Лайош Мештерхази - В нескольких шагах граница...
Хотя не город виноват в том, что так получалось, – Эстергом принял нас доброжелательно. Знойный летний день близился к вечеру, в душном, неподвижном небе парили маленькие золотистые облачка. Симпатичный городок Эстергом. И его облик был похож, пожалуй, на наше полное надежд настроение. Набросив на плечи плащ и куртку, мы весело побрели от пристани к мосту.
А тем временем мотоцикл с нашими преследователями держал путь к Собу. Сейчас они наверняка мчатся где-нибудь в районе реки Ипой, ищут нас, обшаривая каждый уголок, обнюхивая даже пустые хибарки, поднимают на ноги охрану… Мы же здесь прогуливаемся среди ничего не подозревающей публики, которая куда-то идет, спешит, занятая своими повседневными заботами.
А с того берега, купающаяся в бронзовых лучах солнца, улыбалась нам свобода.
Да, на том конце узкого железнодорожного моста, вытянувшегося над нами, там, за светофорами, до нас уже не доберется рука вацской тюрьмы.
Вацская тюрьма… Как далеко это, боже ты мой! Как далеко даже сегодняшнее утро! А ведь не прошло еще и двенадцати часов, как мы в грубой и колючей, как крапива, тюремной дерюге, стуча тяжелыми коваными башмаками, строились на каменном дворе. Садовое хозяйство, грубости Чумы, как далеко все это!..
Мост – хорошее дело. Можно отправиться по нему не спеша, проделать двухсотметровый путь за несколько минут. Но, к сожалению, у входа на него там, наверху, стоят солдаты…
Как все-таки неразумен человек! Вот он строит мост над рекой, совершая своей работой чудо, преодолевает препятствие, созданное природой, покоряет широкую, большую реку, наводнения, разливы, ледоходы. Человек сбрасывает с себя цепи, покоряет природу, а потом ставит солдат, чтобы все-таки не быть свободным…
Ласточки низко проносятся над водой, иногда касаясь брюшком ее ровной, зеркальной поверхности. Один взмах крыльями, еще один – и уже на той стороне. Никто ее не спросит, никто ее не ищет… Быть бы дождевым червяком, букашкой или муравьем, пробраться бы по перилам моста, тогда солдаты и внимания не обратили бы… Но я человек, человек, который строит мост над рекой, но не может перейти через этот мост… О-хо-хо!
Ну, не беда! Поднимемся вверх по течению реки до конца города, где возможно – так прямо по берегу, а где дома и прибрежные сады загораживают путь – прибрежными улочками. Дело представлялось совсем простым. Выберем себе лодку, отвяжем ночью и переплывем.
Правда, и вокруг пристани было несколько лодок, но они не в счет. Если отсюда пуститься в путь, может ведь случиться так, что опять попадешь на венгерскую территорию. Течение у Дуная очень быстрое; даже в самых мелководных местах невозможно грести против. Дело было бы чертовски плохо, если бы в ночной темноте где-нибудь в Собе барахтались мы где-то около берега… С другой стороны, на пристани всегда есть кто-нибудь, даже ночью. Пока мы будем откреплять цепь, отвязывать лодку, поднимется шум: ну и могут схватить нас прямо в минуту освобождения.
Нужно подняться за город, выше, там и попробовать. Мы так и поступили. Но сколько мы ни шли – все напрасно. На каменистом плоском берегу мы увидели несколько рыбачьих лодок. Их называют обычно «пауками», у них деревянный кран и большая квадратная сетка. Такая лодка слишком уж громоздкая, трудно на ней переправиться. Переправиться? А весла? Вот когда мы вспомнили, что ведь и весла тоже нужны. Даже если с цепью да с замком мы как-нибудь справимся, то откуда же возьмем весла? Ни в одной из лодок, которые мы видели, их не было. Может быть, взять какую-нибудь доску от сиденья, попробовать… Но есть еще одна опасность – вдруг отнесет. Если уж спустимся на воду, обратно не выбраться. Однако главная беда в том, что мы так и не нашли подходящей лодки. Все эти рыбачьи «пауки» были очень тяжелые, а с досками для сиденья вместо весел далеко не уедешь.
Наконец мы заметили одну показавшуюся пригодной барку, но из:за спада воды находилась она метрах в десяти от реки. Была она сухая, как кость, а цепь на ней так прямо толщиной с мою руку. Провозишься с баркой до рассвета, спустишь на воду, а окажется, что она протекает. Немножко поодаль мы нашли еще одну, правда, уже в воде. К берегу была она прикреплена проржавленной цепью, кто знает, когда этой баркой пользовались, да к тому же она еще наполовину затонула… Больше, где мы только ни смотрели, ничего подходящего не находилось.
К этому времени нам захотелось есть. Мы вернулись к «пауку» – лодка, хоть и тяжелая, все-таки, пожалуй, самая пригодная. Сели на берегу, вынули сало, хлеб. А вот и хозяин появился. Сгорбленный старый рыбак с большими усами. На плечах у него было два весла, в руках – маленький узелок. Шел он босиком, по колени в воде, брюки были закатаны. Он положил в лодку свои пожитки, потом стал возиться с сеткой, все время поглядывая на нас.
– Чего туда смотрите? – Он подмигнул, как будто отгадав наши мысли. – На той стороне лучше?
Мы в ответ закивали.
– Я бы поехал, – он обнадеживающе улыбнулся, – а вы как?
– Поехали бы, да ведь вы нас не возьмете.
– Рыба и та вся ходит у того берега, черт побери. Но стоит мне доплыть до середины реки, как начинают стрелять. А что поймает человек на этой мелкоте? Даже несчастного малька не подцепишь!
– Что, не идет рыба?
– Да, на той стороне ходит. Словно тоже чувствует… А у меня хотят отобрать и лодку и разрешение. Граница, мол, черт их возьми!
Он хорошо понимал, что за нашим шутливым разговором кроется серьезное намерение. Потому что, странное дело, по самому незначительному узнают друг друга пролетарии, по двум словам, по движению, по выражению лиц.
– Почему не хотите перейти через мост?
– Через мост?
– Да. Там работу все получают, платят лучше, жизнь дешевле. Это совсем не трудно; перейдешь мост – и уже жизнь совсем другая.
– Но ведь паспорт нужен.
– Паспорт к черту! – Он засмеялся. – Если бы у всех были паспорта! Ведь на работу ходит туда почти половина города.
Отвязав цепь, рыбак оттолкнулся от берега. Отъехал он недалеко, может, метров на пятьдесят, там бросил якорь, опустил сети. Но и на этом расстоянии от берега его отнесло на добрые пятьдесят метров вниз, несмотря на то, что течение здесь было не такое сильное, да и греб он против течения.
Мы закрыли перочинные ножики, положили в сумку сало, хлеб. Я посмотрел на Белу:
– Да, пожалуй, на лодке мы далеко не уедем…
– Так и есть. – Бела стряхнул хлебные крошки, встал: – К тому же старик говорит, что стреляют. – Помолчал немножко, вздохнул: – Давай пойдем посмотрим, что творится на мосту!
Мы возвратились в город.
У предмостья был разбит маленький сквер. Мы сели на скамейку и стали наблюдать за движением на мосту. Уже темнело. По-видимому, на той стороне должна была заступить новая смена; прав был старый рыбак – туда направлялось много народу. Солдаты, как я видел, пускали всех без задержек. Толпа была большая, у въезда на мост образовалась пробка, рядом с охраной люди двигались быстро, узкой змейкой. Расстояние от начала моста до охраны проходили медленно, еле передвигая ноги. Несколько метров они, как я заметил, преодолевали чуть ли не десять минут. Но зато потом каждый бежал. Патруль, как предполагал я, пропускал всех по одному, чтобы иметь возможность взглянуть в лицо – не тот ли это, которого разыскивают через полицию. Документов, как я видел, не проверяли. Может быть, на той стороне спрашивает чехословацкая охрана. Но там уже не беда! На той стороне мы вынем из ботинка «тюремный листок»: мы политические беглые!
Неудача с лодкой, признаться, огорчила меня. Но тот, кто захочет обвинить нас в оплошности, которую мы вскоре совершили, должен понять: невозможно было часами ждать здесь, прямо у границы, видя перед собой тот берег. В голове промелькнуло: солдаты сегодня еще ничего не могут заметить в нас подозрительного. Одежда у нас – как и у остальных рабочих. Здесь еще, очевидно, нас не ищут, еще не подняли тревогу. Но завтра и здесь все будет известно, а возможно, что даже сегодня к вечеру!.. Сегодня еще петля не затянута, но завтра она уже начнет сужаться. Чем больше медлить, тем уже она, будет. Мы достаточно рисковали утром, совершая побег. Приходилось еще рисковать, раз речь шла о жизни.
– Идем! – сказал я решительно Беле.
И мы присоединились к потоку стремящихся перейти через мост.
Медленно, шаг за шагом, мы двигались вперед. Солнце зашло, стало быстро темнеть от большой надвигающейся на нас со стороны Дуная тучи. Внезапно поднялся ветер, закружилась пыль; со сквера летели в лицо опавшие листья, бумага. Запахло дождем. Уже сверкала молния, хотя раскатов грома еще не было слышно.
– Пока доберемся, промокнем до нитки, – вслух размышлял какой-то одного возраста со мной рабочий.
– Пожалуй, – ответил я. – Ну, это не беда, у меня куртка, набросим на головы, для нас двоих хватит.
Каждый торопился, очевидно, из-за дождя. За нами стояло, нетерпеливо перебирая ногами, пожалуй, человек сто. Перед нами тоже было еще человек двадцать. Рабочий, который шел рядом со мной, опустил руку во внутренний карман.
