Генри Хаггард - Последняя бурская война
Неправы и те, кто считает, что аннексия являлась заранее продуманным мероприятием и что сэр Т. Шепстон прибыл в Трансвааль с твердым намерением аннексировать страну без учета внутренней обстановки, а просто с целью расширения английского влияния и (совсем уж нелепое предположение) для выгоды Наталя. У него не было твердо определенного мнения относительно того, стоит или нет использовать всю полноту власти, предоставленной ему в соответствии с занимаемым положением; напротив, он изо всех сил старался найти возможные внутренние резервы в самой республике, посредством которых удалось бы избежать аннексии — об этом в полной мере свидетельствуют многочисленные письма и послания, написанные его рукой. Так, в письме президенту Бюргерсу от 9 апреля 1877 года он пишет: «Я не раз уверял вашу честь, что если бы у меня был план, который смог бы гарантировать независимость государства за счет использования его собственных внутренних ресурсов, я во что бы то ни стало поделился бы этим планом с вами».
Эта мысль еще раз совершенно случайно находит свое подтверждение в отрывке из предсмертного заявления м-ра Бюргерса, где он пишет: «Затем мы уединились с Шепстоном у меня дома и повели беседу о целях его миссии. С поразившей меня откровенностью он прямо заявил, что аннексирует страну, имея для этого достаточно основания, только в том случае, если не пройдут изменения, которые бы удовлетворили его правительство. Тогда я предложил свой проект новой конституции по американскому образцу и план создания отряда конной полиции из двухсот человек. Он обещал дать мне время на созыв фолксраада, а также обещал отказаться от своих замыслов в том случае, если фолксраад одобрит мои предложения, а страна будет готова их принять и претворить в жизнь». Далее он пишет: «Справедливости ради должен заметить, что я бы никогда не усомнился в преданности и честности любого члена моего правительства, если бы он поступил так же, как поступил Шепстон».
В Англии тогда бытовало мнение (кстати, оно до сих пор является поводом для всевозможных дискуссий), что чрезвычайный комиссар представил дело таким образом, будто бы большинство жителей республики выступало за аннексию, и на этом основании была дана санкция аннексировать страну. Подобное заявление свидетельствует о полной неосведомленности англичан относительно положения дел в Южной Африке, неосведомленности, которая в данном случае тщательно охранялась правительством м-ра Гладстона, решившим в партийных интересах и с целью упрочения своих собственных позиций пойти на то, чтобы признать виновность сэра Шепстона и ряда других должностных лиц в даче ложной информации. К несчастью, правительство и его сторонники больше всего пекутся о себе и зачастую готовы выдавать ложь за истину. Если бы они потрудились взглянуть на письма сэра Шепстона, то наверняка бы увидели, что основанием для аннексии Трансвааля являлось не желание большей части его населения войти в состав империи, а ситуация в стране, которая сползала к анархии и хаосу, являлась банкротом и была на грани опустошения туземными племенами. Далее, они бы увидели, что сэр Шепстон никогда не представлял дело так, будто бы большинство буров выступали за аннексию. Действительно, он говорил, что большинство мыслящих людей не видели иного выхода из тупика; но скажите, пожалуйста, какая часть бурского населения может быть отнесена к «мыслящим людям»?
В пятнадцатом параграфе своего послания лорду Карнарвону от 6 марта 1877 года он подчеркивает, что петиции, которые подписали две с половиной тысячи представителей каждой общественной прослойки, из общего числа взрослого мужского населения, составляющего восемь тысяч человек, были переданы правительству республики на рассмотрение, и в них говорилось о бедах и трудностях, подстерегающих их на каждом шагу и выражалась просьба «оказать содействие в их устранении». Он также указал на совершенно достоверный факт, что петиций было бы гораздо больше, если бы на граждан не оказывали давления, и что во всех городах и поселках люди требовали перемен.
И вот на этом-то основании и строилось обвинение в даче ложной информации — обвинение, которое было построено так искусно и с таким восхитительным игнорированием фактов, что английской общественности ничего не оставалось делать, как поверить в него. Однако стоит лишь повнимательней приглядеться, как становится совершенно очевидной его полная несостоятельность.
Тем не менее серьезное обвинение было выдвинуто против чрезвычайного комиссара — обвинение, задевающее честь его как джентльмена и его веру как христианина; и как ни странно, среди определенной части английской общественности нашлось немало людей, которые в это поверили. Я имею в виду заявление относительно его обращения к зулусской армии вступить в Трансвааль в случае отказа от аннексии. Могу заверить читателя на основании имеющихся в моем распоряжении достоверных фактов, что данное заявление — это сплошная выдумка; не было никаких угроз ни со стороны сэра Шепстона, ни со стороны других лиц, связанных с ним, и я вам это сейчас докажу.
После прибытия миссии в Преторию от Кетчвайо пришло послание, в котором он сообщал о дошедших до него слухах о покушении буров на «Сомпсеу» (сэра Шепстона) и о своем намерении пойти войной на Трансвааль в том случае, если «его отцу» причинили зло. Где-то в середине марта поползли тревожные слухи о готовящемся нападении Кетчвайо на Трансвааль; но поскольку сэр Шепстон полагал, что вождь вряд ли решится на какие-либо враждебные действия, пока он находится в стране, то со своей стороны не стал предпринимать никаких мер. Тем более, что правительство Трансвааля не просило у него ни помощи, ни совета. Поистине удивительная черта в характере буров — их крайняя самонадеянность: они уверовали в свои силы и считают возможным подчинить себе всех африканских туземцев, а в случае необходимости разогнать всю британскую армию. К несчастью, последние события, похоже, помогли им утвердиться в своей вере относительно белокожего противника. Но вернемся к сути дела. Где-то в конце первой недели апреля, т.е. за неделю до объявления об аннексии, ситуация значительно обострилась; стали распространяться слухи, которым не было оснований не доверять, о том что вся зулусская армия сосредоточилась у границы, построившись в ряды импи (полков), и готова в любой момент ворваться в страну и смести на своем пути все живое. Эти слухи дошли до чрезвычайного комиссара. Осознавая весь ужас положения, в котором могла оказаться страна, если бы это произошло, сэр Шепстон, серьезно обеспокоенный известием, выступил на заседании исполнительного совета членов правительства, где дал понять, какая угроза нависла над страной. Это было сделано в присутствии нескольких членов его команды, но именно в связи с этим выступлением, где он спокойно и ясно обрисовал положение дел в стране, ему было предъявлено обвинение в том, что он угрожал республике, призывая зулусов к вторжению. 11 апреля, за день до объявления о аннексии, к Кетчвайо было направлено письмо, в котором сообщалось о слухах, дошедших до Претории, и выражалось требование в случае их достоверности прекратить предполагаемые действия с его стороны, поскольку на Трансвааль немедленно распространится действие закона о суверенитете ее величества, а в случае сосредоточения войск у границы с целью агрессии, они должны быть тотчас же расформированы. Послание сэра Шепстона пришло в Зулуленд вовремя. Если бы аннексию Трансвааля отложили даже на несколько недель, — я искренне прошу англичан обратить внимание на этот момент — армия Кетчвайо вошла бы в Трансвааль, неся с собой смерть и разрушения.
Ответ Кетчвайо на послание чрезвычайного комиссара ясно доказывает, — выражаясь словами самого сэра Теофила, — что «на момент подписания заявления об аннексии республика и вся Южная Африка находились на самом краю пропасти». Кетчвайо пишет: «Я благодарю отца Сомпсеу за письмо. Рад был получить его, потому что голландцы изрядно мне надоели, и я был готов сразиться с ними один лишь раз и выгнать их за пределы реки Вааль. Я собрал и созвал свои армии сюда, чтобы сразиться с голландцами; теперь я их отправляю назад, пусть расходятся по домам. Разве это хорошо, когда на двух мужчин будут смотреть как на двух изиула (глупцов)? Когда правил мой отец Мпанда, буры постоянно пододвигали границу, захватывая наши земли. После его смерти ничто не изменилось. Поэтому я решил покончить с этим раз и навсегда!» Далее речь идет о ряде других проблем, и заканчивается письмо просьбой разрешить ему выступить против амасвази, потому что «они воюют и убивают друг друга. А это, — наивно считает Кетчвайо, — неправильно, и я хочу наказать их за это».
Приведенной цитаты достаточно, чтобы любой здравомыслящий человек понял, отбросив в сторону лишние аргументы, от какой неминуемой опасности удалось спасти страну благодаря аннексии.
