Андрей Зарин - Живой мертвец
— Башилова! Капитана сорвиголову? А, сделайте милость! Пожалуйте! Мы только что пуншик вместе пили! Ха-ха-ха!
Он, пошатываясь, пошел впереди Брыкова и провел его в арестантское помещение. Это была огромная комната с четырьмя жесткими диванами, двумя столами и несколькими стульями. На диванах врастяжку лежали арестованные офицеры, у стола несколько человек сидели со стаканами и трубками, смеясь и болтая.
— Башилов, гость к тебе! — крикнул дежурный.
Башилов вскочил с дивана и закричал:
— А! Брыков! Живой мертвец! Дружище! Вот удружил! Истинно! Господа, мой друг Брыков! Живой мертвец!
Из компании офицеров трое оказались уже знакомыми Семену Павловичу по тому памятному вечеру.
— Как это — живой мертвец? — не понял один из офицеров, и Брыков рассказал снова свою историю.
— Вот так штука! — воскликнули слушатели. — Прямо сказка!
— Истинно сказка! — подтвердил Башилов и обратился к Семену Павловичу: — Расскажи, братец, теперь, как это тебе удалось удрать? А? Просто ты у нас фокусник, да и только!
— Мне Виола помогла. Я с ней убежал и у нее пробыл ночь.
— Виола? Ах она, шельма этакая! — засмеялся Греков. — Она видела, что вы в выигрыше!
— Ну нет! Просто добрая девушка. А вы надолго тут?
— По целому месяцу! Тоска, хоть удавись!
— А мы пить будем, — сказал один из офицеров и закричал: — Сашка! А-у!
На крик явился дежурный.
— Чего орете?
— Пошли за вином! Вот золотой!
— Для гостя! — засмеялся дежурный офицер и вышел. Через полчаса двое солдат внесли вино и стаканы.
— Ну, ребятки, за мертвеца! — возгласил офицер, и все окружили стол.
— Дежурного сюда!
— Башилов, пей!
Началась веселая попойка, и все офицеры разом забыли, что они отбывают суровое наказание. Вино выпили, и Брыков для реванша послал от себя за новой порцией.
— Сразу нашего брата видно! — кричали пьяные офицеры. — Как тебя звать-то?
— Семен!
— Выпьем на «ты», Сеня!
В это время император, проезжая к Лопухиной, задумал заглянуть на гауптвахту. Он подъехал к ней через подъемный мостик и, к своему удивлению, не заметил никакого волнения. Часовой мирно дремал. Дежурный офицер отсутствовал, и никто не вызвал караула. Павел Петрович вспыхнул и тотчас вернулся назад.
— Иди на гауптвахту! — сурово сказал он своему адъютанту. — Узнай, как зовут дежурного офицера, и арестуй его!
Адъютант поскакал и вернулся через пять минут.
— Сделал?
— Никак нет-с!
— Это почему? — лицо Павла побледнело и он закусил губу.
— Не отдает шпаги. Обругал меня, сказал неприличность…
— Гм! Кто такой?
— Черемисов, поручик егерского полка!
— Иди снова! Скажи, я велел!
Адъютант скрылся.
Император в нетерпении рассекал хлыстом воздух и вздрагивал в седле. Офицер вернулся.
— Арестовал?
— Никак нет! Не дает и бранится. Хотел приказать стрелять в меня!
— Да он о двух головах? — воскликнул Павел Петрович и ударил коня. Последний тотчас вынес его к гауптвахте, император остановился. Раздался барабанный бой, и быстро выбежавший караул тотчас выстроился, а поручик Черемисов подощел к государю неверным шагом и стал было рапортовать, но государь тотчас перебил его: — Вы, сударь, пьяны, — закричал он, — не вам сторожить, а вас сторожить. Вашу шпагу! Вы арестованы! Ну-с!
Поручик покачал головой и ответил:
— Никому не отдам шпаги!
— Как?!
— По уставу, меня раньше должны сменить с караула, а потом арестовать!
Император вдруг смутился.
— А ведь он лучше моего устав знает, — сказал он адъютанту. — Не пропивай присяги только! — крикнул он поручику и отъехал прочь, очень довольный, что натолкнулся на такого смышленого офицера.
— По этому случаю выпить! — заявил Брыков, когда Черемисов вошел в общую комнату и рассказал, что с ним было.
— Верно! Посылай за вином!
Вино принесли, и попойка продолжалась.
Только в шесть часов Семен Павлович сильно навеселе отправился домой, напевая себе под нос песню. На душе у него было легко и свободно; он был уверен, что его дело удастся у царя, который вспыльчив да отходчив, который справедлив и добр. Ему представлялись радостное возвращение домой, встреча с Машей и расправа с родным братцем.
Он уже подходил к своему дому, как вдруг на него набросилась полицейская стража и перед ним очутился квартальный.
— Пошли прочь! — закричал Брыков. — Как вы смеете!
— А вот там увидим! — ответил квартальный. — Анисим, Петр волоките его на съезжую! Там разберем, кто он есть: крепостной музыкант или умерший офицер!..
XXI
МЫТАРСТВА ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Брыков перестал защищаться, и его живо доставили на съезжую, или квартальную, избу. Это было некрасивое, грязное и угрюмое одноэтажное здание с маленькими, узкими окнами, заделанными железными решетками, с полицейскими служителями у ворот и у каждой двери. Его ввели в большую комнату, и квартальный тотчас куда-то скрылся. Семен Павлович оглянулся. Два постовых стояли у дверей, на грязных лавках сидели люди подозрительного вида, откуда-то из коридора слышались крики и свист розог, чей-то голос кричал: "Постой! Как плетюхами отдерут, покаешься'" — В ответ на это раздалось: "Смилуйтесь, ваше благородие!.." — Затем опять возглас: "Я тебе смилуюсь, рак-к-калия!" — И послышалась крепкая пощечина. В ту же минуту в комнату влетел высокий толстый пристав в огромных ботфортах, в сюртуке нараспашку, с красным усатым лицом и прямо бросился к Брыкову.
— А! — заорал он. — Ты кто, голубчик? Музыкант? Дворовый? А? Петров, Сидоров, Иванов?
Семен Павлович побледнел от гнева.
— Я вас попрошу… — начал он.
Но пристав затопал ногами и замахал перед его лицом бумагой.
— Он меня попросит! А, каков! А это что? Это? — Он ткнул в бумагу. — Из Москвы пишут: "Задержать беглого человека Брыкова, скрывающегося под именем"… А? А?
— Я — сам Брыков! — гневно закричал, сжимая кулаки, Семен Павлович.
Пристав отступил от него и нахмурился.
— Сам Брыков! — сказал он. — Еще лучше! Ну да мы разберем! Посиди тут! — И он пошел из комнаты, шепчась с квартальным, а Брыков бессильно опустился на лавку.
"Что же это такое? Значит, обещание графа Палена — пустая насмешка? Только что обещал и тут же… на! Донос из Москвы! Кто бы это мог постараться? Кто же, кроме брата!" — И он громко усмехнулся.
В это время из комнаты вышел квартальный, подкрался к Семену Павловичу и, сев подле него, фамильярно потрогал его за колено и зашептал:
— А ты вот что! Наш барин отходчивый! Ты его умасли и все! Мне рубликов десять дай, ему сотняжку — и все по-тихому… вот! А то на рожон лезть плохо будет — выдерем и этапом в Москву! Так-то, друг!
Брыков резко отодвинулся от него и сказал:
— Я передам обо всем этом графу Палену!
— Графу? — воскликнул квартальный и вдруг расхохотался жидким смехом. — Хи-хи-хи! Графу! Он — графу! Вот уморушка-то! Графу!
— Ты чего грохочешь там? — раздался из соседней комнаты голос пристава.
— А вот наш-то сокол к графу Палену идти хочет! Хи-хи-хи!
Брыков не выдержал и вдруг, размахнувшись, хватил квартального по физиономии.
— Ой-ой! — заорал квартальный. — Сидор, Поликарп, хватайте его! Я ему покажу!
Семен Павлович отскочил в угол комнаты и схватил табурет. Городовые бросились на него, квартальный кричал:
— Я его запорю, каналью!
— Что здесь за драка? — вдруг раздался оклик, и в комнату вошел высокий, стройный офицер со строгим лицом.
Городовые сразу отскочили и вытянулись в струнку, квартальный низко поклонился и тоже выпрямился. Брыков опустил табурет. В ту же минуту в комнату влетел пристав и тоже униженно вытянулся перед вошедшим.
— Что за драка? — повторил офицер.
Квартальный выступил вперед.
— Честь имею доложить, что стараниями своими выследил беглого крепостного, о коем имел честь вам ранее докладывать!
— Кто такой?
Офицер взглянул на Брыкова. Тот поклонился офицеру и сказал:
— Я был сегодня у графа Палена и…
— Вы — Брыков? — быстро спросил офицер.
— Я!
Пристав и квартальный на миг онемели.
— И вот эти нанесли мне ряд обид!
— Они? — Офицер сердито взглянул на последних, а затем сказал Семену Павловичу: — Можете идти, а этих ослов извините. Они от усердия!
Брыков поклонился офицеру, тот протянул ему руку, причем назвал себя:
— Полковник Чулков!
Сторожа бросились поспешно очищать Брыкову дорогу, пристав и квартальный поклонились чуть не до земли.
Семен Павлович вернулся домой уже поздно вечером, и его встретил встревоженный Сидор.
— Батюшка, барин! — воскликнул последний. — Вернулся! Ну, слава Те, Господи! А я уж боялся. Ведь все этот квартальный вяжется: "Кто есть твой барин? Вот ужо заберем его!" Я ему все рупь да рупь!..
