Сорок изыскателей. Повести. - Сергей Михайлович Голицын
Настасья Петровна тут же предоставила в распоряжение киноартистов шесть тазов, а свежие веники ребята наломали сами на склоне горы.
Все мальчики захотели сниматься. Толя придирчиво их оглядел и отобрал шестерых, самых, по его мнению, «кинотипажных».
— Понимаете, — поучал он их, — вы, юные туристы, жестоко измучились во время похода, устали, вы не мылись две недели, а сейчас предвкушаете величайшее наслаждение. Вы мечтаете, как будете горячей водой с мылом, с мочалкой смывать с себя походную грязь, как залезете на полок хлестаться веником. Постарайтесь выразить такое наслаждение. Итак, — продолжал Толя, — с вениками и с тазами вы бежите наперегонки, вы открываете дверку, вас обдают клубы пара… Но сперва давайте проведем репетицию.
Георгий Николаевич забрался в баню. Он никому не доверил жечь на лавочке зеленые листья. Дым, выходящий из наружной двери, будет изображать пар.
— Приготовиться! — скомандовал Толя и положил киноаппарат на траву. — Раз, два, три!
Мальчики побежали.
— Нет, не так.
По мнению Толи, мальчики бежали «без предвкушения наслаждения», то есть улыбались, не раскрывая рта. Толя заставил их бежать вторично и только на третьей пробежке закрутил киноаппарат.
Он уже не был прежним восторженным и робким прозрачно-голубоглазым юношей, а превратился в подлинного и вдохновенного кинорежиссера, сквозь разрозненные кадры ясно представлявшего себе весь фильм. Он подавал команду, расставлял артистов, бранил одного за недогадливость, другого за то, что споткнулся. Голос его гремел, желтые волосы развевались, а потемневшие глаза «метали молнии».
Съемка первой сцены затянулась надолго. Георгий Николаевич начал сомневаться, успеет ли Толя за день заснять остальные сцены.
Предстояла съемка шести девочек, выбегающих из бани якобы после мытья. Настасья Петровна очень удачно придумала повязать им на головы мохнатые полотенца.
Георгий Николаевич опять забрался в баню со спичками и с ворохом зеленых листьев.
Толя закрутил киноаппарат. Девочки побежали, крича и хохоча, звеня тазами, махая вениками. Пионервожатая в шортиках тоже повязала себе на голову поверх вспушенных волос мохнатое полотенце. Она, видимо, была очень счастлива временно превратиться в кинозвезду, улыбалась и бегала наравне с остальными артистками.
Толя бегал быстрее всех и туда и сюда. То он примеривался, прицеливался своим киноаппаратом, то ложился на живот на землю, то залезал на соседние деревья, на забор, на крышу светелочки и при этом истошным голосом командовал и бранился.
Наконец съемка и этой сцены благополучно закончилась. Все направились к дому.
Какую же сцену Толя хотел снимать следующей — «Пир», «Беседу с писателем» или «Подготовку ко сну»?
Настасья Петровна принимала живейшее участие в съемке «Бани» в качестве консультанта и только еще собиралась варить вермишель и ставить самовар, значит, «Пир» опять придется временно отложить…
— Будем снимать «Подготовку ко сну», — объявил Толя.
С веранды вынесли столы, стулья, скамейки. По сценарию ребята должны были лечь в своих одеждах прямо на пол, подложив под головы рюкзаки. Сперва лягут мальчики, к правому краю веранды, потом их выгонят, и тогда лягут девочки, но уже к левому краю. По ходу сценария и те и другие никак не хотят угомониться и будут отчаянно шалить. Явится «сердитый писатель», то есть Георгий Николаевич, и попытается утихомирить баловников.
И на этот раз Настасья Петровна не могла согласиться с таким сценарием. Раньше, когда у них устраивалось ночевать человек по двадцать либо дорогих друзей, либо вовсе незнакомых туристов, она действительно укладывала их всех спать на полу веранды, но предварительно стелилось все, что можно было найти в доме более или менее мягкого. Вот почему Настасья Петровна сейчас забрала всех девочек, повела их в комнаты, нагрузила их шубами, пальто, матрасами, подушками, одеялами, покрывалами, половиками.
— В доме писателя, — утверждала она, — даже «понарошку» гости должны спать более или менее комфортабельно.
Постелили мягкие вещи, на них уложили мальчиков. Георгий Николаевич встал посреди веранды. Толя залез на табуретку. Мальчики начали брыкаться и хихикать.
— Выразительнее балуйтесь! — кричал Толя.
Он все вертел киноаппаратом, а Георгий Николаевич все размахивал руками и грозил указательным пальцем.
Наконец сцену засняли. Наступила очередь девочек. Всю одежду перетащили на другой край веранды и кое-как уложили непосед. Толя опять залез на табуретку. Девочки вместе со своей пионервожатой брыкались, визжали и хихикали столь неистово, что у Георгия Николаевича заболела голова. А Толя совал ему свой киноаппарат прямо в нос.
Бедной Машуньке очень хотелось участвовать в этой сцене, она все вертелась у Толиных ног. В конце концов тот сжалился над ней и заснял ее прижавшейся к коленям своего дедушки.
— Новый вариант сценария! — радостно воскликнул Толя.
Наконец съемка всей сцены «Подготовка ко сну» была закончена. Толя подошел к Георгию Николаевичу и, прижимая руку к сердцу, заговорил выспренним тоном:
— Несказанно вам благодарен! Вы играли, как высокоодаренный киноартист, ваши жесты получились столь отточено-выразительными, что эти кадры будут лучшими в фильме, и драгоценная «Омега» достанется мне.
В ответ Георгий Николаевич только смущенно поклонился. Наступила очередь съемки сцены «Пир».
Вернули на веранду оба стола, стулья, табуретки, скамьи. На столах постелили клеенки, расставили тарелки, разложили ложки. Ребята приготовились садиться…
Но тут выяснилось непредвиденное недоразумение: вермишель-то была белого цвета. И Толя решительно воскликнул:
— Кушанье не годится! Оно нефотогенично.
Он объяснил, что тарелки с вермишелью будут казаться пустыми. Кушанье должно быть только темного цвета. Какой же выход? Да просто насыпать в тарелки земли с огорода.
Тут в третий раз запротестовала Настасья Петровна.
— Уму непостижимо! — воскликнула она. — Не допущу, чтобы в доме детского писателя гостей кормили бы землей!
Георгий Николаевич отлично знал, какая была на их участке земля. Ранней весной Алеша Попович свалил на грядки и клумбы два прицепа великолепного навоза с колхозного скотного двора. На такой земле удвоится урожай овощей и цветов, но в тарелки ее сыпать было бы просто отвратительно.
Настасья Петровна оставалась непоколебимой. В конце концов она предложила другой выход: через пятнадцать минут будет готов из муки замешанный на сале очень вкусный соус темно-коричневого цвета, которым она польет злополучную вермишель.
Пришлось Толе уступить. Но раз бутафория для сцены «Пир» не готова, киносъемка переносится на лужайку перед домом. Будет сниматься сцена «Беседа с писателем».
Ребята со
