Эдмон Лепеллетье - Наследник великой Франции
Все молодые ухажеры Эльзы были предупреждены: тот, кто хотел получить ее в жены, должен был сперва получить место. Многие были совершенно обескуражены подобной перспективой, но Мюллер упорно стоял на своем: его зять обязательно должен был быть привратником императорского замка. Выдав дочь замуж, он намеревался продать свою гостиницу и лишь изредка возвращаться сюда, чтобы выпить кружку пива да выкурить трубочку, глядя со спокойным сердцем на сторожку напротив, где на крылечке будет сидеть его красавица Эльза с толстеньким малюткой на руках.
Изо всех ухажеров только трое молодых людей согласились попытать счастье получить желаемое место, а вместе с ним и руку Эльзы.
Первый из них, Альберт Вейс, был сыном столяра. Это был ловкий, крайне способный парень, золотые руки. Он ради шутки мастерил и потом дарил местным красавицам такие хитрые, секретные шкатулочки, что все кругом изумлялись.
Второй, Фридрих Блум, студент богословия и племянник священника, был бледный, худощавый молодой человек, не имевший ни малейшей склонности к духовному званию. Он жил у Мюллера.
Наконец, третий, Карл Линдер, был здоровый и крепкий молодец, по ремеслу слесарь. Он задался целью доказать всем окружающим, что при доброй воле и свойственной ему энергии сумеет сжать в своих мощных руках, словно в клещах, и красивую дочку трактирщика, и ключ императорской сторожки.
Эльза была порядочной кокеткой и очень ловко водила за нос всех троих, смеясь, лукавя и оттягивая время, когда они уж слишком настойчиво просили ее о свидании. Она играла ими, как шарами, давая легкий, мимолетный перевес то одному, то другому, то третьему. Мюллер же думал приблизительно так: «Главноуправляющий обещал мне место. Но кто получит его? Тот, кто подойдет главноуправляющему, обязательно подойдет и мне. Но вот вопрос: подойдет ли он Эльзе? Пусть уж лучше она выскажется тогда, когда место будет уже назначено одному из троих!»
Однажды вечером, когда Мюллер велел уже внести обратно столы и закрыть калитку, к воротам подъехал экипаж, из которого вышла молодая, элегантная дама с уверенной и повелительной осанкой и спросила, не может ли она получить обед и комнату. Трактирщик поспешил раскланяться до земли и попросил посетительницу пройти в лучшую комнату, пока ей приготовят обед. После этого Мюллер хотел указать кучеру на конюшню, но последний резко ответил:
– Мне уплачено, и я уезжаю. Будьте здоровы!
Трактирщик был крайне удивлен подобным оборотом и невольно задал себе вопрос: «Чего ради эта дама-аристократка заехала одна-одинешенька в мою гостиницу и что ей здесь нужно?»
Он дал себе слово зорко присматривать за подозрительной незнакомкой.
«Эге, – решил он наконец, – это, наверное, любовное свидание. Верно, сейчас явится любезный, оттого и карету поторопились спровадить. Им хватит и одного экипажа завтра поутру, чтобы вернуться в Вену. Так-с! Ну, надо идти поторопить жену и дочку. Дамочка, по-видимому, из балованных, ей, должно быть, не легко угодить. Она, кажется, уже начинает выходить из терпения».
Вскоре весь дом был поднят на ноги; слуги и служанки бегали по всем направлениям, нося и приготовляя то одно, то другое, а жена и дочка хозяина хлопотали на кухне.
Когда все приготовления были закончены, Мюллер, держа колпак в руке, почтительно подошел к посетительнице и доложил:
– Графиня, обед подан.
Он титуловал так свою посетительницу наудачу, полагаясь исключительно на свой наметанный глаз.
– Разве вы знаете меня? – спросила Дама, садясь за стол.
– Как же, графиня! – пробормотал Мюллер, не желая сознаться в своем незнании.
– Это изумляет меня, – заметила дама. – Не служили ли вы в Милане или, может быть, в Неаполе?
– Вот именно, графиня! Я служил в Италии, – ответил Мюллер и мысленно добавил: «В шестом стрелковом и десятом гусарском».
– Ага, – несколько натянуто промолвила дама, – значит, вы узнали меня?
– Немедленно, графиня!
Незнакомка быстро поднялась с места и, подойдя к Мюллеру, промолвила вполголоса:
– Прошу вас никому ни одним словом не обмолвиться о том, что графиня Наполеона Камерата остановилась у вас. Даже если вам назовут меня и спросят, тут ли я, вы должны ответить отрицательно. Слышите? Обещаете ли вы мне это?
– Будьте покойны, графиня, клянусь, что я исполню ваше желание.
– Я полагаюсь на вас. Ну-с, а теперь, когда я несколько успокоилась – признаюсь, что я немало удивилась вашим словам, – я воздам должное вашему обеду.
В это мгновение в комнате появилась Эльза с дымящимся блюдом в руках.
– Кто эта хорошенькая девушка? – спросила графиня Камерата.
– Это моя дочь Эльза, графиня.
– Прехорошенькая! Когда ее свадьба?
– Надеюсь, что скоро. Это зависит от господина главноуправляющего дворцом, который обещал предоставить моему зятю место сторожа.
Графиня перестала есть и с видимым интересом прислушивалась к болтовне хозяина гостиницы.
– Вот как? – промолвила она. – Ваш зять будет сторожем при дворце?
– Я надеюсь, что так, гафиня.
– Дай Бог, чтобы это было скорее в таком случае! – воскликнула графиня, но, словно не докончив своей фразы, быстро перевела на другое, сказав: – Подавайте следующее!
Мюллер поспешил на кухню, а Эльза осталась при графине.
– Я слышала, дитя мое, – сказала последняя, – что вы собираетесь стать женой одного из сторожей дворца? Вам действительно хочется жить в Шенбрунне?
– О да, графиня! – ответила девушка. – Я так свыклась с этой мыслью, что иначе и представить себе не могу свою дальнейшую жизнь. Я так люблю этот старый парк, его развесистые липы и хорошенькие домики сторожей.
– Вы совершенно правы, дитя мое. Такая спокойная, семейная, скромная жизнь способна дать наибольшее счастье, и многие из тех, кому завидуют люди вашего круга, многие из тех, кого я лично знаю, были бы счастливы возможности поменяться своей жизнью с вами. Но это невозможно! Впрочем, – добавила она, переменив тон, – нужно уметь приноравливаться ко всем обстоятельствам и быть готовым ко всему… Дайте-ка этого холодного пирога в ожидании жаркого, за которым пошел ваш отец. – Графиня с большим аппетитом принялась за пирог, а когда появился Мюллер, неся блюдо с фазаном, она промолвила: – Ваша дочь пришла как раз вовремя, а то для нее не осталось бы места. Это что? Фазан? А что, скажите, здесь много дичи в окрестностях?
– О да, графиня! В Шенбрунне чудная охота!
– А, здесь охотятся? А есть здесь кто-нибудь из свиты его величества?
– Конечно, графиня.
– Кто именно? – быстро спросила графиня.
– Да эрцгерцог Франц, тот, которого называют герцогом Рейхштадтским. Сын этого негодяя Наполеона.
Графиня перестала есть и сидела, низко склонив голову, погруженная в свои думы. У нее вертелось на языке много вопросов, но она не решалась задать их.
– Ага, принц здесь? – сказала она после довольно продолжительного молчания. – Он охотится… Значит, он в хорошем настроении. Тем лучше!
«Я поспела как раз вовремя!» – подумала она.
Наскоро закончив свой обед, графиня поднялась к себе в сопровождении Эльзы и обратилась к ней:
– Скажите, милая, отсюда, из ваших окон, видно когда эрцгерцог Франц отправляется на охоту или когда он возвращается с нее?
– Еще бы! – ответила Эльза. – Мы видим его очень часто. Он очень красивый молодой человек! И вот уж кто не боится женщин!
Графиня ничего не ответила, но, войдя в свою комнату, заперлась на ключ и, упав на колени перед висевшим на стене распятием, погрузилась в горячую молитву.
«Боже мой, – молилась она. – Ты знаешь, как я люблю герцога Рейхштадтского, как мне хочется сделать его преемником великого человека, вернуть ему украденный у него один из лучших тронов Европы. Я хочу, чтобы он утвердился во всех своих правах, и ради этого охотно принесу себя в жертву и откажусь от его любви, если я недостойна быть любимой им. Господи, Боже мой, я откажусь от всех своих надежд и желаний, пожертвую всеми своими грезами, даруй мне только одну милость, чтобы он жил! Пусть даже он никогда не будет императором, только бы он жил! Позволь мне явиться вовремя, чтобы расстроить этот ужасный договор».
Влюбленная и очень религиозная графиня Камерата провела еще целый час в молитве и обдумывании предстоящего ей на другой день подвига спасения. Склонившись перед Распятием, она молила Создателя о счастье и долголетии того, кто нес на своих еще слабых плечах тяжелое наследие Наполеона.
X
Юность сына Наполеона была трудовой и суровой. Наибольшее внимание обращалось на изучение немецкого языка. Мальчик долго сопротивлялся, инстинктивно чуждаясь постороннего языка, как бы уничтожавшего его французское происхождение, долго отказывался от немецких уроков, но наконец должен был покориться и кончить тем, что стал понимать и говорить на этом языке как на французском. Его характер закалялся, он стал спокойным, энергичным юношей, не выносившим неправды. Он отказывался читать, сказки и учить басни, говоря, что «все это ложь, на что она?» Он любил природу и уединение. На одном из холмов Шенбрунна был построен деревенский домик шале, прозванный тирольским. Это было любимое место занятий молодого принца; там он читал, размышлял, беседовал со своими профессорами, играл со своим товарищем, Эмилем Гоберо, называвшимся здесь Вильгельмом, сыном слуги его матери Марии Луизы.
