Я знаю точно: не было войны (СИ) - Тарханов Влад

— Вот как? Давай свой вопрос, а мы будем посмотреть, как его решать, а то вдруг не смогу?

— Марк Григорьевич, тут есть одна толковая студентка, третьекурсница, очень перспективная. Хочу посоветоваться, может быть, стоит ее привлечь к нашим исследованиям?

— А что так? Умна или хороша собой? Если умна, то это хорошо. Если хороша собой, то это плохо. Если и то и другое, то надо посмотреть.

— Она тут ждет. Уделите ей пару минут.

— Ну что же, уделить пару минут толковой молодежи — святая обязанность профессора, тем более что ты, Давид, просто так просить не будешь. Если тебя она впечатлила… Зови.

Девушка, которая вошла в кабинет профессора, сразу произвела на него приятное впечатление. Одета была просто и аккуратно, сразу чувствовалось, что не модница и не вертихвостка.

Скромница, но есть характер. Они стали разговаривать.

Пока длилась их беседа, аспирант Мульман сидел на стуле, подальше от профессора и заметно нервничал.

Разговор профессору сразу же понравился.

Он чувствовал, что его собеседница читает намного больше, чем положено студентам по программе и интересуется математикой серьезно, имеет цепкий ум и отличную память, а это уже залог успеха.

Конечно, в топологии она ориентируется недостаточно для серьезной работы, но при ее данных это легко можно было исправить.

— Вот что, Ребекка Абрахамовна, возьмите эти две книги, прочитайте и обсудите их с Давидом Йосифовичем, а после приходите ко мне. Вам десять дней на все про все хватит?

— Конечно, Марк Григорьевич. — Девушка просияла от счастья.

«Да, красивая, да еще и умная! Беда на корабле!» — подумалось профессору, пока будущей молодой математик выходила из кабинета.

— Давид, вернемся же к нашим баранам. По большому счету, думаю, эта статья должна стать центральной главой твоей диссертации. Но у тебя есть ряд неточностей, давай-ка пройдемся по ним с карандашиком!

Это была древнейшая из привычек профессора Крейна — свои замечания он всегда оставлял карандашиком, так ему было удобнее, тем более, что мыслил он быстро, а если замечал где-то ошибку или неточность, или решил изменить, то стереть и переписать какую-то формулу не составляло особой трудности.

Вот и сейчас статья его ученика оказалась у профессора на карандаше.

И когда ученые углубились в свою работу, они перестали замечать время.

Оба покинули институт уже почти под полночь, уставшие и довольные.

А Ребекка шла в общежитие, прижимая к груди книгу, которую ей дал профессор Крейн, и лицо ее сияло от радости.

Все началось пару дней назад, когда ее преподаватель Давид Йосифович Мульман попросил ее остаться после занятий на несколько минут.

Молодая студентка не знала, что может понадобиться от нее этому увлеченному математикой молодому человеку.

Он был достаточно симпатичным, но также подчеркнуто вежливым, не слишком аккуратным, что выдавало в нем человека, совершенно увлеченного своим делом, одевался несколько небрежно, а его прическу сложно было назвать прической.

И при этом он никак не мог служить предметом ее девичьих грез.

А вот преподаватель он был отменный. И Ребекка была готова к тому, что ее попросят сделать какой-то доклад, или написать реферат, она чувствовала, что ее ответы и достаточно хорошие знания предмета нравятся Давиду Йосифовичу.

Готова она была ко многому, но предложение преподавателя ее сильно потрясло.

Он предлагал ей заниматься наукой.

И не где ни будь, а в их университете, да еще под руководством самого профессора Крейна!

Девушка считала профессора гениальным математиком, восхищалась его работами и удивительной математической эрудицией.

Порой его лекции были сложными для понимания, иногда казалось, что его мало заботит, поймут его студенты или нет, и над каждой лекцией надо было работать и работать, но материал, который они давали, был, воистину, бесценным.

И вот, такое неожиданное предложение! Поначалу она не знала даже что ответить, но увидев ободряющую улыбку Давида Мульмана, согласно кивнула головой.

Он радостно потряс ее руку, после чего пообещал, что завтра-послезавтра устроит ей встречу с профессором, и если она ему «покажется», то все будет в полном порядке.

А в том, что Ребекка произведет на Марка Крейна правильное впечатление, Давид Йосифович даже ни секунды не сомневался.

Он действительно присматривался за этой девушкой — ее логичные и точные ответы его всегда поражали ясностью и простотой, а еще покорила ее манера всегда перед ответом чуть-чуть думать, как бы взвешивая то, что собирается сейчас произнести, иногда по шевелению губ можно было даже догадаться, как она строит свои логические размышления.

Ну, тем лучше, а еще один толковый молодой ученый математик Одессе не повредит!

Надо сказать, что девушка посещала профессора Крейна еще несколько раз, прежде чем он согласился взять ее в свои ученики.

Она должна была работать вместе с аспирантом Мульманом, по его научной проблематике. Это было очень интересно, можно сказать захватывающе.

Незаметно пришла сессия, после которой наступило время практики и каникул.

Но Ребекке было не до отдыха. Теперь литературой ее нагрузил Давид Йосифович.

Она должна была не только проработать литературу, но и высказать свои идеи по проблеме, перед которой ее поставил молодой аспирант.

Это был своеобразный тест, но на уже значительно более серьезной уровне.

Эту проблему, частное решение довольно известной теоремы по топологии, Мульман нашел еще год назад, его статья по данному вопросу уже лежала у Крейна, но у того пока еще руки не доходили до этого материала.

А теперь Давиду было интересно, как с этой проблемой справится молодая девушка из Могилева-Подольского.

Пусть даже не справится, но он будет видеть, как она мыслит, в каком направлении двигается. И тогда станет окончательно ясно, будет ли со всего этого толк.

Надо сказать, что Ребекка работала все лето над книгами и конспектами.

И ей не хватало материала. Однажды она ездила в Винницу, в областную научную библиотеку, но и там не нашла нужной литературы, пришлось ехать в Одессу, там сумела найти необходимый материал, а к середине августа она внезапно поняла, что с решением сложной математической задачи у нее ничего, абсолютно ничего не выходит.

Девушку охватило отчаяние.

Она не знала, что делать и была готова плакать, а заставить ее плакать было очень и очень непросто.

Как ей казалось, на научной карьере смело можно было поставить крест.

Она не справлялась, и свет ей был из-за этого немил.

Принять вызов и не справиться — это было ниже ее достоинства, но впервые она ощутила, что и ее силам может быть предел.

И все-таки она не сдавалась. Снова села за книги и стала искать ответ, искать, несмотря ни на что.

Ответ пришел ей ночью, во сне.

Она проснулась в три часа ночи, включила свет, от чего проснуснулись сестры, и смотрели с ужасом, на то, как их сестра что-то быстро записывает в тетрадке.

Набросав три ряда формул, скрывавших решение задачи, Ребекка безмятежно заснула и проспала почти до полудня. И никто не решился ее будить.

В конце августа Ребекка снова приехала в Одессу.

Она показала Мульману свое решение проблемы и тот просиял.

Это было свежо и оригинально.

Даже он, который в топологии собаку съел, вынужден был снять шляпу перед этим оригинальным решением.

Конечно, в формулах была одна небольшая неточность, которая ничего не решала, он сразу указал на нее своей толковой ученице, но была и глобальная ошибка, которую Ребекка совершила только лишь потому что не была знакома с переводными статьями, которыми сам Мульман, конечно же, обладал.

Чтобы девушка поняла, в чем она ошиблась, преподаватель ознакомил ее с ценными материалами прямо у себя в кабинете.

Он видел, что Ребекка искренне расстроилась, и тут же бросился ее утешать.

По его словам, она была создана для научной работы, ей светила прекрасная карьера и огромные успехи.