и его губы расплылись в улыбке.
