"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Изабелла вдруг усмехнулась и быстро, — Марта даже вздрогнула, — выдернула волос над нежным ухом.

— Пока только у корней, — сказала она. «Обычно я их крашу, но тут что-то забыла».

— Я могу помочь, — сказала Марта. «И у меня есть разные притирания хорошие — для лица.

Если хочешь, конечно».

— Спасибо, — Изабелла улыбнулась. «Спасибо тебе. А брак мой, — она помедлила, — был политическим. В наших кругах других не бывает. Моему отцу было важно заполучить союзников в Риме, а Орсини — очень богатая и влиятельная семья. Меня выдали замуж в двенадцать лет, но я на коленях упросила не отсылать меня туда, на юг. Ты была в Браччано?»

— Нет, — ответила Марта.

— Это в горах, за Римом. Очень дикое место, хотя там красиво. Большое озеро и замок на нем — серый, тяжелый, неприступный. Зимой там выпадает снег и становится совсем одиноко, — Изабелла грустно помолчала.

— Я была у отца любимым ребенком, и он разрешил мне жить во Флоренции — хотя мужу моему, это, конечно, не нравилось. Хотя теперь ему все равно, — Изабелла тронула поводья коня и вдруг спросила: «А ты, Марта? Ты выходила замуж по любви?»

— Один раз — да, — тихо ответила женщина.

Когда лошади вдруг спускались с холма, Изабелла оглянулась на башню и сказала: «Я часто сюда приезжаю. Просто так — смотрю на оливы, на траву, иногда, — она помолчала, — плачу».

Марта протянула руку и коснулась пальцев женщины.

— Не надо, Изабелла, — сказала она. «Все будет хорошо».

— Как у тебя тепло, — Изабелла скинула бархатные туфли и забралась с ногами в кресло. «Моя вилла, хоть и красивая, но огромная, — ее никогда не протопишь, как следует. И опочивальня у тебя маленькая — я такие комнаты люблю. У меня такой большой зал, что, пока добежишь от огня до кровати, уже замерзнешь. Волосы распустить?»

— Да, — Марта посмотрела на Изабеллу. «И лучше платье сними, я тебе дам теплый халат, на меху, в Венеции зимой без них не выжить. Давай, я тебе помогу».

Когда Марта расшнуровала корсет, герцогиня облегченно вздохнула и тут же закуталась в парчу и соболя.

Готовя в фаянсовой чашке краску, Марта искоса, из-под ресниц, взглянула на Изабеллу, и сказала:

— У меня есть еще отбеливающее притирание, оно помогает, когда вот такие пятна появляются — она кивнула на нежную кожу в начале декольте.

— Это от солнца, лето было жаркое, иногда забываешь прятаться, — Изабелла чуть покраснела.

— А, — коротко ответила Марфа и взяла кисть, — синьор Аллори подарил Теодору целый набор.

«Ну вот, это восточная трава, лавсония, она дает очень красивый цвет».

— Я обычно грецкими орехами крашу, — герцогиня откинула голову назад.

— Тоже хорошо, но это немножко темный цвет для тебя — будет старить, а зачем оно нам? —.

Марта рассмеялась, орудуя кистью. «Нам надо быть молодыми и красивыми. Я тебе дам рецепт — полоскание для волос из розмарина и шалфея — если каждый день его использовать, то седины и вовсе заметно не будет».

— Ну вот, — Марта закутала волосы герцогини шелковой салфеткой, — а теперь я велю принести подогретого вина и будем болтать. О том, о сем.

Изабелла только чуть отпила и отставила бокал.

— Скажи, — она глядела на огонь, — а тебя бывало так, — видишь ты мужчину, и понимаешь, — что без него тебе ни счастья, ни жизни нет?

— Бывало, — Марта улыбнулась. «Один раз, но бывало».

— И у меня тоже, — Изабелла протянула ухоженные руки ближе к пламени.

— С мужем? — спросила ее Марта.

Герцогиня помолчала.

— Муж меня взял силой на брачном ложе, двенадцатилетнюю, хотя я рыдала и просила его подождать, пока я хотя бы, — она усмехнулась, — созрею для деторождения. Он сказал, что иначе Его Святейшество может аннулировать наш брак, — а то вдруг моему отцу придет в голову более выгодная для Медичи партия. Так что нет, Марта, не с мужем.

Та молчала, смотря, как счастливо улыбается герцогиня.

— С моим любимым, — сказала женщина нежно, так нежно, что Марта внезапно потянулась и обняла ее.

— Ну и не надо плакать, — сказала она, смахнув слезу, что лежала в маленькой, чуть заметной морщинке под карим, блестящим глазом.

— Любовь есть дар великий, нам ее Господь посылает, Изабелла. Все, — Марта рассмеялась, — давай мыть тебе голову и просушивать, еще, не приведи Господь, простудишься, зябко к вечеру-то.

Изабелла тоже улыбнулась: «Спасибо тебе, милая».

Роберто ди Ридольфи посмотрел на сидящую напротив женщину и сладко улыбнулся:

— Ваш ход, синьора Марта.

Маленькие, унизанные кольцами, руки чуть задержались над картами:

— Принимаю, — губы цвета спелой черешни раскрылись в улыбке.

Ридольфи чуть подвигался в кресле — в банке лежало шесть тысяч золотых дукатов.

— И я, — сказал он решительно.

Женщина усмехнулась и раскрыла карты. Ридольфи сделал то же самое. Над овальным столом пронесся восхищенный вздох.

— Делите банк, синьор Роберто, — темные ресницы взлетели вверх. В зеленых глазах отражались огоньки свечей. «Банкир в проигрыше».

— У вас потрясающее самообладание, синьора Марта, — сказал Франческо Медичи, герцог Тосканы. «Я бы не смог, признаюсь».

— Все просто, ваша светлость, у меня двое детей, — ответила женщина, придвигая к себе увесистую горку золота. Герцог расхохотался.

— Итак, каждый из поставивших получает свою ставку и равное ей количество денег из банка.

Банкир хочет остаться, или? — она взглянула на ди Ридольфи.

Тот еще раз поерзал. «Останусь еще один розыгрыш. Делайте ваши ставки, синьоры. И синьора, — поклонился он в сторону Марты.

— Пока Филип у тебя лежит, используй это время с толком, — сказал ей Джон еще в Венеции.

«Ди Ридольфи заядлый картежник, играет каждую неделю. Франческо, брат твоей подопечной Изабеллы, тоже к нему приходит. Так что пусть Сидни тебя научит — он действительно мастер».

С Филипом они играли каждый день.

— Главное — лицо, синьора Марта, — говорил юноша, тасуя карты. «Если у вас правильное лицо — спокойное, невинное — никто и не заподозрит, какие у вас карты на руках. Сможете выиграть с самым паршивым набором».

Он вдруг покраснел. «Простите, я не хотел…»

— Ничего, — усмехнулась Марта. «При детях моих только не ругайтесь, хорошо?»

— И сами, — продолжил Сидни, — смотрите на лица тех, кто с вами за одним столом. Как заметите, что человек волнуется, — ерзает, например, или губы облизывает, — значит, что-то у него в картах неладно».

— Как сын, ваша светлость? — спросил ди Ридольфи, пробуя вино за обедом.

— Здоров и крепок, — улыбнулся герцог.

— Прекрасно, прекрасно, — банкир махнул рукой слуге и, подняв брови, посмотрел на Марту.

Та подняла изукрашенный самоцветами кубок: «Тогда давайте выпьем за процветание герцогства Тосканского и его просвещенного и мудрого правителя! - он чуть поклонилась в сторону Франческо. Тот покраснел от удовольствия.

Марта едва не рассмеялась вслух — по городу ходили сплетни, что Бьянка, на самом деле, родила дочь, и подменила ее ребенком какой-то служанки.

— Зато теперь у герцога есть наследник, — подумала Марта, и, вспомнив Орсини, помрачнела.

— Так что, синьор Роберто, — спросил герцог, отправляя в рот кусок тушеного с грибами зайца, — какие новости из Англии?

— Ее королевское величество, — со значением проговорил ди Ридольфи, — в добром здравии, и не впадает в уныние, несмотря на страдания, которым ее подвергает эта протестантская блудница.

— Я слышал, Елизавета девственница, — заметил Пьетро, самый младший из семьи Медичи.

Франческо рассмеялся. «Она такой и ляжет на плаху — как только к власти в Англии придут законные католические правители».

— Аминь, — сказала Марта и перекрестилась.

— Грех так говорить, — Изабелла закуталась в одеяло и подоткнула его под себя, — но я никогда не любила мужа. Паоло, — она поморщилась, — он очень груб, ты понимаешь, о чем я?

— О да, — сказала Марта, чувствуя, как подступает к горлу тошнота, ощущая острие кинжала у своего горла, — очень хорошо понимаю.