Наталья Павлищева - Екатерина Медичи. Любовница собственного мужа
Ничего, я завоюю его постепенно, я стану самой привлекательной дамой двора, завоюю сначала настоящую дружбу короля, это приведет к вниманию Генриха! – оставалось утешаться такими мыслями. Но Екатерина не просто утешалась, она многое делала для своего освоения в мире придворных страстей.
Ее портнихе и трем приданным для такой работы девушкам всегда находилась работа. Они ежедневно что-то перешивали, переделывали, украшали, зато юная герцогиня Орлеанская (Екатерина приобрела этот титул вместе с замужеством) стала почти законодательницей моды при дворе. Блеска добавляли роскошные, умело подобранные украшения юной герцогини. Король не раз обращал внимание на то, что для четырнадцатилетней девушки его сноха очень умна и выдержанна, к тому же умело лавирует среди самых разных группировок двора, оставаясь со всеми в хороших отношениях.
Герцогиня Орлеанская активно участвовала во всех развлечениях, она не только с удовольствием охотилась, но и вместе с другими дамами сочиняла пьесы, в которых сама играла, писала небольшие стихи, музицировала, танцевала и без конца придумывала самые разные забавы. При этом ей удивительным образом удавалось любезничать и с фавориткой короля Анной д’Этамп, и с ненавистной Дианой де Пуатье. Мое время еще придет, прошло слишком немного дней, чтобы Генрих заметил меня и отдал свое предпочтение, – такие размышления, конечно, согревали, но, честно говоря, уверенности в них становилось все меньше.
Правда, у нее появился еще один друг при дворе, если среди особ королевской крови и придворных вообще возможны друзья. Дофин Франциск однажды принялся вспоминать, что именно отец Екатерины Лоренцо Медичи герцог Урбинский был одним из его крестных отцов, вернее, представлял папу Льва X, после чего именно в этом замке состоялась свадьба будущих родителей Екатерины. Сама она об этом как-то подзабыла и теперь порадовалась, что тоже имеет какое-то отношение к Амбуазу.
Дофин Франциск относился к юной герцогине едва ли не лучше, чем ее собственный муж.
– Что это? – король с легким недоумением крутил в руках несколько странноватый предмет, похожий на маленькие вилы, какие он видел в деревне у крестьян, только костяная ручка у него была богато инкрустирована и щедро украшена.
– Ваше Величество, позвольте вам объяснить, – поднялась со своего места и чуть присела в реверансе Екатерина. – Я рискую быть невежливой, но мне показалось возможным предложить вам так называемую вилку. Ею удобно накалывать кусочки еды, чтобы не пачкать руки.
Екатерина не стала говорить о том, что вилками давно едят в Венеции, и вообще напоминать, что она привезена сейчас из Италии, чтобы не дразнить ни короля, ни придворных.
– Хм, интересно…
У Франциска было хорошее настроение, впрочем, оно у него чаще всего бывало именно таким, показав вилку сидевшей рядом Анне д’Этамп, он попытался наколоть ею большущий кусок мяса. Вилка показалась такой маленькой по сравнению с половиной кабана, что вокруг рассмеялись. Другая бы обиделась, но только не Екатерина. Герцогиня подхватила юбки и быстрым шагом проследовала к королю со смехом:
– Э, нет, Ваше Величество, это вилка, а не садовые вилы! Я понимаю, что на охоте вы легко накалываете кабана на охотничий нож, но за столом от него просто можно отрезать удобный кусок. – Все было сказано так весело, с таким задором, что Франциск тут же принялся учиться владеть новым невиданным столовым прибором.
Тут же нашлись вспомнившие, что видели подобные вилки в Италии. Помня, что французы не слишком жалуют все, что прибыло вместе с ней из Флоренции, Екатерина снова спасла положение, обворожительно улыбнувшись:
– Это не итальянское изобретение, оно туда завезено. Может, теперь пригодится и на столе Вашего Величества?
Франциску очень понравилось, он демонстративно съел целый кусок кабана, не прикоснувшись к нему руками! Правда, пришлось привыкать не кусать саму вилку. Фаворитка изнывала от желания самой попробовать приспособление. Наконец король махнул рукой:
– Сегодня же закажу еще… – он быстро пересчитал сидевших за столом придворных. – Еще одиннадцать таких вилков…
– Вилок, – тихонько подсказала Екатерина, просто не выносившая неправильного произношения.
– Вилок! Весьма занятное приспособление! Чем еще вы можете нас порадовать?
– О, Ваше Величество, много чем. – Екатерина скромно опустила глаза. – Просто я имела достаточно времени, чтобы изучать древние манускрипты и от любопытства пыталась найти соответствующее в нынешней жизни. Многое получилось, оказывается, далеко не все, придуманное нашими великими предками, забыто. Особенно это касается кухни… Если позволите, я кое-что покажу вашим поварам.
– Вы умеете готовить?! – почти ужаснулась Анна д’Этамп.
Действительно, представить себе, что юная герцогиня может сама стоять перед плитой на кухне, было равносильно ее полному свержению со всех пьедесталов!
– Нет, что вы, мадам! Я всего лишь экспериментировала с приемами подачи блюд, и кажется, кое-что удалось…
– А…
Король кивнул:
– Хорошо, позволяю вам попробовать и порадовать нас вашими итальянскими хитростями.
– О, Ваше Величество, это не итальянские, это мои личные…
– Тем более!
На следующий день Екатерина большую часть времени провела в общении с поварами и слугами. Перед самим ужином она спешно приняла ванну и приятно надушилась, чтобы перебить запах готовящейся еды. Зная о том, что флорентийка будет угощать по своему вкусу, король и придворные торопились на ужин с особым интересом.
На столе стояла не совсем обычная посуда, это было не стекло, но и не металл, а вместо тяжелых серебряных кубков высились бокалы венецианского стекла… Герцогиня пояснила, что посуда из города Фаэнца, а стекло действительно венецианское. Придворные единодушно решили, что красиво, но непрактично, потому что нерадивые слуги немедленно все перебьют. Упоминать, что могут перебить сами, не хотелось.
Подача блюд действительно была непривычной, обычно на стол выставлялось либо все сразу, либо то, что оказывалось в данный момент готово, получалось соленое вперемежку со сладким. Екатерина распорядилась четко разделить: сначала соленое, мясо, овощи, а вот фрукты и множество всякой сладкой всячины подали в конце. Все признали, что так значительно вкуснее и приятней.
Она уже почти блистала при дворе, повара, привезенные Екатериной из Флоренции, показали свое умение готовить соусы, в чем королевские не были сильны, новая приправа к блюдам очень понравилась королю. Для дам у Екатерины нашлось свое угощение – мороженое. И хотя оно не было новшеством, замороженный лед в самых разных видах подавался к королевскому столу, но вот делать его из сливок с разными добавками ягод и фруктов оказалось куда интересней. А еще на королевском столе появилось новое блюдо – утка, обложенная апельсинами с белым соусом…
Многие дамы и себе сшили калесоне, чтобы не показывать то, что под юбками, не только садясь на лошадь, но и в другое время. Особенно оценили это новшество зимой, когда калесоне заметно утеплили дамские наряды. Правда, были недовольны мужчины: куда приятней, когда у женщин под юбками только то, чем наградила их природа!
Конечно, ее выбивала из равновесия откровенная невнимательность мужа, но даже с этим Екатерина научилась бороться! Она жестко приказала себе не обращать внимания ни на недружелюбие Генриха, ни на его красотку! Вернее, улыбалась им, как и всем остальным, даже ласковей. Этого не мог понять никто, улыбаться собственной сопернице… да эта флорентийка просто глупа! Хотя приходилось признавать, что умна, и гораздо умнее многих.
И вдруг…
Осенний ветер гнал по небу рваные тучи, которые день за днем выливали на землю потоки холодной влаги. Дороги развезло, хмуро, холодно, настроение отвратительное… В такую погоду королевская охота была невозможна, даже если дождь внезапно прекратится и ветер сумеет чуть подсушить поля, то в лес не въехать, там еще долго будет мокро.
У короля было дурное настроение не только из-за погоды, сообщили о волнениях, да что там волнениях, настоящих беспорядках в столице – столкновениях между католиками и гугенотами! Привез это сообщение коннетабль Анн де Монморанси. Видеть всегда строгого и спокойного Монморанси возбужденным и едва ли не испуганным было внове, король понял, что все очень серьезно. Какая тут охота, тем более погода не позволяла!
Франциск слушал доклад своего придворного о кострах, которые разожгли на площадях Парижа, и ужасался. Он отнюдь не был религиозным фанатиком, к тому же к гугенотам тяготела его любимая сестра Маргарита, к мнению которой он всегда прислушивался, считая самой умной женщиной не только во Франции, но и в Европе. Франциск не желал вникать в особенности новой религии, но и не был намерен вставать на сторону только католиков. Нельзя допустить, чтобы желание или нежелание слушать мессу становилось причиной столкновений и тем более убийств людей, это может привести к распаду, разделу и без того измученной Франции еще и по религиозному принципу. Тогда ее с легкостью разорвут на куски! Неужели священники в Париже не видят такую опасность?!
