Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
Эдуард угрюмо взирал на растущую мощь Германии. По мнению канцлера Бюлова, «могучее развитие германской промышленности, торговли и флота возбуждало в короле те же самые чувства, которые испытывает владелец большой старинной банковской фирмы, когда перед ним вырастает молодой, менее родовитый, несимпатичный ему и очень деятельный конкурент». К политическим соображениям Эдуард присоединял и личную неприязнь к Вильгельму II.
Позорная для британской армии англо-бурская война посеяла в короле убеждение в том, что его империя в одиночку больше не способна защитить свои интересы на европейском континенте и в колониях. В течение девяти лет его правления Англия покончила с политикой «блестящей изоляции», которой она придерживалась предыдущие полвека, и заключила союз с двумя своими старыми врагами – Францией и Россией.
Для этого, правда, пришлось многим пожертвовать. Но король убедил правительство и парламент пойти на это.
Вслед за подписанием в 1904 году союзного договора с Францией Эдуард начал прощупывать почву для привлечения к «союзу сердечного согласия» России.
Сделать это было чрезвычайно трудно. Эдуарду пришлось идти против вековых стереотипов политического мышления. Правительственные круги, пресса и общество в каждой из стран совершенно искренне считали Англию и Россию «историческими врагами». Неудержимое расширение Российской империи на юг и юго-восток воспринималось в Лондоне как прямая угроза английскому господству в Индии. Либеральные английские политики видели в России страну кнута, погромов и казней, а в последних русских царях – «варвара, азиата, тирана» (отзыв королевы Виктории об Александре III) и «убийцу», как назвал Николая II вождь лейбористов Рамсей Макдональд. В России к владычице морей тоже не питали теплых чувств. По общему мнению, англичанка гадила[31] где могла, препятствуя водружению православного креста над Святой Софией и русскому проникновению на Дальний Восток. Лондонская биржа почиталась опорой еврейского капитала, и Николай II однажды презрительно заметил, что не видит разницы между «жидами» и англичанами.
Ситуация начала меняться после русско-японской войны. Поражение России на Дальнем Востоке убедило Эдуарда в том, что Англия может не бояться русской экспансии в Азии. В то же время на своей западной границе Россия сохранила в неприкосновенности боеспособную армию, способную создать крупные неприятности Германии. По оценкам британских и французских военных, «русский паровой каток» мог сыграть решающую роль в случае возникновения европейской войны.
Англо-германские отношения между тем продолжали стремительно ухудшаться.
Германская морская программа вызвала в английских правящих кругах нешуточную тревогу. Англичане попытались оторваться от опасного соперника за счет строительства линейных кораблей нового класса.
В начале 1906 года на королевской верфи в Портсмуте был торжественно спущен на воду броненосец «Дредноут» (от англ. dreadnought – «неустрашимый») – чудо морского кораблестроения. На пышной церемонии присутствовала вся правительственная верхушка Британской империи – король, высшие военные и гражданские чины, главы парламентских партий.
Новый броненосный левиафан поражал воображение. Английские газеты взахлеб писали о его чудовищных размерах, непревзойденной прочности брони, великолепной скорости и неслыханной огневой мощи. «Дредноут» на равных мог вести бой с двумя-тремя броненосцами предшествующего типа. С его вводом в строй, казалось, открывается новая эра, в которой Англии было обеспечено безоговорочное морское господство.
Однако уже в июне 1906 года на верфи в Вильгельмсгафене был заложен «Нассау» – головной корабль первой серии германских дредноутов. Случилось непредвиденное британским морским министерством: теперь гонка морских вооружений между Германией и Великобританией начиналась как бы с «чистого листа», поскольку дредноуты почти сводили к нулю значение прежних броненосцев.
Эти события ускорили заключение соглашения с Россией. Тайные англо-русские переговоры начались в том же 1906 году. Следующей весной состоялся визит русского флота в Портсмут – по замыслу Эдуарда это должно было изменить общественное мнение англичан в пользу союза с Россией. Король пригласил русских офицеров в Лондон, где их ждала теплая встреча. На спектакле, данном в их честь, присутствовал лондонский бомонд и некоторые члены правительства.
31 августа 1907 года было подписано англо-русское соглашение. Стороны демонстрировали дружелюбие и полное понимание интересов друг друга. Россия согласилась признать Афганистан находящимся «вне сферы русского влияния»; она обязывалась также воздержаться от любого вмешательства в тибетские дела. Взамен Англия предложила фактический раздел Персии, причем России отходила северная, самая богатая часть этой страны.
Сделка с Британией, выглядевшая как явный дипломатический успех России, произвела во всем мире сильнейшее впечатление. Газеты Германии, Австрии, Италии, Франции утверждали, что русские с избытком возместили все свои потери на Дальнем Востоке.
Антанта теперь стала называться также Тройственным согласием (triple Entente).
С этих пор проводимая Эдуардом VII «Einkreisungspolitik» («политика окружения») уже не сходила со страниц немецких газет. Впоследствии Вильгельм именно Эдуарду отводил роль главного виновника войны. Для германского кайзера «дядя Берти» был настоящим «сатаной», увлекшим Германию в пучину военного краха. «Роковым для Германии был тот факт, – писал он в мемуарах, – что наше ведомство иностранных дел не сумело противопоставить английской политике окружения и хитростям России и Франции равного по достоинству дипломатического искусства…».
Капитан Керпер, германский военно-морской атташе в Лондоне, доносил в Берлин, что военно-морское соперничество стало главным фактором, осложняющим англо-германские отношения.
Ускоренными темпами продвигая свою морскую программу, Германия уже в 1908 году имела 7 дредноутов против 8 британских. Морское превосходство Англии таяло буквально на глазах.
Это вызвало настоящую истерию в Лондоне. Генерал Баден-Пауэлл (известный также как основатель скаутского движения) заявил, что страна находится на пороге немецкого вторжения. Глава военно-морских сил Британии адмирал Джон Фишер призвал нанести превентивный удар по немецкому флоту, – «копенгагировать» его (истребить без объявления войны), как Нельсон сделал с датским флотом в копенгагенской бухте[32].
Эдуард все-таки предпочел путь переговоров. В конце лета 1908 года он лично встретился в Германии со своим племянником. Усилия королевской дипломатии ни к чему не привели. Вильгельм настаивал на том, что немецкий флот предназначен для защиты законных интересов Германии – и в общем, его аргумент трудно было опровергнуть.
Это была последняя попытка Англии убедить кайзера отказаться от строительства флота. После возвращения Эдуарда в Лондон английское правительство приняло решение на строительство каждого дредноута в Германии отвечать вводом в строй двух таких же кораблей.
Англо-германские переговоры велись в то время, когда Вильгельм находился на грани нервного срыва. В 1908 году скандал следовал за скандалом. Судебному преследованию подвергся ряд лиц из его ближайшего окружения, которых подозревали в гомосексуальных связях. Обвинительного приговора удалось избежать, но, чтобы не скомпрометировать свое имя, Вильгельм вынужден был навсегда расстаться со
