Умереть на рассвете - Евгений Васильевич Шалашов
В Чуровской волости произошла кража со взломом из дома гр-на Куприянова М.С. На место происшествия выехал агент утро и собака Атлет. Агент утро пустил собаку по следу, и она привела на хутор Анцифирово, где проживает гр-н Орлов. Данный гражданин пытался скрыться, но был задержан Атлетом.
Неосторожное обращение с оружием
Гр-н Васильев Д., 16 лет, житель деревни Матурино, пошел на гулянку с охотничьим ружьем. Хвастаясь перед друзьями, сказал: "Не умею обращаться с оружием", после чего нажал на спусковой крючок и попал в живот гр-на Симакова 17 лет, от чего тот скончался через три часа. Васильев задержан, ружье изъято.
Изнасилование путем обмана
Гр-ка Танина Мария, 30 лет, сообщила угрозыску, что гр-н Романов, матрос с баржи, завел ее к себе на баржу под предлогом жениться и поимел половую связь, а наутро выгнал и сообщил, что уже женат. Романов связь не отрицает, но говорит, что жениться не обещал. Материалы по делу переданы руководству Череповецкого речного порта.
Глава четвертая
ФАНТАЗИИ АЛЕКСЕЯ КУРМАНОВА
"Апартаменты" начальника губернского управления умещались за ситцевой занавеской, отделявшей кровать, застеленную серым одеялом, и стол, заваленный книгами, от общей комнаты. Судя по всему, рядом обитал еще один "угловой" жилец.
— Да… — растерянно протянул Иван, думая, куда бы ему сесть. — Как тут и живешь-тο, полицмейстер?
— Давай прямо сюда, — показал Курманов на кровать. — Я же домой только ночевать прихожу, — словно оправдываясь, сказал Алексей, вытаскивая из-под стола хлипкую табуретку.
— Не женат, что ли?
— Женат. Дуня, жена моя, народная учительница. Нынче Красноборской колонией заведует.
— Это где? — удивленно спросил Николаев.
— Там, где Филиппо-Ирапский монастырь был, — пояснил Курманов. — Монахи землю пашут, картошку растят. А зачем им три церкви? Вот, в одной церкви колонию для беспризорных обустроили, а Дуню заведующей назначили.
— Правильно, — одобрил Иван. — Нечего долгогривым лодыря корчить. Пусть Богу молятся в свободное от работы время.
— Вот-вот, — кивнул Алексей, водружая на стол закопченный чайник. — Так, где-то у меня сахар был? А может, уже и нет.
— О, голова садовая! — хлопнул себя по лбу Иван, принявшись вытаскивать из объемистых карманов гостинцы и раскладывать их на столе.
— Ого, — вытаращился Алексей на бутылку хереса, пакет с колбасой и белым хлебом. — Откуда богатство? Никак к нэпманам ходил? На какие средства?
— Были средства, да вышли, — засмеялся Иван, сдвигая книги и пытаясь расчистить на столе свободное местечко. — В прежние годы, коли солдат в запас уходил, денег и на корову хватало, и на дом. А нонче — два раза в лавку сходить, и все. Ты бы, товарищ начальник, лучше стаканы нашел. Херес, он для твоего брюха пользительнее, нежели водка.
— Да где бы еще ее взять, водку-то, — улыбнулся Алексей, вытаскивая вместо стаканов две жестяные солдатские кружки. — Разливай, Иван Афиногеныч.
— Ну, Алексей Николаич, — поднял свою кружку Иван, — за встречу!
Николаев выпил до дна, а Алексей только губы намочил.
— Боюсь, — сказал Курманов, смущенно отставив кружку. — Я как-то с морозца спирта хряпнул, два дня загибался, чуть не помер. С тех пор в рот ничего не брал.
— Ну и ну, — помотал Иван головой. — Ты ж, Алексей Николаевич, на сколько лет-то меня моложе, на пять? Тебе сколько — двадцать семь?
— Да уже тридцать стукнуло.
— Ух ты, время летит, — посетовал Иван. — А давно ли мы День твоего ангела отмечали? Вроде двадцать три отмечали?
— Помню, — засмеялся Алексей. — Утром на плацу фельдфебель глазами сверкает, матерится, кулаками размахивает, а придраться не к чему — все стоят как положено.
— А запах! — протянул Иван. — Ротный командир нос платком прикрывал! Давай еще по чуть-чуть…
— Мне хватит, — твердо ответил Алексей, прикрывая ладонью кружку.
— Ну, нет так нет, мне больше достанется, — пожал Иван плечами, придвигая Алексею хлеб с ветчиной. — Ну, поешь хоть, а то глаза голодные.
— Точно. Чего, думаю, есть-то мне хочется? А я же сегодня ни пообедать, ни поужинать не успел.
— А что, паек для ответственных работников отменили? — удивился Иван. — Я-то думал, что вы как сыр в масле катаетесь.
— Да ну, Афиногенович, какой там сыр в масле! — махнул Курманов рукой. — На месяц положено пятьдесят фунтов муки, картошки тридцать фунтов да капусты. Мясо, если убоина есть. Но по мясу нынче губерния план не выполнила, все в центр отправлено. Ну, масло там, фунт, сахара фунт, если от детских пайков останется. — Увидев непонимание в глазах, Иван, пояснил: — В двадцатом году губерния решение приняла — всем городским детишкам до десяти лет каждый месяц по десять фунтов манки давать, фунт сахара и два фунта масла. Если на эти пайки хватает, то и нам достается. Нет, значит, нет. Иногда вместо пайка деньгами дают. Мне, если старыми деньгами мерить, в миллионщиках ходить можно. Только на один "лимон" разве что фунт хлеба купить можно. Так и то — в этом месяце половину жалованья в "Помгол" отдал.
— А говорят, губернская власть ситный с маслом ест да колбасой закусывает? — ухмыльнулся Николаев.
— По мне, понимаешь, лучше пусть голодно будет, зато совесть чистая. Мне так жить легче. И большинство таких. Есть, конечно, шкурники, к себе гребут. Помнишь, хохол у нас в роте был, что сало втихаря жрал? Ты его, Иван Афиногеныч, колодкой для обуви учил.
— Не помню, — покачал головой Иван. Действительно, не помнил, что "учил" кого-то колодкой для снимания обуви.
— Ну, как же… — слегка растерялся Алексей. — Ты же, батька, его из-под одеяла вытряс, схватил колодку и заставил все сало съесть.
— А! Этот… — вспомнил-таки Иван. — Было дело.
Новобранец Видута, которого он колодкой для сапог заставил съесть за один присест добрых четыре фунта сала без хлеба, с тех пор от него нос воротил. Зато потом, все новобранцы, получив посылочку из дома, бежали к нему и
