Джеймс Джонс - Отныне и вовек
— Не совсем, сэр… Я как раз хотел с вами об этом поговорить. У меня нет ни одного стоящего тяжеловеса. А капрал Чоут еще недавно был чемпионом Панамы в этой категории. Я все время пытаюсь вытащить его на ринг.
— Чоут? Нет, он выступать не будет.
— Я так и понял, сэр.
— Капрал Чоут, судя по всему, лучший защитник на Гавайях. Какой нам смысл терять такого бейсболиста?
— Да, конечно, сэр.
— Так что придется вам обойтись без него.
Хомс кивнул. С Чоутом или без Чоута бейсболисты все равно проиграют, зато от его боксеров ждут победы. От него всегда ждут победы. Победишь, получишь майора. Спаниель подполковника по-прежнему лениво дрыхнул, вытянувшись во всю длину, передние лапы он закинул одну на другую и небрежностью позы напоминал театрального премьера, принимающего гостей в пижаме. Всем офицерам полка надлежало ласково гладить этого паршивца.
Почему ты не сбросишь это ярмо, Хомс? — спросил он себя. А что потом? И куда потом?
— У меня есть еще один новенький, сэр, — сказал он, хотя вначале не собирался об этом говорить. — Его фамилия Пруит. Выступал за двадцать седьмой. Второе место в полусреднем весе. Переведен ко мне из команды горнистов.
На губах подполковника вновь заиграла отеческая улыбка.
— Так это же прекрасно. Прекрасно. Говорите, он давно в нашем полку? В команде горнистов?
Хомс уже устал.
— Да, сэр, — вяло сказал он. Мерзкий самодовольный пес… — Он год как здесь служит. — Спишь, жрешь и позволяешь себя гладить… — Перевелся сразу же после того сезона, сэр. — И никаких у тебя забот, сучий ты потрох толстопузый.
— Невероятно! — воскликнул подполковник. — В команде горнистов! А мы целый год ничего не знали. Впрочем, про горнистов никто никогда ничего не знает. Вы с ним уже разговаривали?
— Да, сэр…
Какая теперь разница? Можно заодно выложить ему все.
— Он отказывается выступать, сэр.
Будь ты хоть на грамм смелее, Хомс, ты бы добавил: «Как и Чоут».
Подполковник Делберт продолжал сидеть совершенно прямо и лишь слегка повернул голову.
— Он не может отказаться.
— Тем не менее отказался, сэр.
Хомс понял, что допустил ошибку. Ну и черт с ним, наплевать. Наплевать? А куда ты потом денешься? Он решил не говорить, что предлагал Пруиту должность ротного горниста.
— Чепуха, — отчетливо выговорил Делберт. Глаза у него стали странно пустыми. — Вам просто показалось. И ваша обязанность добиться, чтобы он выступал. Если он поймет, что этого требуют интересы полка, сам попросится на ринг. Вы должны его убедить — и только. Объясните ему, что полк в нем серьезно заинтересован.
Полк, подумал Хомс. Вот оно, главное. Полк. Честь и репутация полка, которым командует Делберт. Подполковник и знать не желает, почему Пруит отказывается. Я-то хоть спросил его, подумал он. Да ты и так знал, не притворяйся.
Отеческая улыбка придала пустым глазам маслянистый блеск, и от этого выражение их стало совсем непонятным.
— Если этот солдат вам нужен, вы должны его уговорить. А насколько я вас понял, он вам нужен.
— Очень бы пригодился, сэр.
— Тогда уговорите его. Я буду с вами откровенен. Наши боксеры обязаны выиграть и на будущий год. Потому что, кроме бокса, мы не блещем ни в чем. Помните об этом. И я хочу, чтобы вы держали команду в форме. Начинайте тренировки. Можете иногда освобождать для этого вторую половину дня. Короче, приступайте уже сейчас. Главное — думать заранее.
— Так точно, сэр, — сказал Хомс. — Скоро приступим.
Но его голос потонул в скрипе выдвигаемого ящика — так обычно давалось понять, что разговор окончен. Подполковник оторвал глаза от стола и вопросительно посмотрел на Хомса, но тот уже поднялся и понес свой стул назад к стене. Что же, по крайней мере подполковник не будет возражать против перевода Старка, а за этим, собственно, Хомс и приходил.
Скрип разбудил спаниеля. Пес поднялся, потянулся, поочередно выгибая лапы, и выкатил розовый язык в широком наглом зевке. Потом облизнулся и укоризненно уставился на Хомса. Тот ответил ему таким же пристальным взглядом и, неожиданно задумавшись, на мгновенье замер. Рука его все еще держалась за спинку стула, а глаза с завистью смотрели на это черное, лоснящееся, откормленное воплощение самодовольства. Пес опять разлегся на паркете и погрузился в ненадолго прерванную дрему. Хомс, спохватившись, оторвал руку от стула и повернулся отдать честь. Обезличенный ритуал на миг перенес его в Вест-Пойнт, напомнил о «службе Богу и Отечеству» и самой своей четкостью как будто снова сблизил с подполковником. Но Хомс знал, что в действительности ничего не изменилось.
— Между прочим, — сказал подполковник, когда Хомс был уже у двери, — а как мисс Карен? Поправляется?
— Ей немного лучше, — повернувшись, ответил Хомс. Глаза подполковника больше не были пустыми, в глубине их, на самом дне, зажглись красноватые огоньки.
— Прелестная женщина, — сказал Делберт. — Жаль, что так редко бывает в клубе. Последний раз я ее видел на вечере генерала Хендрика. Моя супруга на этой неделе устраивает бридж для жен офицеров. И была бы очень рада видеть мисс Карен.
Хомс с усилием покачал головой.
— Она бы с удовольствием, я уверен, — сказал он, — но вряд ли сможет по здоровью. Вы же знаете, сэр, какая она слабенькая. Все эти вечера выбивают ее из колеи.
— Да, да, — кивнул подполковник. — Очень жаль. Я так и сказал жене. А как вы думаете, к вечеру у бригадного генерала она поправится?
— Надеюсь, сэр. Она ужасно расстроится, если пропустит такое событие.
— Да, да, надеюсь, она обязательно придет. Мы все ее очень любим. Очаровательная женщина.
— Благодарю вас, сэр. — Хомс старался не замечать огоньков, рдеющих в глубине глаз подполковника.
— Кстати, капитан, на будущей неделе у меня будет очередной мальчишник. Все там же в клубе, на втором этаже. Вы, естественно, тоже приглашены.
Глаза Хомса снова потемнели, он смущенно улыбнулся.
— Обязательно приду, сэр.
— Да, да. — Подполковник откинул голову назад и рассеянно смотрел на Хомса. — Вот и хорошо. Прекрасно.
Он выдвинул следующий ящик.
Капитан Хомс вышел.
Приглашение на мальчишник слегка подняло ему настроение. Как можно предсказать, кто выиграет чемпионат? Во всяком случае, он пока не угодил в черный список: на мальчишники к подполковнику приглашалась только офицерская элита.
Но в душе он понимал, что приглашение ничего не меняет, и, когда он спускался из штаба, направляясь домой обедать, галерея и лестница больше не убеждали его в незыблемости окружающего мира. Придет день, и он получит новое назначение, может быть даже вернется в Штаты или поедет еще куда-нибудь, где есть кавалерия. Черт его дернул перейти в пехоту ради поездки на Гавайи, в этот райский уголок в Тихом океане, пропади он пропадом!
И все-таки, говорил он себе, не будешь же ты до конца своих дней гнить в Скофилдском гарнизоне. Но что делать сейчас?
Придется поговорить с Карен. Подполковник хочет, чтобы она появилась на вечере у генерала. Как-нибудь надо ее уломать. Что ей стоит быть поласковее с этим старым козлом? Он тогда наверняка получит майора, даже если его боксеры проиграют и в этом году, и в следующем. Он же не просит, чтобы она с Делбертом переспала или еще бог знает что. Просто чуть-чуть внимания.
В воротах он машинально отдал честь солдатам, возвращавшимся из гарнизонной лавки, перешел улицу и зашагал к своему дому.
6
Карен сосредоточенно расчесывала свои длинные светлые волосы, когда вдруг хлопнула дверь и на кухне послышались тяжелые шаги Хомса.
Она расчесывала волосы уже почти час, целиком отдаваясь этому бездумному занятию, дарившему ей чисто физическое наслаждение; наконец-то избавленная от неотвязных мыслей о свободе, она ощущала лишь свои волосы: пряди длинных золотистых нитей струились между жесткими зубьями гребня, погружая ее в желанное забытье, унося прочь от всего окружающего, в далекий мир, где не существовало ничего, кроме зеркала, в котором ритмично двигалась рука — единственное, что не умирало в Карен в эти минуты.
Поэтому-то она так любила расчесывать волосы. И любила готовить — по той же причине. Когда бывало настроение, она готовила удивительные блюда. И она запоем читала. Поневоле научилась получать удовольствие даже от плохих книг. Офицерские жены, как правило, скроены по несколько иному образцу.
Хомс ввалился в комнату, даже не сняв шляпы.
— Ты здесь? — виновато сказал он. — Привет. Я не знал, что ты дома. Я только переодеться.
Карен взяла со столика гребень и снова начала расчесывать волосы.
— Машина же во дворе, — сказала она.
— Да? Я не заметил.
— Я утром заходила в роту, искала тебя.
— Зачем? Ты же знаешь, я этого не люблю. Там солдатня, и тебе там нечего делать.
— Я хотела попросить тебя кое-что купить, — соврала она. — Думала, ты будешь на месте.
