Феликс Дан - Аттила
ГЛАВА ВТОРАЯ
На другой день часовой, стороживший на возвышении, сделал знак о приближении короля ругов с его свитой в сопровождении Эллака.
– Милости просим, - с довольным видом произнес Аттила, обтирая свои толстые губы, - и Эллак с ними? Да, ведь он провожает королевскую дочь на свадьбу! Это ему под стать! Хелхаль, приготовь все! Ты примешь этих верных германцев с дунайского острова. Отведи их в лучшее помещение для гостей. Завтра ты пригласишь их на завтрак к себе в дом ровно в три часа. А потом ты передашь им всем мое приглашение явиться ко мне во дворец к ужину. Где герул Возанд, лангобард Ротари, маркоманн Вангио и князья склабенов Дрозух, Милитух и Свентослав?
– Все приглашены и уже на пути сюда, господин. Но они еще не успели прибыть. По извещению наших разведчиков, они приедут лишь через несколько дней.
– Хорошо! Но пошли им навстречу сильный отряд: они могут услыхать, что здесь произойдет завтра, а я не хочу, чтобы они повернули обратно или ускользнули от нас: они нужны мне все.
К вечеру Визигаст и его спутники достигли лагеря. Хелхаль разместил их в разных домах, отделив свиту от господ. Король ругов, Ильдихо и ее служанка находились в одном доме, Дагхар, один, в другом. При въезде в лагерь навстречу им попался статный воин, окликнувший их на языке швабов.
– Гервальт, ты? - вскричал изумленный Визигаст.
– Что привело сюда тебя, рассудительная осторожность? - спросил все еще сердившийся на него Дагхар.
– Неразумная осторожность! Мы называем это верностью! - отвечал граф, соскакивая со взмыленного коня. - Мне не сиделось дома, в то время как вы несете свои головы в логово волка. Еще раз предостерегаю вас: откажитесь от ваших замыслов!
– Я поклялся золотыми волосами Ильдихо, - вскричал Дагхар, - и на другом условии она не будет моею!
– Так вы погибли. Я же буду стараться до последней возможности спасти вас. Если же не смогу, то разделю "вашу участь. Он часто поручал мне сторожить пленников. Быть может и на этот раз будет также. Ни в чем не подозреваемый, но решительный друг может сделать многое для вас.
– Ты рискуешь жизнью, - сказал Визигаст.
– Король ругов, знаком тебе этот меч?
– Он был моим. Ты геройски владел им. Я дал тебе меч, а король Ардарих - копье, когда ты впервые опоясался оружием. Это было двадцать лет тому назад.
– Я никогда не забуду этого. Я тебя спасу или погибну сам. Пока прощай. Гуннские всадники уже наблюдают за нами. Эй вы, гунны! - крикнул он, - Ведите меня к вашему господину! Не знаете ли, где здесь поблизости стоят гепиды? Их войско выступило!
И он скрылся в толпе гуннских всадников.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующее утро Хелхаль доложил своему повелителю, что все его приказания исполнены в точности.
– Но где же Эллак? - мрачно спросил Аттила. - Почему он не является ко мне? Или он все еще торчит возле невесты… другого?
– Нет, господин. Сын твой даже не въезжал в лагерь. У самых ворот встретил он Дженгизица, передавшего ему твое повеление вместе с ним привезти сюда заложников Болибута, покоренного склабенского князя, и он немедля отправился с братом… Хотя с видимой неохотой.
– Да, да, - ворчал Аттила, - ему опять хотелось заступиться за этих трех. Теперь ступай. Третий час уже близок. Ступай. Я следую за тобою один.
– Господин, ты ничего не сказал мне о том, хочешь ты также завтракать у меня?
– Нет. Молчи и уходи. Ты сам зайдешь за твоими гостями и проведешь их к себе по главной улице лагеря. Живо! Меня берет нетерпение!
Когда Хелхаль вел гостей в свой дом, на углу одной из улиц, под навесом, стоял, прижавшись к стене, человек в темном плаще, капюшон которого окутывал всю его голову до самых глаз. При виде Ильдихо закутанная фигура вся затрепетала.
Дверь дома Хелхаля затворилась за гостями.
Капюшон упал с желтого лица Аттилы, теперь пылавшего яркой краской. Глаза его сверкали, как у голодного волка.
– Никогда я не встречал такой красоты! - произнес он наконец. -Никогда, ни разу в жизни, не загоралась во мне подобная страсть! Вот она! Вот та, которая одарит меня настоящим наследником - повелителем мира!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Наступило время ужина во дворце. Гунны и другие приглашенные, почти исключительно мужчины, сидели в огромной зале, Которая служила одновременно приемной и столовой.
Хелхаль ввел Визигаста, Ильдихо, Дагхара и их восьмерых спутников.
При входе в залу красивые мальчики, в золотой и шелковой одежде, подали гостям серебряные чаши с вином, и Хелхаль предложил им выпить за здоровье Аттилы. Повелитель гуннов сидел далеко от них, в глубине залы.
Перед высокой, простой деревянной скамьей, служившей ему сидением, поставлен был продолговатый стол из кованого золота. Позади скамьи несколько ступеней вели в спальню царя.
Вдоль стен расставлено было множество столов и скамеек, поражавших своей роскошью: некоторые были из серебра, другие из дорогого мрамора и дерева, покрывала, подушки и ковры были из китайского шелка, а блюда, тарелки, кубки, чаши, ковши - из золота и серебра, усыпанные драгоценными камнями и жемчугом. Все эти сокровища сносились сюда, как добыча или дары в течение десятков лет из трех частей света.
Почетные места, по правую руку Аттилы, заняли германцы. Но Хелхаль, который их рассаживал, посадил их не вместе: у Визигаста и Дагхара справа и слева сидели по две гуннки; еще ближе к двери поместилась Ильдихо между пленной супругой римского военачальника и заложницей, дочерью одного из антских вождей; обе были в богатых одеждах со множеством украшений.
Спутники Визигаста и Дагхара размещены были врозь за другими, более отдаленными, столами.
Когда трое гостей остановились у своих мест, Хелхаль шепнул им поклониться зорко наблюдавшему за ними Аттиле.
Гордая голова Дагхара склонилась далеко не так низко, как к этому был приучен царь, и он грозно взглянул на юношу. Королю он кивнул довольно благосклонно, на поклон же Ильдихо только полузакрыл глаза, словно вовсе не замечая ее, хотя с момента ее появления не переставал за нею следить, внутренне кипя и пылал страстью.
Ильдихо впервые видела Аттилу, но его безобразие, так же как величие, нимало ее не смутили: она прямо, грозно и упорно смотрела ему в лицо, и такая холодная, неумолимая, смертельная ненависть сказалась в этом взгляде, что он невольно, с легкой дрожью, на мгновение закрыл глаза.
– Хорошо, что вы явились наконец, - произнес он после небольшого молчания, - прежде всего приветствую вас, мои гости. О делах поговорим после. Полагаю, мы сегодня же отпразднуем помолвку… и также свадьбу, -медленно закончил он.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда все уселись, богато одетый кравчий на коленях подал Аттиле тяжелую, превосходной работы драгоценную чашу с вином, которую царь поднес к губам, но не выпил ни капли, а затем отдал ее кравчему, указав движением на Хелхаля. Кравчий поднес ее старику. Хелхаль встал, глубоко поклонился царю и выпил вино. Кравчий начал обходить всех, сначала по правой, потом по левой стороне столов. Кроме того, на длинных узких столах каждый мог удобно взять с блюд разнообразные кушанья гуннской, римской, германской и славянской кухни.
Явился слуга с мраморным блюдом, наполненным всякого рода жареной дичью. Он поднес кушанье Аттиле. Но царь ел с деревянного блюда только куски кровавого, полусырого мяса, без хлеба или иной приправы, и пил одну лишь ключевую воду.
После первой перемены, по знаку Хелхаля, гости встали и снова с поклоном выпили по кубку за здоровье Аттилы. То же самое повторялось после каждого блюда.
Хотя на дворе еще не совсем стемнело, в зале уже зажгли смоляные факелы, прикрепленные железными крюками к колоннам, на безопасном расстоянии от стен.
Вдруг неподвижные черты Аттилы оживились: в залу вбежал прекрасный мальчик лет пятнадцати в богатой княжеской одежде, который быстро поднялся на возвышение, опустился на колени возле Аттилы и, прижавшись к нему прелестной головкой с черными кудрями, поднял на него свои большие карие глаза.
– Кто это? - спросил Дагхар.
– Это Эрнак, любимый сын царя. Он родился от королевской дочери, пришедшей искать его любви.
– Бедняжка, верно, была слепа? - сказал Дагхар.
– Менее слепа, чем ты, - мрачно и грозно отвечал сидевший рядом Хелхаль.
– Отец, - ласкался между тем к Аттиле Эрнак, - лосиное мясо вкусно, но человеческое еще вкуснее.
– Что ты болтаешь? - спросил пораженный князь.
– Правду, отец. Моя старая кормилица, она всегда приносит мне что-нибудь вкусное. Так вот, вчера она принесла в платке большой кусок поджаренного мяса. Я съел и попросил еще.
– Хорошо, - сказала она, - будет и еще, да в другой раз. У человека всего одно сердце, и с ним твои острые зубки справились живо.
– Разве это было человеческое сердце? - спросил я, хотел было испугаться, да вспомнил, как оно вкусно, и облизал себе губы.
– Да, мое сердечко, - продолжала она, - я выпросила себе труп молодого гота, которого сегодня колесовали за то, что он назвал твоего отца бешеным волком, вырезала трепетавшее сердце и изжарила его для моего цыпленочка. Теперь уж тебе нечего бояться отравы и никогда ты не почувствуешь в своем сердце глупой жалости к людям!
