Китай - Эдвард Резерфорд
Вскоре князь Чунь снова отправился на север и перед возвращением увиделся с вдовствующими императрицами. Были приняты меры, чтобы тело императора как можно скорее доставили на юг. Весь двор должен был сопровождать покойного: мальчик-император, вдовствующие императрицы, регенты и многие другие.
– Конец твоему другу князю Гуну, – объявил мне отец. – Как только регенты придут к власти в Пекине, ему укажут на дверь. Или что похуже.
Труп пролежал сорок четыре дня, прежде чем его в золотой повозке повезли по горным перевалам к Великой стене. Через несколько дней полили дожди, и теперь процессия буквально ползла, а все знали, что в этом диком краю полно бандитов.
– Должна сказать, я рада, что князь Гун не с ними, – заметила тетушка князя два дня спустя. – Что угодно может случиться во время бури.
Я подумал о Драгоценной Наложнице.
Однажды вечером я вошел в кабинет, где любил работать князь Гун, низко поклонился и спросил, могу ли я поговорить с ним. Он уставился на меня:
– Слушаю!
– Ваш раб смеет задаваться вопросом, в безопасности ли маленький император и его спутники, когда они путешествуют по горам в такую погоду. Не мог бы ваш раб узнать, есть ли у вашего высочества какие-нибудь новости?
– Тебя интересует, в безопасности ли Драгоценная Наложница?
– Ваш раб беспокоился за всех.
Но он рассмеялся:
– Ты хочешь, чтобы я дал тебе меч и отправил защищать ее? – (Должно быть, на моем лице были написаны все мои желания.) – Я только что отправил два лучших кавалерийских эскадрона из пекинской бригады, чтобы сопровождать их. Они уже в пути.
После двадцати семи дней в дороге императорский кортеж подъехал к воротам Пекина. Даже тогда тяжелая золотая повозка с телом императора все еще тащилась в самом хвосте процессии. Тело сопровождал лично князь Сушунь. Поскольку он был старшим членом регентского совета, так было положено.
Но мальчик-император, две вдовствующие императрицы, остальные регенты и вся свита добрались наконец до городских ворот. Погода стояла великолепная. Крыши города сияли на солнце. Длинную улицу, тянувшуюся от внешних южных ворот до окруженных рвом пурпурных стен и золотых крыш Запретного города, покрывал слой золотого песка, образуя блестящую дорожку. На всем пути от южных ворот до входа в Императорский город по обе стороны установили синие защитные экраны, чтобы зеваки не пялились на маленького императора.
По приказу князя Гуна все двадцать тысяч солдат из новой пекинской бригады выстроились вдоль последнего участка пути, приветствуя императора и регентов, когда те проезжали мимо.
Мне разрешили остаться с князем Гуном, пока он ждал встречи с мальчиком-императором у ворот Императорского города. Это был акт великой доброты и заботы с его стороны. Зрелище было поистине великолепное. Мальчика-императора и его мать несли в роскошном желтом паланкине. Князь Гун подошел, чтобы исполнить коутоу, а затем сопроводить императора, его свиту и регентов в Запретный город. Я шел позади с несколькими чиновниками, которые с восторгом смотрели на вышколенных гвардейцев пекинской бригады, окруживших нас.
Сразу после того, как мы вошли в Запретный город, я заметил кое-какие странности.
Сопровождающие императора, регенты и другие члены княжеских семей собирались в зале, где должны были сервировать закуски. Солдаты пекинской бригады выстроились у дверей. Красивый молодой князь Чунь тоже сопровождал императора, но, вместо того чтобы войти вместе с остальными, остановился у двери. Казалось, он ждал сигнала. Я заметил, как он слегка кивнул, затем отошел в сторону, когда охранники закрыли двери, и быстро ушел.
Я слонялся подле зала вместе с остальными. Через несколько минут произошло необыкновенное. Двери распахнулись. Вышла рота охранников. Они вели регентов, многие из которых входили в клику Сушуня.
Их арестовали.
На все про все ушло только семь дней. Князь Чунь и отряд кавалерии арестовали князя Сушуня в течение нескольких часов. Якобы его нашли в постели с одной из наложниц всего в нескольких ярдах от золотого катафалка с телом скончавшегося императора, который он должен был охранять. Правда это или нет, доподлинно не известно. Но сочинять о нем какие-то нехорошие истории не было необходимости, поскольку его ненавидели все, начиная с чиновников и заканчивая простыми людьми, а все военные были настроены против него. Императорский клановый суд немедленно признал Сушуня и его банду виновными в государственной измене. Его брату и еще одному регенту разрешили повеситься. Что же касается самого Сушуня, то его обезглавили, как рядового преступника.
Но мести тем, кто поддерживал Сушуня, не последовало. Я думаю, князь Гун проявил в этом вопросе мудрость. Вскоре был создан новый совет регентов во главе с князем Гуном, в который вошли обе вдовствующие императрицы. Жизнь продолжила идти своим чередом.
Оглядываясь назад, я должен сказать, что князь Сушунь был чрезвычайно глуп. Во-первых, не допустив в регентский совет дядей императора, он нарушил принятые правила и настроил против себя всех чиновников. Во-вторых, он пытался совершить государственный переворот на расстоянии, будучи отрезанным от центра власти в Пекине, тогда как следовало находиться на месте, где были все игроки.
Ну и кроме того, у него не было военной силы, чтобы подчинить себе врагов.
Сила исходит из ствола ружья – это нам продемонстрировали варвары. Наши огромные армии оказались бесполезны против превосходящего оружия. А у князя Гуна в наличии было двадцать тысяч хорошо обученных солдат с современными ружьями. Тут не посоревнуешься. Даже двадцать пять печатей Поднебесной ничего не значат против ружья.
Единственная загадка заключается в том, почему князь Сушунь был настолько глуп. На мой взгляд, он был высокомерным, тогда как князь Гун – скромным, а скромный человек имеет преимущество перед высокомерным. А вот почему князь Сушунь был таким высокомерным? Возможно, все дело в огромных богатствах. Богатые люди привыкли всегда добиваться своего и поэтому становятся высокомерными и совершают ошибки. Князь Сушунь ошибся и лишился головы.
Через два дня после ареста князя Сушуня господин Лю явился во дворец князя Гуна. Они на некоторое время уединились, затем господин Лю вышел и отправился к покоям его тетушки. Я стоял рядом с ее приемной в галерее, и мы с господином Лю столкнулись нос к носу.
Я не видел его с того дня, как он обманом заставил меня пропустить отъезд двора на север. Поскольку он только что оттуда вернулся, то мог и не знать, что я еще жив. Я низко поклонился ему, так как не нашел подходящих слов.
Но господин Лю, увидев меня, не выказал никакого удивления. Его лицо озарилось широкой улыбкой.
– Ах, Лаковый Ноготь, вот ты где! Наслышан о твоих подвигах. Ты превратился в воина с момента нашей прошлой встречи. Убийца варваров. Спаситель придворных дам. Великолепно, великолепно!
Можно было подумать, что он мой величайший благодетель.
– К вашим услугам, господин Лю, – тихо
