Вадим Каргалов - Святослав
Русская зима казалась Калокиру бесконечной. Вьюги сменялись ясными морозными днями, когда солнце ослепительно блестело и снег зло поскрипывал под сапогами. Потом снова начинались снегопады, обрушивавшие на город огромное количество снега. Сугробы поднялись до половины частокола, плоские кровли жилищ стонали под тяжестью снежных шапок. Посольские чиновники, переводчики и слуги отяжелели от безделья и обильной пищи, двигались раздражающе медлительно, вперевалку, выставив вперед тугие животы. Из Константинополя не приходило никаких вестей. То ли император Никифор Фока забыл о своем посольстве, то ли гонцы не могли преодолеть трудности зимнего пути. От столицы империи до устья Борисфена[28] 3800 стадий бурного моря, а дальше почти столько же сухопутной дороги по печенежским степям, не менее опасной.
Как-то неожиданно, сразу после мартовских снегопадов, пришла дружная весна. За окнами повисли сосульки. Звонко застучали по крышам капели. С глухим гулом и шорохом тронулся лед на Днепре. С первыми ладьями, приставшими к Подолу, пришла долгожданная весть: князь Святослав возвращается в Киев.
Наконец-то!
Глава 2
Немногие знали, что последнее полюдье князя Святослава было необычным. Объезжая погосты и собирая дани, князь одновременно производил смотры воинов, которые весной отправятся в поход.
Опытные мужи, уже побывавшие на войне, и полные молодого задора отроки выстраивались перед князем, и он придирчиво осматривал оружие, кольчуги, щиты. Если у кого-нибудь не оказывалось доспехов, князь строго выговаривал старейшинам. Сородичи обязаны полностью снарядить воина. Воины должны думать не о снаряжении, а о ратном учении, потому что ратник, даже вооруженный лучшим образом, бессилен против опытного противника, если не умеет искусно владеть оружием и сражаться в строю.
С новонабранными воинами оставались на погостах княжие мужи и дружинники – учить ратному делу. Никогда еще не бывало, чтобы воины расставались с семьями и привычными занятиями задолго до похода и жили в особых избах, будто дружинники, а этой зимой было так. Старейшинам было велено приносить воинам все необходимое – хлеб, мясо, мед и уксус – и не занимать их работой.
Тяжким бременем легли военные расходы на родовые общины, но возражать никто не осмеливался: князь Святослав был суров и непреклонен.
Небывалое, великое дело было задумано Святославом: создать общерусское войско. Не ополчение смердов и горожан, грозное разве что своей многочисленностью, а именно войско, хорошо и единообразно вооруженное, обученное сражаться строем, объединенное единой волей полководца и послушное, как меч в опытных руках.
Калокир глубоко ошибался, что делится с руссами совершенно неизвестными им военными тайнами. Русские воеводы и без него уже знали многое о византийском войске и флоте от купцов, ежегодно ездивших в Царьград и подолгу живших там, от варягов-наемников, служивших в императорской гвардии, от своих соплеменников, проданных печенегами или хазарами в рабство греческим судовладельцам и бежавших из плена. Еще живы были старые дружинники князя Игоря, когда-то сражавшиеся с всадниками-катафрактами среди зеленых холмов Фракии. Соединенные вместе и осмысленные, эти знания позволили найти оружие против опасной византийской конницы.
Сомкнутый строй тяжелой пехоты, прикрытой длинными щитами! Глубокий строй, о который, как о каменную стену, разобьются волны катафрактов!
Отдельные звенья будущего железного строя выковывались мужами князя Святослава в древлянских лесах, на промерзших до дна болотах на землях кривичей, среди поселков уличей и тиверцев, на льду новгородских озер.
Выковывались, невидимые для чужого любопытного взгляда, чтобы весной соединиться в единую рать, которой не одолеть византийским мечам.
Но пока об этом знали немногие доверенные мужи, а истинный размах приготовлений представлял только сам Святослав. Даже всевидящий Калокир, зимовавший в столице руссов, не догадывался, что подготовка к походу уже завершается, что князь давно принял решение, которое посол ожидает с нетерпеньем и тревогой…
Князь Святослав знал, что византийские полководцы предпочитают фланговые удары, хитроумные обходы, неожиданные нападения из засад, и искал противоядие. Было решено, что вместе с пешими ратями на Дунай пойдет многочисленная конница, способная оградить войско от внезапных нападений, обрубить железные клинья катафракторных полков, нацеленные в спину пехотному строю. Конницы потребуется много, очень много. Опытные в переговорах со степняками воеводы отправились к печенегам и венграм, чтобы звать их на помощь. А когда посольства возвратились в Киев с обнадеживающими вестями, князь Святослав приказал позвать Калокира.
Искусство кланяться – одно из наиважнейших достоинств придворного. Но князь руссов не оценил изящества Калокира. Он угрюмо и нетерпеливо смотрел, как мечется по избе византийский посол, приседая и притопывая красными сапожками, потом хлопнул ладонью по скамье рядом с собой:
"Садись!"
Калокир осторожно присел. Святослав в упор разглядывал грека немигающими синими глазами. Видно, ему что-то не понравилось в облике Калокира, и он недовольно сдвинул брови, криво усмехнулся. Проговорил негромко, холодно:
– Бояре поведали мне, зачем ты приехал. Повторять посольских речей не будем. Слова, как вода, протекают между пальцами. Союз скрепляется не словами, а железом и кровью. Золота ты привез мало. На твое золото не соберешь и четырех тысяч добрых воинов[29], а потребуются десятки тысяч.
Остальное золото мы возьмем сами. Царю Никифору нет дела до дунайских земель! Если согласен, посылай гонца в Царьград. Передашь царю: "Русь идет!"
Калокир склонился в глубоком поклоне. А когда поднял голову, князя рядом не было. Неслышно ступая мягкими, без каблуков, сапогами, Святослав шел к двери. Обернулся, поманил пальцем, приглашая посла следовать за собой.
– Погляди войско, чтоб знал, с чем иду на Дунай…
Заревели трубы. Между шатров и шалашей замелькали одетые в кольчуги воины. Немыслимо быстро поперек поляны вытянулся строгий железный строй.
Прикрываясь длинными щитами, руссы стояли стеной, и лишь по шевеленью длинных копий можно было догадаться, насколько глубок этот строй. В клубах пыли на фланги выезжали конные дружины. Еще раз заревели трубы, и войско замерло, готовое ринуться в сечу.
…В Киев патриций Калокир вернулся поздно вечером, но еще долго в его окнах горел свет: он сочинял верноподданное послание своему императору. Пробегал глазами написанное, рвал испорченные листы и расшвыривал по ковру, снова писал. Тайная тревога не должна просочиться в послание ни словом, ни намеком. Император Никифор Фока должен торжествовать: хитроумный план столкнуть Русь и Болгарию удался…
Подготовку к большому походу невозможно долго сохранять в тайне.
Венгры, ободренные союзом с князем Святославом, в марте 968 года напали на византийские владения, разгромили под Фессалоникой доместика запада и взяли много пленных. В Болгарии это нападение расценили как начало войны, и в июне в Константинополь приехало посольство царя Петра – просить защиты от венгров и печенегов, опасно придвинувшихся к Дунаю, и от руссов, которые, по слухам, вышли из своих лесов.
Император Никифор Фока принял послов благосклонно, почтил торжественным пиром, на котором болгары сидели выше, чем епископ Лиутпранд, посол германского императора. Если бы болгарские послы знали, что почти одновременно в гавань Константинополя приплыли русские корабли и тоже были встречены как друзья и союзники…
Но византийцы умели хранить свои тайны. Ни послы о русских кораблях, ни руссы о болгарском посольстве так ничего и не узнали. Никифор Фока был удовлетворен: оба уверенные в благорасположении Византии, царь Петр и князь Святослав не станут уклоняться от войны.
Войско князя Святослава двинулось к Дунаю на ладьях и на конях, повторяя маршрут второго похода Игоря Старого. В причерноморских степях к русским дружинам присоединились печенеги.
Царь Петр действительно не стал уклоняться от войны. Он начал собирать войско, чтобы преградить дорогу руссам и печенегам.
А император Никифор Фока, будто бы в неведении о надвигавшихся военных событиях, отправился с катафрактами в Малую Азию, где защитники Антиохии продолжали отбивать приступы византийского осадного войска и дерзко нападали отрядами легкой конницы на обозы.
Фигуры были расставлены на доске. Каждый из правителей считал, что именно он будет диктовать правила игры.
Глава 3
У императора Никифора Фоки, автора известного трактата "О сшибках с неприятелями", не было читателя более внимательного и благодарного, чем болгарский царь Петр. Петр искренне уверовал, что византийцы достигли наивысшего совершенства в искусстве войны и что нужно лишь перенять это искусство, чтобы стать непобедимым.
