Джеймс Нельсон - Гнев викинга. Ярмарка мести

Тот не успел оправиться от удара, когда Луи шагнул ближе и ткнул его в живот основанием трости, выбив весь воздух из его легких. Еще удар – Луи уже видел, как это произойдет, – и он добьет противника. Луи перехватил посох так, чтобы взмахнуть им, словно топором, но не успел пошевелиться, как дверь за спиной незнакомца распахнулась и появился толстый брат Фергус, обитавший в соседней келье.

– Господи, что здесь происходит? – заорал он.

Начали распахиваться другие двери вдоль коридора.

– Брат, чтоб тебя, уйди с дороги! – рявкнул Луи, и Фергус мог бы обидеться, если бы Луи, забывшись, не выкрикнул это на франкском.

– Что? – переспросил брат Фергус, и тут человек с ножом схватил его за волосы у тонзуры и ночную рубашку, чтобы бросить на Луи.

Фергус врезался в него, и оба отлетели назад.

– Чтоб тебя! – крикнул Луи, не зная, к кому обращается.

Он оттолкнул монаха и вскинул посох, готовясь нанести или парировать удар, но противник уже исчез. Луи видел лишь смутную темную фигуру, удаляющуюся по коридору, и такие же смутные силуэты выглядывающих из келий монахов.

Луи расслабился. Все закончилось. Не имело смысла гнаться за незнакомцем, который уже растворился в ночи. Он развернулся к Лохланну, который как раз поднимался на ноги.

– Ты ранен?

– Нет… – ответил Лохланн. Говорил он невнятно, и Луи решил, что тот пропустил удар в голову.

Перед ними возникла еще одна темная фигура. Брат Гилла Патрик, старый монах, следивший за порядком в кельях.

– Что здесь произошло? – требовательно спросил он. С годами властности в его голосе меньше не стало.

– Похоже, грабитель, – сказал Луи прежде, чем кто-либо еще успел заговорить. – Искал серебро или нечто подобное, как я понял. Брат Лохланн услышал его, вышел и почти поймал. Очень, очень смелый поступок.

Это вызвало ропот в рядах собравшихся. Лохланн, получив неожиданную похвалу, казалось, готов был возразить, как Луи и предполагал. После непродолжительной дискуссии о том, может ли грабитель вернуться (решили, что нет) и стоит ли назначить часового или дежурного на ночь (решили, что не нужно), братья вернулись в свои кельи, чтобы поспать хоть еще немного перед утренней молитвой.

– Брат Лохланн, погоди минуту, – негромко сказал Луи, когда остальные начали расходиться.

Он понимал, что здесь произошла вовсе не попытка ограбления. Человек с ножом произнес одно-единственное слово, которое Луи тогда пропустил мимо ушей. И только после того, как напавший сбежал, Луи осознал, что это было за слово. Человек сказал: «Ублюдок!» – что неудивительно в таких обстоятельствах. Дело было в другом. Незнакомец крикнул: «Bâtard!» Он выругался на франкском.

Луи оглядел коридор. Они с Лохланном остались здесь вдвоем, и Луи кивнул головой в сторону своей кельи. Лохланн помедлил, нахмурился, затем неохотно вошел. Луи последовал за ним и закрыл дверь.

– Что случилось? Что именно произошло? – спросил Луи.

В лунном свете, заливавшем комнату, он наконец смог как следует рассмотреть Лохланна. Некоторые люди отказывались спать при полной луне, считая, что это приводит к безумию. Но Луи о подобной чепухе не задумывался. Ему всегда нравился лунный свет. И в особенности в этот момент, когда тот озарил кислую гримасу на лице Лохланна, пожимающего плечами.

– Я не знаю, – сказал Лохланн. – Я услышал шум в коридоре, вышел, а тот человек уже был у твоей двери. Я подумал, что это ты, только не понял, что ты собираешься делать. Окликнул тебя по имени, но он на меня бросился. Я схватил канделябр, чтобы отбиться.

Луи кивнул. Канделябры, установленные в коридоре, – трехфутовые железные прутья на подставках – действительно представляли собой серьезное оружие. Но что-то в рассказе Лохланна не сходилось.

– Ты спал? И услышал его?

– Да.

– И успел даже подвязать рясу поясом?

Лохланн посмотрел вниз, на веревку, обмотанную вокруг талии. Снова поднял взгляд, уже готовый защищаться, но ничего не сказал.

Луи наклонился и, прежде чем Лохланн успел ему помешать, подтянул вверх полу его рясы. Вместо голых ног и босых ступней он увидел штаны и мягкие кожаные ботинки. Луи заметил также вышитый край туники.

Он уронил полу рясы и выпрямился. Взглянул в настороженные и расфокусированные глаза Лохланна. Это состояние, равно как и запах, который от него исходил, были хорошо знакомы Луи.

– Ты пил, – сказал он. И подумал о телегах, съезжавшихся в Глендалох на ярмарку, нагруженных самыми разнообразными припасами, которых обычно в монастырском городе не водилось. Луи улыбнулся. – И шлялся по бабам.

– Как ты смеешь обвинять меня в этом? – воскликнул Лохланн, но искренности в его возмущении не было.

Луи отмахнулся:

– Я не обвиняю. Я утверждаю.

Лохланну наверняка пришлось проявить недюжинную ловкость, чтобы покинуть монастырь, сделать свои дела и вернуться незамеченным. Если бы не убийца, пробравшийся ночью к Луи, никто бы ничего не узнал.

– Если донесешь аббату, – сказал Лохланн, – я расскажу ему о том, чем ты сам занимаешься. Посмотрим, сколько ты тут пробудешь, когда об этом станет известно!

– Ха! – сказал Луи. – Меня никогда не вышвырнут отсюда, что бы я ни совершил. Думаешь, я не пытался? Но нет, я не стану докладывать аббату о твоих прогулках. По правде говоря, я горжусь тобой. Ты храбрее, чем я о тебе думал. И неплохо дрался с этим сукиным сыном в коридоре.

– Э… спасибо, – промямлил Лохланн. Он, похоже, не знал, стоит ли воспринимать сказанное как комплимент.

– Но ты бросался на него слишком быстро и несдержанно. Я понимаю, что ты под мухой, однако воин должен уметь драться в любом состоянии.

– Ну ладно… – пробормотал Лохланн.

– Тебе нельзя злиться, я тебе об этом уже говорил. Заставь злиться другого. Не вкладывайся в атаку полностью, если не уверен, что попадешь.

– Я понял…

– Слушай, найди меня, когда в следующий раз соберешься на выход. Ты, похоже, неплохо умеешь прятаться. А я покажу тебе кое-какие приемы, которые улучшат твою технику.

Несколько секунд они стояли молча, и Лохланн начал нервничать.

– И благодарю тебя, брат Лохланн, – сказал Луи. – А теперь спокойной ночи.

– А… да… доброй ночи, – ответил Лохланн. Развернулся и торопливо вышел из кельи.

Луи улыбнулся и пересек комнату. Выглянул в коридор, посмотрел направо и налево. Ничто не двигалось, ничего не было видно. Он запер дверь.

«Странная ночь, – подумал он. – И день предстоит еще более странный».

Глава тринадцатая

Пусть невелик твой дом, но твой он,

и в нем ты владыка;

пусть крыша из прутьев

и две лишь козы, —

это лучше подачек.

Корабли флота Торгрима – «Лисица», «Кровавый орел» и «Морской молот» – с несколькими сотнями воинов на борту находились в пути уже два дня с тех пор, как командиры решили присоединиться к Кевину в рейде на Глендалох. Еще два дня спустя они заметили «Дракон», корабль Кьяртена.

Они вышли из Вик-Ло и отправились вглубь страны, до устья реки под названием Авока, которая должна была извилистым путем провести их к самому Глендалоху или хотя бы так близко к нему, как позволит малая осадка кораблей. Ветра были слабыми и капризными, и, хотя часть пути им удалось пройти под парусом, в основном приходилось двигаться на веслах, что вызывало общее недовольство.

До устья реки оставалось еще около трех миль, когда Старри поднялся со своего места на корме и взобрался на верхушку мачты. Там он и устроился, зацепившись ногами за тяжелую оснастку, и казалось, что ему там так же удобно, как человеку, стоящему в медовом зале. Он вглядывался в горизонт, и Торгрим ждал от него вестей, но Старри молчал, поэтому Торгрим вновь обратил взор к приближающемуся берегу.

Прошло десять минут, прежде чем Старри позвал его.

– Ночной Волк! – произнес он громко, но спокойно.

– Да?

– Я вижу дым. Немного. Несколько столбов.

Торгрим повернулся к Агнарру, стоявшему у руля.

– Там, в устье, есть рыбацкая деревенька, – сказал Агнарр. – Жалкая кучка навоза. Наверное, дым идет от ее очагов или кузниц.

– Хорошо, – сказал Торгрим. – Скоро мы об этом узнаем.

Он поглядел назад. Другие корабли следовали за ними, как телеги по дороге.

– Там, – сказал Агнарр. – Вот оно, устье реки.

Торгрим кивнул. Теперь он и сам его видел – узкий пролив в береговой линии. И видел рваный горизонт там, где пресная вода, перемешанная с илом, встречалась с холодными солеными волнами океана.

Берег становился все ближе с каждым размеренным движением весел, устье реки раскрывалось перед ними, как объятия. Северного берега и деревни, которую описывал Агнарр, еще не было видно. Агнарр слегка повернул руль, и «Морской молот» убрал нос от земли.

– Берега здесь неверные, – сказал Агнарр. – Похоже, мы на середине прилива. Я буду править по центру реки, так безопаснее.