Шелковая императрица - Жозе Фреш
— К какой церкви ты принадлежишь?
— Я — тибетский монах, приверженец ламаизма. Я пришел сюда из страны Бод, — старик говорил с трудом, задыхаясь, и его, казалось, мало трогало разграбление оазиса.
— Несмотря на все эти ужасы, у тебя такой безмятежный вид! — удивился юноша, плотнее прижимая к груди дорожную суму с припрятанной сандаловой шкатулкой в форме сердца, которую он успел изъять из книгохранилища.
— Когда видишь вблизи Крышу мира — а мне довелось смотреть на нее долгие годы, — перестаешь придавать значение житейским мелочам… Мои глаза вбирали в себя горечь и боль мира, вот почему они навсегда остаются молодыми.
— Ты обладаешь большой мудростью… Я тебе завидую.
— Я обрел мир с самим собой. Я попытаюсь пройти отсюда до Чистой Земли Будды…
— Как можно туда добраться? — спросил Пыльная Мгла. Его душа омертвела после внезапного исчезновения Умары, и он просто не знал, куда теперь идти и что делать.
— Ты должен найти самого себя.
— Нужно ли отправляться в страну Бод, чтобы сделать это? — простодушно поинтересовался молодой китаец.
— Прежде чем идти куда бы то ни было, необходимо от всего отрешиться. Путь Спасения начинается с отречения от себя и забвения своих привычек. Ничего не желать, ни к чему не стремиться. Тогда боль утихает. То, что ты прижимаешь к сердцу, словно величайшее сокровище на земле, показывает: ты еще не вступил на Путь Спасения, — пробормотал старый монах.
— Хочешь, я покажу тебе то, что лежит внутри? — предложил Пыльная Мгла и извлек из сумы сандаловую шкатулку.
— Эти два камня сияют, словно полные луны, хотя я не знаю, что они собой представляют, но вот это — драгоценная мандала! — воскликнул старый монах, руки которого задрожали от волнения, стоило ему коснуться шелка; он бережно разгладил ткань кончиками пальцев, а потом глубоко вздохнул: — Юноша, в твоих руках оказалась священная реликвия Тибета, принадлежащая монастырю Самье, древнейшему и наиболее почитаемому во всей стране Бод. Это священная мандала Ваджраяны!
— Я об этом ничего не знаю!
— Откуда она у тебя? — Старый лама вдруг заговорил серьезно и строго.
— Я дал слово не раскрывать эту тайну! — отрезал Пыльная Мгла, теперь он хотел побыстрее избавиться от слишком сообразительного и осведомленного монаха.
— Дам тебе совет: отнеси эту священную реликвию в монастырь Самье, где она и должна находиться!
— Пойти до самой страны Бод? Но я понятия не имею, где она и сколько времени нужно, чтобы добраться туда!
— Просто следуй по Шелковому пути с севера на юг, а когда дойдешь до оазиса Хотан, спроси, где дорога, что ведет на Крышу мира.
Объяснения старого ламы походили скорее на распоряжения, чем на совет.
— И зачем мне нужно это делать? Вещь попала ко мне случайно, но я ведь могу продать ее и быть очень-очень богатым.
— Все просто: ты станешь святым человеком, и настоятель Самье, достопочтенный учитель Рамае сГампо, распорядится, чтобы монахи благословляли тебя! А сам Блаженный, безусловно, дарует тебе статус бодхисатвы… Но главное — ты обретешь мир с самим собой, избавишься от горестей, твоей души не коснется больше страдание!
— У меня нет цели становиться святым архонтом! Я вообще не придерживаюсь буддистской веры и не собираюсь обращаться в нее! — воскликнул Пыльная Мгла.
— Но у тебя хотя бы есть желание, которое ты хотел бы осуществить? Такое, что живет в самой глубине твоего сердца? — спросил тибетский монах.
— Я разыскиваю одну девушку, я влюблен в нее. Она покинула Дуньхуан…
— Она последовала за твоим соперником?
— Не знаю! Почему ты так говоришь? — Слова старика задели китайца за живое.
— Женщины часто теряют голову… Но обычно через некоторое время к ним возвращается способность судить здраво. Кто знает! Если ты отнесешь священную мандалу в монастырь Самье, возможно, Блаженный услышит твои мольбы…
— Правда? Ты не шутишь? — Голос юноши зазвенел, в глазах засверкала надежда.
Вернуть Умару! Разве не это было его самым страстным желанием?
— Настоятель Рамае сГампо, которому ты должен передать мандалу, будет к тебе милостив… А потом, знаешь, все, кто побывал в Самье, попадают под магическое воздействие этого святого места, оно заставляет снова и снова возвращаться туда.
Слова тибетского монаха казались молодому китайцу загадочными, но что-то в интонации и убежденности ламы глубоко затронуло его чувства.
В конце концов старик благословил юношу и ушел, причем так неожиданно и быстро, что Пыльная Мгла даже не успел поблагодарить его за советы и попрощаться. Как будто старый монах просто взял да и растворился в воздухе без следа…
Именно после этой встречи Пыльная Мгла отправился в страну Бод, а потом встретил Умару, что представлялось ему осуществлением пророчества старого ламы, хотя и не смог покорить сердце дочери Аддая Аггея, отданное другому…
И вот теперь дорога, начавшаяся с разговора с ламой на развалинах Дуньхуана, снова привела молодого китайца в горы и толкнула в лапы горного медведя!
На этот раз он шел с верой в святость избранного пути, намерения его были чисты, он впервые за многие месяцы чувствовал себя счастливым. Его не интересовали окрестные пейзажи: ни заснеженные горные пики, ни сверкавшие бирюзовой синевой озера, ни живописные луга, такие зеленые, что казались светящимися. Он не обращал внимания на обвалы, стиравшие целые долины и выравнивавшие склоны гор. Воодушевленный жаждой справедливости, он спешил к цели своего путешествия — к монастырю Самье, чтобы рассказать учителю Рамае сГампо о недостойном поведении Безупречной Пустоты.
Но, увы, злобное животное с острыми клыками и смертоносными когтями напало на счастливого путника, намеренного восстановить справедливость и укрепить гармонию мира, так что теперь всем мечтам и планам грозил трагический финал! Разве мог старый лама из Дуньхуана предвидеть подобную развязку?
Задыхаясь от тяжести и непереносимой вони, исходившей от шерсти и из пасти медведя, Пыльная Мгла вдруг задал себе вопрос: неужели вся его прежняя жизнь, все удивительные встречи и события не имели значения? Неужели преображение из бродяжки в человека, имеющего цель и смысл жизни, было напрасной причудой судьбы?
И с этой мыслью он провалился в забытье…
Когда Пыльная Мгла очнулся, над ним склонились две незнакомые гладко выбритые головы. Китаец решил, что вступил в мир мертвых и перед ним — духи-привратники…
Потом он ощутил нечто теплое и влажное на щеке, и это был не язык медведя… Тогда он подумал, что ощущения в мире мертвых неожиданные и совсем не противные. А потом заметил, что грифы по-прежнему кружат в небе, совсем низко, и только в этот момент юноша осознал, что еще не умер…
И тут к нему подскочил здоровенный
