Малиновский. Солдат Отчизны - Анатолий Тимофеевич Марченко
«Недалёк тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии. Будет и на нашей улице праздник!»
В этот же день, 7 ноября, Гитлер отправился в своём личном поезде в Мюнхен, чтобы отметить очередную годовщину «пивного путча», который, хотя и окончился провалом и заключением Гитлера в ландсбергскую тюрьму, являл для нацистов истинный триумф. В салон-вагоне, крикливо отделанном розовым деревом, был накрыт роскошный стол.
Гитлер в возбуждении разглагольствовал за столом, стараясь внушить присутствующим одну и ту же мысль: взятие Сталинграда — дело нескольких дней.
— Манштейн не из тех, кто упускает победы, — говорил Гитлер. — Я уже вижу, как он и Паулюс бросаются друг другу в объятия!
Неожиданно один из гостей обратил внимание на то, что на соседнем пути стоит товарный поезд. Гитлер, заинтересовавшись, подошёл к окну. Из товарного вагона, предназначенного для перевозки скота, на него смотрели, все в кровавых бинтах, его солдаты.
— Эшелон с ранеными, — услужливо подсказал кто-то. — Возвращаются с Восточного фронта.
Гитлер нахмурился, сомнений не было, измученные, голодные солдаты, конечно же, видели через окно роскошное застолье.
— Немедленно опустите шторы! — велел он.
Приказание было тут же исполнено, и пир продолжался. Однако настроение фюрера испортилось: картина эшелона, набитого ранеными солдатами и офицерами, вопиюще противоречила тем картинам, которые так красочно рисовались за столом.
На следующий день, выступая в Мюнхене, Гитлер, в частности, заявил:
«Я хотел выйти к Волге в определённом месте, у определённого города. По совпадению, этот город благословлён Именем Сталина... это необычайно важный город — здесь перехватывается транспортировка тридцати миллионов тонн грузов по реке, включая девять миллионов тонн нефти, сюда, к этому городу, следовало зерно плодородной Украины и Кубани, здесь переплавлялись руды цветных металлов. Это громадный транспортный узел. Его я хотел захватить, и вы знаете, мы скромны, но я скажу: мы взяли и его! Остались только небольшие «карманы» сопротивления. Некоторые могут спросить: почему вы не возьмёте их побыстрее? Потому, что я не хочу второго Вердена, вот почему!»
При слове «Верден» едва ли не все присутствовавшие поёжились — таково было магическое воздействие этого маленького городка на северо-востоке Франции, где в 1916 году развернулись бои между французскими и германскими войсками. Это была борьба на истощение, за два с половиной месяца немцы смогли продвинуться всего на семь километров! В результате под Верденом немецкий стратегический план потерпел полное поражение. Формула немцев «артиллерия разрушает, а пехота занимает» дала осечку, обе стороны понесли колоссальные потери, и вся операция получила название «верденской мясорубки», ставшее нарицательным.
После завершения всех мероприятий Гитлер сказал Геббельсу:
— Я отправляюсь в Альпы. Сейчас, когда вопрос со Сталинградом практически решён, можно позволить себе хотя бы немного отдохнуть.
— Бергоф — прекрасное место для отдыха, мой фюрер! — одобрил Геббельс. — Там вас и застанут победные вести о полном взятии Сталинграда!
8
Операция «Уран» строилась на исключительно точных расчётах, уже в ходе её разработки Жуков, Василевский и другие полководцы твёрдо верили в успех.
В самом деле, почти трёхмесячные оборонительные бои наших войск в Сталинграде, хотя и стоили очень многих жертв, были наглядным доказательством того, что советские воины могут выстоять даже в таких сражениях. Уверенность в успехе базировалась и на том, что сейчас советское командование располагало большими людскими ресурсами и новейшим вооружением, которое всё в нарастающих количествах поставлял тыл.
Трезво оценили и противника. Слабостью немцев было сейчас то, что их фронт и все коммуникации неимоверно растянулись. К примеру, группа армий «Б», которая вела бои на Воронежском и Сталинградском направлениях, растянулась на 1300 километров. А это — 82 дивизии и 4 бригады, ослабленные в ходе наступательных боёв. Почти тысячу километров составлял фронт и у группы армий «А», которая забуксовала на Северном Кавказе. Потери немцев были огромны, а пополнять войска живой силой, вооружением и боеприпасами стало невероятно сложно: войска слишком растянулись. Резервы вермахта были если не полностью исчерпаны, то всё же не давали возможности в достаточной мере пополнять войска свежими частями. Тем более, что советское командование осуществляло, хотя и частные, операции наступательного характера на Северном и Центральном фронтах, и немцы не решались перебрасывать отсюда свои дивизии на Сталинградское направление.
В середине октября Гитлер был вынужден отдать приказ о переходе к обороне, За исключением районов Сталинграда, Туапсе и Нальчика. Этим он рассчитывал создать условия для нового наступления в следующем году.
Гром небывалой мощности грянул 19 ноября 1942 года. Ровно в половине восьмого утра на трёх главных направлениях наступления Юго-Западного фронта реактивные миномёты «Катюша» дали мощнейший залп по противнику. В течение полутора часов вели огонь три с половиной тысячи орудий и миномётов — и всё это на участке фронта протяжённостью всего 28 километров! К полудню в прорыв пошли танковые корпуса и пехота. Гитлеровские войска были в шоке, их охватила паника.
На следующий день начал наступление Сталинградский фронт, а уже в четыре часа дня 23 ноября свершилось историческое событие, ставшее венцом операции «Уран»: в районе хутора Советского вокруг немецкой группировки сомкнулись стальным кольцом войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов. Враг оказался в котле. Теперь предстояло сделать всё для того, чтобы не выпустить его из ловушки и воспрепятствовать возможным попыткам деблокировать попавшую в западню трёхсоттысячную армию Паулюса.
9
Рано утром начальник штаба сухопутных войск генерал Цейтцлер получил приказ срочно прибыть к Гитлеру. Не прошло и трёх минут, как автомобиль уже вёз генерала в рейхсканцелярию.
Войдя в кабинет фюрера, Цейтцлер удивился: вопреки его ожиданиям, Гитлер был внешне абсолютно спокоен. В его облике было даже нечто торжественное, словно он намеревался сообщить вошедшему генералу о только что достигнутой победе.
Едва поздоровавшись с Цейтцлером, Гитлер громогласно провозгласил, будто выступая с трибуны:
— Я не уйду с Волги!
Цейтцлер заранее решил, что и как он будет отвечать фюреру. Он прекрасно понимал, что вовсе не такого ответа будет ждать от него Гитлер. Он также понимал, что его ответ вызовет резкую отповедь фюрера, более того, он может в ту же минуту снять его, Цейтцлера, с должности, а то и лишить воинского звания и отправить на эшафот. И всё же, преодолев страх, генерал сказал, хотя и негромко, но твёрдо и даже упрямо:
— Мой фюрер, оставить 6-ю армию в Сталинграде невозможно. Это равносильно преступлению. Потерять её — значит проиграть на
