Анри Гуссе - Знаменитые куртизанки древности. Аспазия. Клеопатра. Феодора
Двадцать две тысячи легионеров, наемников и союзников было посажено на корабли. Чтобы однако не обескуражить солдат и матросов, держали в тайне, что, собственно, под видом приготовления к сражению, готовятся к отступлению. Тайна была так хорошо сохранена, что штурманы удивлялись, когда было сделано распоряжение поднять паруса. Они возражали, что во время боя достаточно маневрировать веслами и рулем. Тогда Антоний велел распространить слух, что паруса берутся для того, чтобы успешнее преследовать неприятеля после победы.
Второго сентября, утром, корабли Антония, образуя четыре большие дивизии, направились к Акциумскому каналу и когда вышли из него, то построились и приготовились к бою и приблизились к флоту Октавия, поджидавшего их в восьми или десяти стадиях от берега. Правым крылом Антонианцев командовал сам Антоний и Публикола; центром Марк Юстей и Марк Октавий, левое же крыло находилось под предводительством Целия. Клеопатра осталась в резерве с шестидесятью египетскими кораблями. У римлян правым крылом командовал Октавий, левым – Агриппа, а центром – Аррунтий. Бой завязался около полудня. Войска, оставшиеся в полном вооружении на берегу, недоумевали, почему сражение ведется совершенно не так, как бы следовало. Галеры не ищут столкновений, с целью разбить друг друга своими медными носами, чем обыкновенно начинались морские сражения того времени. Тяжелые корабли Антония не могли двигаться с достаточною скоростью, для того чтобы нанести сильный толчок судам противника, легкие же галеры римлян боялись приблизиться и быть разбитыми метательными и другими орудиями неприятельских кораблей. Три или четыре галеры римлян должны были соединенными усилиями нападать на один корабль Антония. Солдаты бросали железные крюки, стреляли зажженными стрелами в верхние палубы, прицепляли брандеры к подводным частям корабля, делали вылазку, между тем как могучие батареи, расположенные на вершинах башен осаждаемых судов, засыпали нападающих целым градом стрел и камней.
Сначала правое крыло римлян, предводительствуемое Октавием, отступило под натиском Цеилия. На другом конце поля сражения Агриппа сделал попытку окружить Антония и Публиколу, вследствие чего остался без прикрытия центр. Этим воспользовались подвижные либурны, для того чтобы забраться на корабли обоих Марков, за которыми находились резервы Клеопатры. Борьба шла с переменным успехом, и обе стороны сражались с одинаковым ожесточением. Но все дело испортила своим нетерпением нервная Клеопатра. От сильного беспокойства ее уже несколько часов била лихорадка. Со своего мостика на Антониаде она с волнением следила за ходом сражения и в начале ей казалось, что побеждают они. Но теперь, расстроеннная шумом битвы и воплями, она думала только о том, как бы спастись бегством. Она с возрастающим нетерпением ежеминутно ожидала сигнал к отступлению, но напрасно… Вот она видит, как правое крыло растягивается вдоль Эпирского берега, между тем как левое крыло приближается к открытому морю, между тем как центр, под прикрытием которого находится она со своим резервом, центр этот атакован, расстроен, разъединен римскими либурнами и ему грозит опасность потерпеть поражение. Бледная от страха, боясь приближения смерти – pallens morte futura, – Клеопатра вполне подчинилась своему паническому страху и дает приказание поднимать паруса и захватив с собою свои шестьдесят кораблей, выезжает в открытое море. В самый разгар битвы Антоний заметил движение египетской эскадры и тотчас же узнал красные паруса Антониады. Он видит, что Клеопатра обратилась в бегство и в решающую минуту увезла с собою свое сильное подкрепление, хотя было условлено, что не она, а Антоний сам даст сигнал к отступлению. Происходит смятение, паника овладевает людьми и Антоний отдает приказание поднять паруса своей галеры и направляется вслед за Клеопатрой, в надежде вернуть резерв и тем обеспечить за собою успех сражения. Но тут ему вдруг приходит в голову ужасная мысль: – А что если Клеопатра изменила ему, а потому покинула его? Тогда ему не удастся вернуть в Акциум ни ее, ни кораблей! Потом он думает вернуться в Акциум одному и в бою умереть со своими солдатами. Но умереть, не повидавшись с Клеопатрою, было выше его сил! Он на это не может решиться. Какая-то роковая сила увлекает его по пятам этой женщины. Он поднимается на Антониаду, но чувство стыда и презрения перед самым собою овладевает им вполне. Он садится на носовую часть корабля, закрывает глаза руками и в таком положении остается совершенно неподвижным три дня и три ночи.
VIIIЕгипетский флот и большое число других судов, последовавших за беглецами, бросили якорь в Бенополисе, около Тенарского мыса. Клеопатра посылала десять раз своих женщин к Антонию звать его к себе, но тот, казалось, и не слышал, что они ему говорили. Но наконец Антоний отправился к царице и они поужинали и провели ночь вместе. Стали приезжать друзья Антония, которым удалось спастись и привозили известия с поля сражения. Антонианский флот долго сопротивлялся, но теперь все уцелевшие корабли были захвачены Октавием. Сухопутное войско оставалось на своей позиции и не изменило Антонию. Антоний послал Канидия и курьеров на поле сражения, дав им распоряжение собрать войска, а сам отправился в Киренаику, где им было оставлено несколько легионов. На одном из его кораблей везли его драгоценности и всю ceребряную и золотую посуду, на которой он угощал союзных царей. Перед своим отъездом из Кенополиса, Антоний поделил свои богатства между несколькими друзьями и уговаривал их поселиться в Греции; он наотрез отказывал им в том, чтобы они принимали какое-либо деятельное участие в его злополучной судьбе. Прощаясь с ними, он дружеским тоном говорил с ними, сожалел их и смотрел на их слезы с улыбкою, полною грусти.
Клеопатра уехала из Греции на несколько дней раньше Антония. Ей необходимо было вернуться в Египет, так как она опасалась, как бы поражение в Акциуме не вызвало возмущения египтян.
Но для того, чтобы обмануть народ на несколько дней и в это время принять свои меры, она въехала в Александрию с торжественностью победительницы. С кораблей ее, украшенных в передних частях коронами, раздавались победные песни, звуки флейт и систров [Погремушки у Египтян.]. Как только она прибыла в свой дворец, Клеопатра приказала казнить некоторых сановников, измены которых она могла опасаться. Эти казни были выгодны для государственной казны, потому что по египетским законам имущество казненных конфисковалось. Когда казни уже были совершены, Клеопатра стала опасаться, что теперь революция стала неизбежной. Но она не так ужасалась за будущее, как оставалась еще под впечатлением страха, овладевшего ею в Акциуме. Иногда, обуреваемая мрачными мыслями, она желала смерти такой же пышной, какою была ее жизнь. Она приказала построить на берегу моря, на стрелке Лохиасского мыса, громадный костер, на котором хотела сгореть вместе со всеми своими драгоценностями. Другой раз ей приходила мысль о побеге. По ее приказанию большое число ее громадных кораблей были снабжены необходимым экипажем, машинами и вьючными животными и отправлены на другой берег к Красному морю. Клеопатра мечтала о том, чтобы взять с собою все свои богатства и начать в какой-нибудь незнакомой стране Азии или Африки новую роскошную и изнеженную жизнь.
Вскоре в Александрию вернулся Антоний. Он совсем потерял всякое мужество. Канидий бежал и войско в Акарнании, после семидневного приступа, сдалось Октавию. В Киренаике ему даже не удалось повидать своего офицера, Скарпа, который, перейдя на сторону цезарианцев, угрожал подослать к нему убийц. Герод, которого он сам назначил иудейским царем, не замедлил выразить свои верноподданнические чувства Акциумскому победителю, Октавию. Везде Антония ожидала измена, как со стороны союзников, так и – легионов. Он дошел до того, что стал сомневаться в Клеопатре и одно время не хотел ее даже видеть. Он роптал на жестоких богов, но еще больше на человеческую подлость и решил провести остаток дней своих в полном уединении. Тогда ему припомнилась печальная история Тимона, которую ему приходилось слышать в более светлые дни своей жизни. Обреченный на жизнь, выпавшую на долю Тимона, Антоний поселился на пустынном моле [Каменный вал в море.] Посейдона и занялся постройкою башни, которую он хотел назвать Тимонионом.
Клеопатра не так легко мирилась со своей судьбою, приходя в полное отчаяние в минуты опасности, теряя совершенно мужество, она вскоре же приобретала всю свою энергию, как только снова находилась в безопасности. У Клеопатры было слишком пылкое воображение, для того чтобы совершенно, или надолго, предаться отчаянию. Она узнала, что корабли ее, отправленные в Красное море, сожжены аравитянами; этим бегство сделалось ей невозможным, а потому она решила бороться. В то время как Антоний предавался тихому отчаянию, Клеопатра собирала новые войска, снаряжала новые корабли, заключала новые союзы, исправляла укрепления в Пелузах и Александрии, раздавала оружие в народе и для того, чтобы воодушевить александрийцев к обороне своего города, она велела записать своего сына Цезариона в милицию. Антоний восхищался мужеством и деятельностью Клеопатры. Друзья уговорили его бросить свое уединение, да ему оно и самому стало тяжело, а потому он вернулся во дворец. Царица встретила его так, как встречала его, когда он победоносный возвращался из Киликии, или Армении. Начались с его новыми друзьями безконечныя празднества, банкеты, оргии, но Антония и Клеопатру из "Неподражаемых" переименовали в "Неразлучных": οἱ συναποθανουμένοι.
