Купец из будущего. Ч. 1 - Дмитрий Чайка
— Ну, владыка[30], что дальше делать будем? — задал вопрос воин по имени Горазд, когда они сели у костра на первой же ночевке. До земель их рода было всего ничего, две недели пути, и там их уже ждали жены и дети. Семьи нужно было уводить. Месть — штука хорошая, да только у нее два острия. Дулебы, скорее всего, уже обнаружили исчезновение целого рода. И то, что трупы хорошенько спрятали, не поможет. Они рано или поздно обо всем узнают. Тот же Хуберт и расскажет. И тогда — война до полного истребления.
— Новое место искать нужно, — задумчиво сказал Самослав. — На старом нам только удара в спину от дулебов ждать, и от авар, когда им новые рабы понадобятся. Там мы не отобьемся. Место нужно такое, чтобы сюда удобно добираться было. Чтобы поближе к большим рекам с заливными лугами. А еще, место должно быть на горе или на стрелке рек, чтобы малый острог мог хороший отряд остановить. Но главное — чтобы Дунай был рядом, мы там богатый торг устроим. Там наш род новую жизнь и начнет, сытую и безопасную. Знаете такие места?
— Конечно, знаем, — кивнул немолодой воин с ярко-синими глазами. Его звали Лют. — Там, где три разноцветные реки сливаются. Это в ничейных землях, от Ратисбоны три дня пути.
— Пассау, — простонал Само. — Как же я сам не догадался, я же был там.
Воспоминания из прошлой жизни захлестнули его с головой. Мюнхен, Регенсбург (он же Ратисбона), Пассау, где сливаются голубые воды Дуная, зеленоватые — реки Инн и почти черные — Ильца, текущего с севера. Неописуемое зрелище, которое навсегда врезалось в его память. Там еще недалеко Зальцбург…
— Зальцбург! Соляной город! — Самослав вскочил и начал ходить туда-сюда под изумленными взглядами товарищей. Они не возражали, ведь легкое помешательство тоже было знаком того, что вождь отмечен богами. Впрочем, славяне были ребятами рациональными, и когда такому вождю не везло, все сразу вспоминали, что он не отмечен богами, а просто слегка тронутый головой, и выбирали нового.
А ведь он был в Зальцбурге в прошлой жизни. Николай Семенович любил кататься на лыжах, и как-то раз совместил приятное с полезным. И спортом позанимался, и на экскурсии походил. Он тогда домой не из Зальцбурга полетел, а из Праги, немало покружившись на арендованной машине по Чехии, Австрии и южной Германии. И в городке Халлайн под Зальцбургом он тоже был, посетив соляные шахты. И речка там тоже называлась от слова «соль» — Зальцах. Там добывали соль кельты и римляне, затем все разрушили германцы, а потом эту землю захватил какой-то епископ из Баварии. В восьмом веке, кажется. Вспоминай, Коля! Вспоминай, что там экскурсовод рассказывал!
— Соль! — вскрикнул Самослав. — Где вы берете соль?
Воины скривились. С солью были большие проблемы. Кое-где вместо нее золу пытались использовать, уж очень дорого. А как без соли на зиму ту же рыбу заготовить? Вот потому и умирали по весне маленькие детишки от бескормицы, а взрослые были похожи на скелеты, обтянутые кожей, с распухшими кровоточащими деснами. Потому и не оставалось в особо суровые зимы стариков в словенских селениях. Многие сами в лес уходили, чтобы жизнь своему потомству продлить. Говорят, смерть от холода легкая. Заснул и не проснулся.
— У купцов на мех меняем, — выразил общую мысль Горан. — И на мед. Но дорого очень. Откуда везут, нам неведомо. Говорят, из далеких земель. А ты к чему это соль вспомнил?
— Я знаю, где можно много соли добыть, — просто ответил Само, с удовлетворением разглядывая фантасмагорическую картину, состоящую из открытых ртов и выпученных глаз. — Крем Марго кушать будем и батистовые портянки носить. — Впрочем, последнюю фразу никто не понял, потому что она была сказана на незнакомом языке. Очевидно, юный вождь на этом самом языке с богами разговаривал.
— Ты это… Владыка… не шути так, — голос Горана дал петуха. Он пришел в себя первым. — Если у нас своя соль будет, то мы в этих землях самыми богатыми и сильными станем. А если ее будут очень много, то мы станем богатыми и мертвыми.
— Думаешь, на нас войной пойдут? — ухватил мысль Самослав.
— Даже не сомневайся, — хором ответили мужики. — Все до одного пойдут. И баварцы, и лангобарды, и франки, и даже авары на огонек заглянут. Все захотят на такое сокровище лапу наложить.
— Значит, нам нужно людей побольше и стены повыше, — махнул рукой Само, не замечая благоговейного молчания своего отряда.
Пока что мужики склонялись к тому, что этот парень скорее скорбный головой, чем отмеченный богами. Впрочем, тут люди были с рождения готовы к смерти, и ничего необычного в ней не видели. Так почему бы перед этим не пожить богато. А жить богато — это значит есть досыта, иметь корову, кур и свиней. И чтобы в каждом доме — железный топор и копье из франкских земель с широким листовидным наконечником. И чтобы у каждой бабы — разноцветные бусы на шее. Хотя это уже было немыслимо. Не бывает на свете такого богатства.
— Слушайте, парни, — сказал вдруг Самослав. — Вы, конечно, ребята крепкие, но завтра мы никуда не пойдем. Я не собираюсь на себе такую тяжесть тащить.
Тридцать пар внимательных глаз уставились на него. Никто не смеялся.
* * *
Плыть на плоту оказалось куда легче, чем идти по лесным тропам, навьюченный, словно мул. Само лежал, положив ногу на ногу, и щурился на солнышко, что немилосердно припекало уже с раннего утра. Хорутане почесали лохматые головы и признали, что Владыка их, хоть и сопляк на вид, а соображает. И ведь каждый из них на плоту когда-то плавал, но ходить по земле им было куда привычнее. Четыре плота, набитые людьми и товаром, неспешно двигались по течению, направляемые подобием рулевого весла и шестами. На лицах парней было написано неописуемое блаженство. Течение Дуная ниже Ратисбоны было извилистым, и река была совсем неширокой. Кое-где через нее можно было камень перебросить. И, когда они приплыли на место, это натолкнуло Самослава на еще одну интересную мысль. Завораживающая картина, где реки сливаются и текут рядом разноцветными потоками, покорила не только его. Остальные тоже смотрели на это зрелище, открыв рот.
— Боги это место для нас создали, никому его не отдадим, — высказался Горан под одобрительный гул остальных. Здесь раньше бывали немногие. Они стояли прямо на стрелке, где Дунай и текущий с Альпийских
