Золото Арктики [litres] - Николай Зайцев
Швейцар посерьезнел и молча указал рукой следовать за ним. Все трое прошли в подсобное помещение, отделенное от парадного входа узким, без освещения, коридором.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – засуетился старик, доставая из-за старого шкафа холщовый мешок. – Все сохранил. А как же-с? Как не сохранить?! Благодетель вы наш! Ни одна душа живая не знала о сем тайнике. Я уж было сомневаться стал, придете ли. Ведь такое говорили. Такое!
– Полно тебе, Степан! – мягко прервал монолог швейцара Суздалев. – На вот тебе за заботу.
Швейцар принял протянутую графом купюру, аккуратно сложил ее пополам и тут же спрятал во внутренний карман:
– Благодарствую, барин!
– Тебе спасибо, что все в целости, – добродушно сказал Иван, ощупывая содержимое мешка.
Билый молча наблюдал за разговором своего друга и этого милого старика. Цепкий взгляд бывалого воина сразу определил, что в мешке две сабли. О чем говорил характерный лязг и выпирающие гарды – одна из отличительных особенностей сабли по сравнению с казачьей шашкой.
– Спасибо еще раз, Степан, – поблагодарил старика граф. – И прощай. Теперь уже вряд ли свидимся.
– Господи Иисусе! – осенив себя крестным знамением, воскликнул швейцар. – Да как же это?!
– Да вот так, старик, – Иван по-отцовски похлопал швейцара по плечу. – Уезжаем вот, – указал жестом на Миколу, – с боевым товарищем.
– Господь с вами, ваше сиятельство, – положив правую руку на грудь, произнес Степан. – Так разве ж война у нас где-то?!
– Ну, братец, война не война, а в таких людях как мы с… – Суздалев хотел было сказать «с господином подъесаулом», но осекся. Секунду подумал и добавил: – с Николаем Ивановичем Отчизна нуждается всегда.
– Будьте с Богом, – в сердцах произнес старик, неловко крестя на прощание своего благодетеля и его спутника.
– И тебе не хворать, братец.
Зажав подмышкой мешок, Суздалев быстрым шагом направился к выходу из ресторана. Микола, кивнув на прощание швейцару, последовал за другом.
– Спрашиваешь, откуда такое добро? – не дожидаясь вопроса друга, произнес Иван. Микола повел головой. Мол, захочешь, сам расскажешь.
– Сабли эти – фамильная ценность. На них еще мой батюшка покойный на дуэлях бился. А я, ты понимаешь, Микола, поляков не люблю. И рыжих. Рыжих особенно. И вот напасть какая! Ты понимаешь, друже, именно в этом ресторане рыжих и поляков особенно много! – с жаром говорил граф.
Миколе хекнул, оценивая шутку.
– Понимаю, чего ж не понять. Полно рыжих, как же без них, – подтвердил казак, хотя в ресторане ни одного не увидел.
– Вот! – Суздалев тряхнул друга за плечо. – Знал, что поймешь! Мало ли что. И вот теперь как нельзя лучше пригодились. В общем, предвидел я такой момент.
– Провидец, – хмыкнул Микола.
Все это Суздалев произнес скороговоркой. И шутка немного расслабила друзей. Полумрак белой ночи накрыл парк легким туманом и поглотил двух отчаянных односумов.
– А мы уже сомневаться стали, придете ли, – ехидно процедил сквозь зубы барон, когда Суздалев с Билым подошли к назначенному месту. Парк, где было решено разрешить конфликт, был густо засажен деревьями, что давало прекрасную защиту от посторонних глаз.
– Может, оставите свои клоунские замашки, барон! – парировал граф, одновременно освобождая содержимое мешка. – Или для вас роль паяца в цирке более приемлема?!
Суздалев бросил одну саблю Миколе, тот ловким движением поймал ее и рывком вытащил из ножен. Отточенная сталь блеснула в полумраке серебряным лучом.
– Вы ответите за свои насмешки, граф! – срывающимся на фальцет голосом крикнул барон, доставая саблю из ножен.
– К вашим услугам, – Суздалев оголив свой клинок.
– Оставь его мне! – крикнул Микола.
– Это за что тебе такой подарок? – шутливо отозвался граф. Задор и волнение в предвкушении дуэли овладели им.
– Так господин барон обещал кобылу отдать, если я жив останусь! – с задором не меньшим отозвался казак. – А слово дворянину следует держать! Не так ли, господин барон?!
Барон без предупреждения сделал несколько быстрых шагов вперед и занес саблю над головой Миколы. Тот ступил влево, уходя от удара, и сабля барона со свистом разрезала ночной воздух.
– Неплохо, любезный, – с усмешкой произнес казак – Но недостаточно хорошо.
Билый, разворачивая корпус, выкинул прямую руку вперед и концом сабли распорол костюм на противнике, слегка задев кожу. Из небольшой ранки засочилась кровь. Барон машинально прижал левую руку к ране, оценивая глубину. Убедившись, что это всего лишь царапина, вновь занес саблю вверх и резко опустил на клинок Миколы. Сил у казака было достаточно, чтобы сдержать удар. Барон пытался продавить защиту Билого, но тот держал натиск противника.
Суздалев засмотрелся на дуэль своего друга, что чуть не стоило ему достаточно серьезного ранения. Кузен барона, также наблюдавший до сего момента за схваткой, заметив, что граф отвлекся, решил воспользоваться моментом и напасть первым. Сделав выпад правой ногой вперед, он попытался дотянуться саблей до горла ничего не подозревающего противника, но не рассчитал расстояния, и конец сабли застыл в его вытянутой руке в сантиметре от шеи графа.
Суздалев, опомнившись, повернул корпус вправо, нанося сильный ответный удар по плечу кузена. Сабля в умелых руках издала характерный звук разрезаемого воздуха и глубоко вошла в плечо нападавшего, застревая в плечевой кости. Кузен выпустил свою саблю из повисшей в один миг руки, голова его закружилась, ноги обмякли, и он медленно стал сползать на землю. Граф рванул клинок на себя, и из глубокой раны брызнула пульсирующей струей алая кровь.
Билый с бароном все еще стояли, сцепившись клинками, стараясь оттолкнуть друг друга. Барон хоть и не обладал большой силой, но смог оказать достойное сопротивление казаку. Но все же военный опыт взял свое. В планах Миколы не было убивать этого шулера. Он слегка ослабил давление, тем самым выведя противника из равновесия. Перехватив левой рукой эфес сабли, Билый одновременно повернул ее и со всей силы опустил обух клинка на предплечье барона. Послышался звук ломаемой кости. Барон завопил от боли, левой рукой он обхватил правое предплечье, изогнутое почти под прямым углом. Его сабля, лязгая, стукнулась о землю. Барон присел вслед за ней, громко постанывая.
С обоими противниками было покончено. Урок был дан на всю жизнь. Билый обернулся посмотреть, чем занят его друг. Суздалев склонился над своим раненым противником. Оторвав от его костюма рукав, граф крепко перевязал нанесенную им же рану. Кузен почти терял сознание. Микола подошел и присел рядом. Большими пальцами обеих рук он крепко надавил на лоб кузена, затем нащупал какие-то точки по краям его носа, на подбородке. Суздалев со вниманием смотрел на это действо.
– Точки, которые
